"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
По глазам радости моей когтистой я вижу, что у него есть как минимум половинка идеи, но он ждет, пока Альдо сформулирует свои мысли.
— Мне показалось, я еще раз говорю, показалось, что этот проклятый Дом не сможет сопротивляться ритуалу, связанному с кровью. Магии крови. Только он должен быть действительно мощным.
— Кровавая Дорожка? — вскидывает брови Кира.
— Как вариант. Если взять саму идею...
— Вы с ума не сошли, случайно? — подпрыгиваю я. — В замкнутом пространстве, здесь — это же верная гибель! Если дорожка замкнется?
— По крайней мере, это быстрее, чем от жажды. — Кира пожимает плечами. — В этом есть свой резон, правда, малая?
Мне приходится признать, что я не вижу вообще никаких вариантов — не хватает фантазии. Дорожка — особая разновидность прохода, созданная на крови открывающего, — очень сильный и довольно жуткий обряд. Я знаю о нем лишь понаслышке и много лет не слышала, чтобы кто-то использовал его. Что Кира осведомлен, как его проводят, я нисколько не сомневаюсь. Но откуда Альдо, всю жизнь презиравшему «штучки тенников», — ему-то откуда знать детали?
— У нас получится совершенно ненормальный обряд. Нам в принципе нужны свечи, кровь трех невинных девушек, чаша из черного камня, посох из рябины... и тому подобная хренотень, — неромантически заканчивает перечисление компонентов Кира. — И еще должна быть ночь. А тут ночи не дождешься. Так что я понятия не имею, что мы сотворим. Но хотя бы попытаемся.
Альдо кивает, и я изумляюсь — желание жить способно заставить белобрысого согласиться с тенником. Вот это новость, кто бы мог подумать.
— Кира, а если у нас нет ничего, кроме крови не вполне невинной девушки и двух юношей, позвольте сделать вам обоим такой комплимент, — раскланиваюсь я. — Что у нас получится в итоге?
— Понятия не имею. — Он ехидно щурит глаза. — Возможно, залитый кровью газон и три трупа, возможно — выход отсюда. Или что-то третье. Ну что, приступим?
— Нет, подождите. Я хочу кое-что рассказать. Может быть, это пригодится. Да и перед ритуалом сосредоточиться поможет, — вдруг кладет нам обоим руки на плечи Альдо.
— Сказку? — с интересом спрашивает Кира.
— В некотором роде. Итак...
...Великий Лучник в зенит направил стрелу, что летела ветра быстрее, и к солнцу стрела направилась в сердце, и ранила солнце, и пала на землю кромешная мгла, окутала тяжким своим покрывалом; и не было жизни в бессветных пределах. Объяла тоска опустевшую землю, ни птичьего пенья, ни детского смеха не слышно отныне. Метались во тьме вдруг ослепшие люди, и путали с хлебом тяжелые камни, и в пропасть срывались, не видя дороги. Увяли высокие травы, и больше деревья плодов не давали. И Лучник — смеялся.
Ни волки, ни змеи, ни прочие твари отныне потомства земле не давали, но не было счастья для прочих живущих, ведь равно лишились они пропитанья — и хищные птицы, и кроткие лани, и гордые люди, и рыбы морские. Лишь плач раздавался — то плакали горы, леса и равнины, все плакали хором. А Лучник смеялся.
Ни пахари — плуга, ни воин — оружья сыскать не могли, и отчаянье длилось, но не было счета их сроку страданий, ведь не было света и не было ночи, и даже луна не могла стать утехой, ведь светом светила она отраженным. А солнце стрела метко ранила в сердце, и свет излучать оно перестало, лишь падали вниз раскаленные слезы, но вмиг остывали. А Лучник — смеялся.
