"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20

– Эх, братка, я сейчас, наверное, даже ложку не поднял бы. А хотелось бы… – пожаловался Егор.

– Думаешь, расстреляют, не накормив? – вяленько сострил Старшой.

Центр двора представлял собой замощенную неровным камнем площадку. Ее обступили кольцом бояре да дружинники во главе с воеводой, внутри прохаживался хмурый князь. Рогнеда топталась рядом, прижимая к лицу кружевной платок. Возле крутился Колобок.

При приближении братьев в сопровождении охраны круг разомкнулся, люди пропустили Емельяновых внутрь.

Каравай подкатился к дембелям:

– Привет узникам!

Старшой отыскал глазами Неслуха-летописца. Его вытащили из книгохранилища, чтобы он мог достоверно описать нынешнее событие. Мужичок робко махнул богатырям в знак поддержки.

Егор глядел на Теребилу. Быкообразный боец стоял, широко расставив ноги и положив ручищи на большой меч. Сапоги, кожаные штаны, безрукавная кольчуга.

– А, качок, – презрительно усмехнулся ефрейтор Емеля. – Я таких на ковре в считанные секунды раскладывал. Горы мускулов и реакция, как у забора.

Здесь Егор пригорюнился, вспомнив: отпусти его брат, и он упадет без всякого боя.

Юрий Близорукий жестом убрал Рогнеду с круглого пятака и произнес короткую речь:

– Есть две стороны, утверждающие, что одержали победу над Лихом Одноглазым. Это наш добрый воин Теребило и пришлые парубки Егорий да Иван. По обычаю доброй Эрэфии, если кто-то захочет повиниться, признав свою ложь, то Правда воцарится бескровно. Иначе же быть ристалищу!

– На букву «д», – добавил Иван.

– Что ты сказал? – Князь понадеялся, что близнецы отступятся.

Старшой повысил голос:

– Я говорю, у нас с тобой был договор. Мы с братом побеждаем Лихо, а ты отдаешь нам золотой ключ. – Старшой заметил, как охнула удивленная и рассерженная Рогнеда. – Мы свою часть соглашения исполнили, Егор чуть дуба не врезал. Гони ключ. А этого истукана я впервые вижу.

Народ посмеялся над Теребилой.

– Я бы рад, ан где доказательство вашей победы? – спросил Юрий.

Иван усмехнулся:

– Надо было трупешник притащить, да, братан? А что, князь, слово богатырское в твоей Мозгве ничего уже не значит?

– Значит, – недобро улыбнулся Близорукий. – Но есть ваше слово и слово Теребилы.

Великан почесал макушку и изрек:

– Э… Да!

– Да ладно, землячок, тебя там и рядом не стояло, – отмахнулся Старшой. – Не позорься, признай вранье.

Прежде чем качок успел сморозить какую-нибудь глупость, вклинился Юрий, поправляя соболью шапку-блин:

– Слово супротив слова. Этот спор разрешится поединком!

– Эй, а если свидетели есть? – подал голос Хлеборобот.

– Ты, что ли?

– А то! Я все наблюдал, как говорится, изнутри. – Колобок подмигнул братьям.

Князь помахал перстом:

– Нет, странное существо без тулова, свидетель должен быть человеком.

– Иди ты в сопло! Притеснение по расовому признаку! – возмутился Иван, понимая, что драться с эрэфским бодибилдером придется именно ему, Егор-то беспомощен.

Каравай тихо пробормотал близнецам:

– Давайте отступимся и признаем себя лжецами.

– Еще чего! – Егор чуть не упал. – Правда восторжествует.

– Ну, мое дело предложить, – тоном умывшего руки адвоката сказал Колобок.

– Нет больше свидетелей? – насмешливо поинтересовался Юрий.

За кругом началось какое-то движение.

– Княже, княже! Княжна Рогнеда! Нашелся, нашелся Влесослав! – наперебой кричали слуги, тащившие под руки распорядителя. Зеленый кафтан был расстегнут, штаны кое-как натянуты на бедра.

Бояре да дружинники пропустили процессию в круг.

– Ты где прятался, змей подколодный? – рявкнул Близорукий.

Тут Влесослав узрел Хлеборобота, вырвался и под общее ржание убежал, поддерживая сползающие штаны и вопя:

– Голова! Голова!

– Чего это он? – спросил Егор.

– Голова болит, наверное, – выдвинул гипотезу Иван.

Князь свистнул, прекращая веселье:

– Быть бою. Кого ты выбираешь, Теребило?

– Это… Того, который поздоровее. – Богатырь указал ручищей на покрытого испариной, шатающегося ефрейтора Емелю.

Дружинники и несколько бояр засвистели. Только слепой не увидел бы плачевного состояния Егора.

– Дайте этого щегла мне, я сотру его в муку! – воинственно заявил Колобок, спровоцировав очередной приступ хохота зрителей.

У Юрия окончательно испортилось настроение. Поединок, задуманный как торжество ратной Прави на земле, превратился в скоморошье представление.

– Довольно! Будешь сражаться с черноголовым, – в бешенстве сказал князь, зажимая трепещущие от негодования ноздри, и отступил с пятака, встал рядом с дочерью.

Рогнеда чуть не упала в обморок от страха за Ивана.

Старшой передал чуть не плачущего Егора дружинникам.

– Запомни, братка, – наставлял ефрейтор. – Бей в дыню. Понял? В дыню бей!

Иван странным образом «поплыл». Он почти не слышал советов Егора и ободряющих криков толпы, потом с отстраненным удивлением обнаружил тяжелый меч в своих руках. Кто-то добрый развернул дембеля к сопернику. Старшой обвел людей взглядом. Промелькнули заинтересованные, веселые, предвкушающие, угрюмые, самодовольные лица, тревожная мордашка летописца, недобрый оскал князя и огромные зеленые, полные ужаса глаза Рогнеды.

Затем Иван узрел противника, и наваждение пропало. Вернулись звуки, мерзкий запах, ощущение времени. Мысленно пожелав все-таки вернуться к маме, Емельянов-старший перехватил меч поудобнее и шагнул вперед.

Зрители завопили громче. Но и крики толпы не заглушили ударов крови в висках дембеля. По спине бегал мерзкий холодок, дрожали руки. Непросто выходить против местного Мистера Олимпия, да еще с огромным клинком наперевес.

Теребило взревел как теплоходный гудок и обрушил на Ивана чудовищный удар. Парень уклонился, нырнул вправо и, отмахнувшись, попал мечом по руке супостата. Лязгнул о булыжник, высекая искры, клинок «бодибилдера», кошкой кувыркнулся невредимый Старшой.