"Фантастика 2024-65". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Где-то за сотни километров оттуда, в старом заброшенном санатории, злобно выругался Родион.
— Что за… — старик пристально глядел на экран ноутбука, на красную точку на карте, которая — вдруг! — начала ехать совсем не туда, куда надо. — Как долго ещё ты будешь ломать мои планы, Марк?
Это уже начинало крупно раздражать… Впрочем, варианты ещё оставались, и, видимо, сейчас было самое время для того, чтобы сесть и всё обдумать.
Глава 23
Чем пахнет война?
Кто-нибудь романтичный обязательно вспомнит о пресловутом
Я же скажу так: война не пахнет. Она воняет и смердит, как издохшая собака, чей труп отброшен на обочину проезжающей машиной.
Почему я заговорил именно о запахе? Всё просто: его мы почувствовали гораздо раньше, чем смогли увидеть что-нибудь. Запах тухлятины, мертвечины, стоял вокруг на многие километры.
— Ну, вот и приехали, — прокомментировал Рубан, закрывая окна в машине и включая кондиционер. — Готовьтесь, дальше вонять будет только сильнее.
Элиза, и без того сидящая с зажатым носом, округлила глаза.
— Люций поднял здесь уйму мертвецов, — хмыкнул агент, следя за дорогой. — Наших и республиканцев. Где они, по-вашему? Их никто не уводил отсюда. И уж конечно, никто не закапывал. Они остались тут, и гниют на ходу.
Я покосился за окно, но орд живых мертвецов там не увидел. Пустынная дорога, выжженные деревья по краям — следствие разлившейся скверны, почти как в столице, только радиусом поменьше.
— На каком моменте они вообще умирают насовсем? — пробормотал я. — Что будет, если отрубить им голову или, допустим, сжечь? Они исчезнут, или останется прах, наделённый сознанием, страдающий вечно?..
— Ну у тебя и вопросики, Ротт, — вздохнул Рубан. — Чёрт его знает, на самом деле. Никто не изучал этого и не ставил экспериментов — по крайней мере, явно, а что там творится в подвалах у КОБР или азиатов, я не знаю.
— Пообещайте мне… — Элиза поглядела на нас, разжав нос. — Пообещайте, что если я умру и стану осквернённой, вы уничтожите во мне скверну. Прекратите это…
— Да, было бы неплохо, — задумчиво кивнул Рубан. — Тебе, Марк, это не грозит… а вот если мне повезёт сдохнуть тут, то я бы тоже не отказался от вечного покоя.
Да уж, унылый чёрный пейзаж на окном, да ещё и этот тошнотворный запах гниющей падали — всё это действительно навевало именно такое мысли.
— Давайте не будем сразу писать завещания, — помотал я головой, пытаясь вырулить в какое-нибудь более жизнерадостное русло. — Может, до этого и не дойдёт…
— Может, — согласился Рубан. — Я тоже не собираюсь пока на тот свет, и очень надеюсь всё-таки дожить до пенсии, выйти в отставку и поселиться где-нибудь на средиземноморском побережье, в домике, увитом диким виноградом. Но если — если! — существует такой шанс, Ротт, что до дикого винограда я не доживу, то лучше заранее всё предусмотреть.
Спустя двадцать минут езды запах мертвечины, с одной стороны, заметно усилился, но с другой — мы притерпелись к нему. Конечно, окна мы всё ещё не открывали, да и выходить из машины лишний раз не рисковали, но разговаривали спокойно, не зажимая нос.
К тухлятине отчётливо примешивался запах дыма: по всей видимости,
что-то горело. Может, кто-то пытался сжечь мертвецов, а может, хотел перебить таким образом их вонь. Это точно был не дым от военных действий: те закончились несколько дней назад, и вряд ли что-то могло пылать до сих пор.На горизонте тихо занимался рассвет, и солнце было даже не багрово-кровавым: скверна, содержавшаяся в воздухе, «всего лишь» делала его немного тусклее обычного, из-за чего здесь будто стояли вечные сумерки. Но уже было достаточно светло, чтобы рассмотреть на горизонте то, что когда-то было приграничным городом: дома, столбы. Ехать дотуда было буквально минут пять.
— Ну, допустим, — глядя вперёд, Рубан крутанул руль — и машина вильнула вправо, на обочину и дальше по выжженному полю.
— Что ты задумал? — Элиза почти не удивилась этому, как и я.
— Задумал произвести разведку, — отозвался агент. — Мы ведь так и не раздобыли никакого источника информации — значит, придётся увидеть и услышать всё своими глазами.
Действительно. Наш план разжиться телефоном с работающим интернетом потерпел сокрушительное фиаско сразу по нескольким причинам: во-первых, последние деньги мы оставили в забегаловке (об этом ни КОБР, ни Сато и не подумали позаботиться), а во-вторых, дорога, ведущая от одного очага скверны к другому, была на редкость безлюдна. За то время, что я не спал, нам навстречу попалось штук пять военных машин и три гражданских, и все они просвистели мимо нас, не останавливаясь.
Я продолжал надеяться, что мы выбрали верный путь. Если Император не прибудет сюда… я понятия не имел, что нам делать дальше.
— Вам придётся пока остаться в машине, — продолжал вещать Рубан, у которого, кажется, уже был если не план, то какое-то его подобие. — Сейчас найдём место, где укроем её — и я уйду на разведку. Надеюсь, за это время вы не пролюбите нашу последнюю надежду, — он указал на потолок машины.
Мы с Элизой переглянулись. План звучал как-то… неубедительно.
— Предлагаешь нам просто сидеть тут, в мёртвом городе с кучей мертвецов?
— Как будто в первый раз, — усмехнулся он. — Нет, остаётесь тут. Брать кого-то из вас в разведку — почти гарантированно провалить её. В городе, кроме мертвяков, наверняка есть и живые военные, и я не хочу, чтобы они нас заметили.
Нет, всё ещё неубедительно. То есть, в том, что Рубан способен всё разведать и вернуться к нам, я почти не сомневался… Но что делать нам, если кто-то обнаружит машину? Уезжать, теряя всякую связь с агентом? Давать отпор?
Заметив наши задумчивые взгляды, Рубан покачал головой — и, сняв с пояса пистолет (как ни странно, но его КОБР агенту всё-таки вернули), торжественно вручил его мне.
— Но… — попытался возразить я.
— Экономь патроны, Ротт.
— А если…
— Тогда не экономь.
— Но когда…
— Как только получится.
Ну, по крайней мере, теперь это был старый добрый Рубан, к которому я привык — без депрессии и меланхолии, с безумными планами и его вечным сарказмом. Он со спокойным видом вглядывался в зеркало заднего вида.
— Хреново, — Рубан помотал головой раньше, чем я смог сформулировать следующий вопрос. — Хреново, слишком мягкая почва. Машина оставляет следы.