"Фантастика 2024-64". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Уже через пару минут такого стояния обнявшись, я практически всё знал и понимал, а Дарья, войдя во вкус поцелуев, жадно чуть ли не сосала, и покусывала мои губы.
Обняв женщину за спину в области поясницы, я дернул её нижнюю часть тела на себя, а второй рукой напротив верхнюю от себя, от чего Дарья прогнулась назад, выставляя и приподнимая вверх свою набухшую от возбуждения грудь, которую я и начал ласкать.
Стоны ещё большего возбуждения влетели мне музыкой в уши, а её пальцы, можно сказать, вонзились в мои волосы, инстинктивно притягивая мою голову ещё больше к своей груди.
Я улыбнувшись про себя, провёл рукой
Женщина ещё больше выгнулась назад, а моя рука проскользнула между бёдер баронессы, и прикоснулась к самой эрогенной и возбужденной части тела женщины.
Полу стон полу крик, огласил комнату, в которой мы отдавались друг другу, а ноги Дарьи Филипповны, дрогнули и подкосились, от чего я подхватил её и, поцеловав в губы, положил на кровать, начиная покрывать уже всё тело женщины поцелуями, давая ей ощутить доселе невиданные ощущения.
Когда Дарья уже вся извивалась подомной, и сама начинала слегка царапать мою кожу, я освободился от оставшейся одежды, после чего страстно поцеловав женщину, наконец, вошёл в её лоно, начиная медленно движения тазом, под стоны и закусывания губ Дарьи.
Стоя перед кроватью, я придерживал ноги баронессы и при этом не забывал играть с её грудью, наращивая темп толчков, а также внимательно следя за языком её тела, дабы в ту или иную секунду приостановиться или ускорится, или стимулировать, ту или иную эрогенную зону баронессы.
Стоило женщине достигнуть оргазма, как я сразу менял страстный напор на размеренные ласки, при этом слегка меняя позы, дабы то быть ближе к ней, то отдалятся. И когда я понял, что Дарья уже не в состоянии выносить любовной игры, то закончил наше соитие, вовремя ограждая себя от возможных последствий.
После чего я лёг рядом с Дарьей, которая так и лежала, тяжело дыша с закрытыми глазами вся в поту, так и не выпустив из рук, скомкаю простынь.
— Григорий, — тяжело, и чуть ли не с отдышкой произнесла она. — Вы не только в учёбе гений. — Повернулась Дарья набок и прижалась к моей груди лбом, после чего практически сразу уснула.
Утром я проснулся, как по звонку, ровно в шесть утра. Дарьи не было рядом, а про вчерашнюю ночь напоминало скомканное бельё, и часть валяющихся подушек на полу, перед кроватью.
Встав, и размяв больную руку, я оделся, и вышел из комнаты, после чего наведался в ванную, приведя себя в божеский вид, и не зная, куда мне тут податься в столь ранний час. Решил пойти пока в библиотеку и, накидать на месте план работы.
Пройдя два пустынных коридора, я очутился у нужного мне места, куда и зашёл. В нос ударил запах слегка отсырелых страниц и чернил, а я стал ходить от шкафа к шкафу, беря то и дело в руки книги и, быстро пролистывая содержимое, после чего ставя их на место.
Когда черёд дошёл так сказать до трофейного шкафа Остроговых, я также стал брать книги, которые в свою очередь в большинстве оказывались рукописными мемуарами или переписанными откуда-то стихами и прозой, и в основном на французском языке.
Так перелистывая очередную книгу с рукописным текстом, я бегал глазами по страницам, читая урывками отдельные фразы, как вдруг уставился на одну из страниц.
Перечитав два раза небольшой абзац похожей на прозаичную тарабарщину, только присвистнул своей находке. Не зря
меня все года моей учебы в университете заставляли изучать различные примеры шифрования информации, ведь на этих страницах был словно по классике использован шрифт транспонирования.— Никто ничего не нашел, говорите. — Чуть слышно произнёс я, закрывая книгу.
Глава 8. Тайны Остроговых, или разжигая пламя знаний.
Несколько часов я провёл в библиотеке за книгой мемуаров, одного из членов рода Остроговых.
Усевшись поудобнее в большое кресло, я кропотливо разбирал слегка корявый почерк, выискивая зашифрованные в данном труде знания.
Автор данных строк писал на французском, и иногда вплетал в текст немецкие слова, что при обычном прочтении можно было списать на незнание смысла слова на французском. Тем самым он ещё больше подстраховывал своё шифрование от прочтения и распознания.
Однако я знал немецкий, и свободно распознавал зашифрованный смысл, но жутко страдал от неимения вести запись на бумаге, держа полученную информацию в голове.
— Вот вы, где Григорий, — донесся до меня голос баронессы, которая вошла в двери библиотеки. — Я вас спохватилась, а вы тут. Что читаете?
Я оторвался от книги, стараясь запечатлеть в памяти всё, что я уже расшифровал, и произнес, глядя на немного смущённо улыбающуюся мне Дарью Филипповну:
— Проза и стихи. Простите меня, что не оповестил вас, что проснувшись, пойду сразу сюда. Время было раннее, и я не посмел вас тревожить.
— Ничего страшного, — прошла ко мне женщина, и провела пальцами по моему плечу. — Надеюсь, состояние вашей левой руки не усугубилось после вчерашнего вечера?
Я поднял голову на Дарью, и учтиво улыбнулся.
— Не в коем разе Дарья Филипповна. Напротив, вашими стараньями иду на поправку. — Отложил я на столик, стоявший рядом с креслом книгу в сером переплёте.
— Рада это слышать Григорий, — отстранила она руку от моего плеча, посмотрев на книгу которую я отложил. — Может, вы и мне прочтете стихи, коли, так увлеченно читали всё это время. Мне никто никогда не читал стихов. — Коснулась словно невзначай своим бедром моей ноги Дарья, вставая после этого передо мной.
Я, посмотрев в лицо женщине, которая лучилась изнутри жизненной силой, но словно застенчиво пыталась вывести меня на разговор про вчерашнюю ночь. От чего я уже знал, что прочесть Дарье.
— Да конечно, сочту за честь, только не судите строго, — прикрыл я глаза, вспоминая строки Лермонтова, после чего начал их произносить. — Я не хочу, чтоб свет узнал. Мою таинственную повесть. Как я любил, за что страдал. Тому судья, лишь бог и совесть. Им сердце в чувствах даст отчёт. У них попросит сожаленья. И пусть меня накажет тот. Кто изобрёл мои мученья. Укор невежд, укор людей. Души высокой не печалит. Пускай шумит волна морей. Утес гранитный не повалит.
Стоило мне закончить говорить, как Дарья улыбнулась счастливой улыбкой, словно делая для себя выводы из стихотворения, после чего подалась ко мне и, поцеловала меня в губы.
— Это было прекрасно Григорий, — тихо произнесла она, отстраняясь от моих губ. — Вы не перестаёте меня удивлять. Время, проведённое с вами, я точно никогда не забуду. Надеюсь, вы тоже. А сейчас прошу отзавтракать со мной. Стол накрыт. — Взяла меня за запястье правой руки баронесса, и потянули из кресла за собой.