"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20

– Нет нам другого пути, – сказал Денис. К счастью, ни у кого не возникло желания поинтересоваться, почему он так решил.

– Нас заманивают в ловушку, – прошептал Кит.

– Да, – откликнулся Ворон, – но из любой мышеловки можно попробовать выбраться. Чисто теоретически хотя бы. Если останемся здесь, нас просто убьют.

Он, прищурившись, снова взглянул на аномалию. На асфальте «круги огня» чем-то напоминали «мокрый асфальт», но казались более светлыми с рыжим оттенком.

– По идее, все, от нас требуемое, всего лишь «змейка», – сказал он и сделал шаг в сторону аномалии. – Раз, два, три.

«Змейка» в его исполнении больше напоминала движения пьяного, но прошел он быстро и чисто, показав, что ничего, требующего сверхъестественных способностей и навыков, не предусмотрено.

– По одному, – приказал сталкер. – И учтите, назад я не вернусь. Дэн, ты последний.

– Ох, старость не радость, – вздохнул Кит.

Двигался он довольно неуклюже, но миновал опасные участки чисто. Двое других бойцов тоже справились, только Пух задел границу последнего круга рукавом и с криком выкатился под ноги более удачливых товарищей. Его тотчас обездвижили, сбили огонь с камуфляжа, а над ним склонился Кит.

– Ожог третьей степени, – прошипел он и, видимо, от избытка чувств прибавил: – Мать моя женщина.

Укол обезболивающего и тугая повязка решили на время проблему. Боец мог передвигаться самостоятельно и уверял в этом даже более рьяно, чем требовалось.

– По-любому это явно не тот случай, когда я могу себе позволить вытаскивать тебя из Зоны, – процедил сквозь зубы Ворон. – Дениса тоже не отпущу, а ни с кем другим ты просто не дойдешь.

Пух глянул на деревья, стену, все еще чернеющий дымок.

– Лучше сразу застрелиться, – пробормотал он.

Оставшиеся бойцы переправлялись сосредоточенно. Слишком: на последнем везение дало трещину. Тот сильно волновался. В подобном состоянии оступишься, даже двигаясь по проведенной для наглядности линии, тут же линий не было, и мела, которым ее можно начертить, – тоже.

Он неудачно выставил ногу и споткнулся, словно на невидимом камне. Не довлей над бойцом страх, он мог бы все исправить, сохранив равновесие: быстрота и координация решили бы исход в его пользу, но парень запаниковал, а потом смирился с неизбежным.

Денис видел, как он очень медленно начал заваливаться набок – прямо в круг – и шагнул в направлении аномалии.

– Стоять! – Окрик Ворона хлестнул по нервам, и Денис остановился прежде, чем понял, что опоздал бы в любом случае.

Тело уже горело. Оно так и не достигло асфальта, развалившись в воздухе, осев пеплом и чадом. В воздухе повис запах, очень напоминающий тот, что появляется при готовке свинины на углях, но более резкий, и Дениса едва не вырвало.

– Мать, мать, перемать! – Кит разразился возгласами и монотонной бранью, в которой не удавалось вычленить отдельных слов, не говоря уже о том, чтобы понять общий смысл.

Его никто не останавливал, позволяя выговориться, и от этого бойцу, казалось, становилось только хуже. Они с Вороном слишком часто видели подобное: когда у якобы абсолютно адекватного человека в Зоне срывало крышу. Кит наверняка не осознавал всей опасности, когда шел, и теперь, оценив последствия, испытывал шок: не из-за ужасной смерти своего товарища, а потому что мог оказаться на его месте.

Ворон мельком кинул на бойца оценивающий взгляд. Денис почти был уверен: сталкер уже не сомневался, кого потеряет следующим. Между ними всегда существовала договоренность: не вмешиваться. Зона сама отбирает своих, и спорить с ней можно лишь в том случае, если намеченный человек тебе дорог. В конце концов, лучше хранить тех, кто стремится выжить, чем вытаскивать потенциальных самоубийц. Однако Кит Денису нравился, и он по собственному опыту знал: клин вышибают только клином.

Он шагнул в направлении «кругов огня» и закрыл глаза. Ему не требовалось много усилий. Он слишком хорошо чувствовал грань, за которую не стоит выходить.

«Круг огня», как и «мокрый асфальт» или «мертвая вода», считались мирными аномалиями, которые пожирали лишь угодивших в них неосторожных путников. Денис и не лез на рожон: не знал, сможет ли «договориться». Однако сейчас намеренно отогнул палец и чиркнул им над кругом – так, чтобы все видели. В случае неудачи мизинцем левой руки он вполне готов был пожертвовать, да и иметь перед глазами подтверждение своей глупости иной раз полезно.

Палец обдало теплым воздухом. Такой часто бывает в бане, но ни боли, ни жара за ним не последовало.

Когда Денис открыл глаза, то оценил побледневшие лица бойцов с огромным диапазоном эмоций от подозрения до тихого прибалдения. Ворон рассматривал окрестности.

– А… – Кит моментально пришел в себя, но слова у него закончились.

– А существует вещь, которой ты не умеешь? – спросил Дух.

– Я так и не научился сносно стрелять, – признался Денис. – Но ты не паникуй. Все возможное мы сделаем.

– Мне поаплодировать? – спросил Ворон, когда после очередного мирного перехода объявил кратковременный привал и они наконец смогли переброситься парой слов наедине. – Мне казалось, ты не стремишься к всеобщей славе.

– Я и не стремлюсь. Просто если бы я не переключил внимание на себя…

– Кто-нибудь снова гробанулся.

– Вот именно!

– Ты читал про искупительные жертвы? – спросил Ворон.

Денис поморщился.

– В языческих верованиях такой подход применялся постоянно, в иудаизме в том числе, в христианстве позже стал заменяться молитвой или принесениями даров церковникам, но принцип всегда оставался неизменным: отдать часть за возможность куда-нибудь пройти или что-нибудь сделать или иметь успех в каких-либо начинаниях. По мере важности цели доходило и до человеческих жертв.

– Вы чего там шушукаетесь о всякой жути? – Шрам подсел ближе.

– А о чем еще шушукаться в Зоне? – вопросом на вопрос ответил Ворон.

– Все эти жертвы от бескультурья и маловерия. И вообще древность.

– Да ну? – Ворон приподнял бровь.

– Христианская вера изживает всякую гадость, – убежденно заявил Шрам.

Ворон хмыкнул.

– Вообще-то именно у вполне себе христианствующих европейцев существовало понятие строительных жертв. В конце аж девятнадцатого века об этом писал некто Сартори, и объяснение его оказывалось очень близко к богословским течениям. – Он прищурился, вспоминая. – Основание города, постройка дома, моста, плотины и другого большого сооружения освящается через смерть человека, причем большей частью жертва каким-нибудь способом прикрепляется к фундаменту постройки. В смерти невинного человека при основании здания богословы видели аналогию Божьему сыну, послужившему краеугольным камнем всего мироздания.

– Ну тебя к черту, – выругался Шрам и отсел подальше.

– Невежество и незнание истории когда-нибудь погубят эту цивилизацию, – вздохнул Ворон.

– Я в курсе насчет творящегося в мародерских бандах, – заметил Денис, возвращая разговор в прежнее русло.

Как правило, те не брали пленников, но если такое происходило, то, от души поизмывавшись, отводили либо в метро, либо заталкивали в какой-нибудь дом, а то и просто кидали в аномалию, полагая, что это привлечет удачу и отвлечет охочую до крови Зону от них самих.