Но все же нашелся отчаянный воин, поднялся на холм он, меча не утратив, и там, на вершине, вспорол себе вены, и кровь он собрал в прозрачную чашу. И кровь засияла. Тот свет был не схож с светом теплого солнца, но все же он тьму разгонял, и надежда вновь к людям вернулась. Недобрым был свет, что от пролитой крови, и многие, видя его, бесновались, и брат поднимался на брата во гневе. Но все же был свет. И задумался Лучник.
Сказал он — смотрите, жалкие твари, что тьма не убила, то вы довершите. И те, что поверили Лучнику, хором твердили: уж лучше погибнем, чем станем в кровавую мглу опускаться, уж лучше, коль солнце нам недоступно, покорно погибнем в бессветном забвенье. Но встал с колен воин и чашу повыше приподнял, так восклицая: не бойтесь крови, о дети солнца, что кровь рождает, — все будет в благо; и те, что жизнь высоко ценили, кричали: прав он. И Лучник был в гневе.
Но кровь остывает, и в чаше застыла, лишенная сил драгоценная влага. Нашлись и иные, кто чашу наполнил, пусть их было мало, но свет сохранялся. И тот, кто последним поил чашу кровью, сказал: пусть она да послужит во благо! Дойду я до солнца и вылечу раны благого светила. Другие ж кричали: оставь нам источник тепла, о безумец, ты хочешь сгубить нас? Но кровью своей рисковать не желали. И Лучник смеялся.
Дошел храбрый воин до самого солнца — за этим пришлось ему в горы подняться. Он нес свою чашу, к груди прижимая, чтоб ветер и буря ее не коснулись. И долог был путь, и ему приходилось не раз и не два дополнять чашу кровью, но верил он в то, что сумеет подняться. И стало по вере. С вершины горы протянул свою чашу израненный воин, изнемогая. И Лучник нахмурился.
И выпило солнце кровавую чашу, и кровью той раны свои исцелило, сгорела стрела, что была в его сердце. И свет вновь вернулся, но слишком уж близко зашел воин к солнцу и тоже сгорел на вершине. И плакало солнце, но было бессильно вернуть его к жизни. И Лучник сказал: вот судьба для живущих, что с кровью решились играть, словно дети, и спорить с могучими силами мира. Но люди запомнили воина участь, и память о нем в веках не исчезнет. И помнят все цену победы над мраком. Цена эта — жизнь. Но платить ее стоит.
Дослушав историю, мы еще минут десять сидим неподвижно. Ритм рассказа заворожил меня. Я даже не представляла себе, что Альдо умеет так хорошо рассказывать. Анекдоты и байки мы от него слышали часто, смеялись, но одно дело — пересказать юмореску, другое — рассказать древнюю и странную легенду, ни разу не сбившись. Во время рассказа он отстукивал ладонью по колену ритм, и теперь мне трудно стряхнуть с себя оцепенение.
— Богатые у тебя познания, — качает головой Кира и дергает себя за прядь на виске. — Это же седая древность, одна из самых первых легенд о магии крови...
— Угу, — усмехается Альдо, и мы опять молчим. Солнце шпарит вовсю, я слизываю с губ соленый пот.
Рубашка промокла на спине. Потеря воды. Наверное, это уже не важно — ведь нам предстоит ритуал, и едва ли мы останемся здесь. Скорее уж погибнем или прорвемся.
И все же — это источник тревоги; а волноваться сейчас нельзя. Нужно верить в успех и ничего не бояться.
— Все, хватит тянуть. Пора, — поднимаюсь я.
Кира расчищает от хлама участок примерно пять на пять метров, распинывая мелкий мусор и выкидывая за пределы очерченного им квадрата битые кирпичи. Солнце издевательски висит в зените, не собираясь сменяться луной. Ни полночи, ни чаши. И с девушками все плохо. Самое интересное — а чем мы будем вскрывать вены, чтобы добыть кровь. Ножей у нас нет. Впрочем, Кира быстро решает этот насущный вопрос, находя ржавую арматурину с острым краем.