"Фантастика 2024-66". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Вот и переживал сейчас Торвин. Нет, не за себя он переживал, а за своих девчонок, Майлу и младшую Ровену. Ведь он клялся их умирающей матери, что девочки не будут ни в чем нуждаться и он все сделает, чтобы они были счастливы, но слова не сдержал. А ведь выигрыш казался стопроцентным, но кто мог предположить, что вблизи берегов появятся пираты, которых очень уж давно не было в этих краях.
Начиналось все просто и очень заманчиво. На островах метрополии появился новый напиток, назывался он «кафай» и очень быстро вошел в моду, особенно среди молодых лоботрясов, имеющих деньги, да и старикам он придавал силы и ясность мысли. Напиток шел на ура. Это был не набор трав, которые привыкли заваривать и пить, а плоды дерева, которые после обжарки
Торвин сразу понял, что этот напиток вошел в моду надолго, если не навсегда, поэтому он снарядил два корабля в поход на острова за зернами кафая. Дело было в начале осени, впереди зима и сообщение с островами будет прервано до самой середины весны. Вот он и надумал закупить больше, чтобы торговать кафаем всю зиму, да и жадность обуяла. Денег не хватило, и он занял под большой процент и под залог своих лавок и дома, в надежде довольно быстро отбить на прибыли от кафая.
Все так и было бы, не повстречайся корабли купца на обратном пути с пиратами. Пираты обстреляли корабли купца из катапульт, а потом пошли на абордаж. Поняв, что отбиться от них не получится, Торвин попытался бежать на шлюпке с несколькими матросами. К счастью, у них это получилось, и через сутки Торвин стоял на берегу целый и невредимый, с огромным долгом и с полностью заложенным имуществом. Больше о кораблях и их экипажах никто ничего не слышал.
У республики не было военного флота, и зачастую купцы просто откупались от пиратов. Обычно на борт поднимались несколько человек и, выяснив, какой товар перевозится и кто его владелец, озвучивалась сумма. Почему в этот раз они сразу начали убивать, нисколько не обращая внимания на крики капитана о том, что они могут откупиться?
И даже в этом случае еще оставалась надежда отыграться. Начав, по сути, все сначала – с магазина, который он подарил Майле, – можно было бы в течение нескольких лет отбить долги. Но никто не дал ему на это времени, и тут все было обыденно. Грав Сикмор, который и являлся одним из главных его кредиторов, однажды завел с ним разговор о детях и о том, что неплохо бы было поженить его сына Крава и Майлу.
– Ну что ж, я переговорю с Майлой, и, если она не против, мы так и поступим, – ответил на предложение Торвин.
– А ты что, прислушиваешься к тому, чего хочет или не хочет твоя дочь? – недовольно, как показалось Торвину, произнес Грав.
– Я это обещал ее матери, когда она умирала.
– Ну-ну, посмотрим, что скажет твоя Майла. – С этими словами Грав удалился.
В тот же вечер Торвин переговорил с Майлой.
– Отец, я понимаю, что надо как-то рассчитываться с долгами, но почему моей судьбой и жизнью? Ты видел, во что превратилось это ничтожество? Он подсел на пыльцу красного папоротника, раньше он был придурком, сейчас – полный дурак. От них уходят слуги, и они никого не могут нанять, потому что людям страшно. Крав может ни с того ни с сего, без причины, избить любого. Ну а то, что он всех служанок насилует, так это давно известно. Давай продадим магазин и отдадим часть денег сразу, а остальные постепенно вернем: ты же говорил, что все готовы подождать. Я помогу тебе во всем, только прошу, не отдавай меня ему.
Когда на следующий день Торвин сообщил Граву результат, тот побагровел и, развернувшись, ушел, ничего не сказав. А через несколько дней к Торвину заявился судебный стряпчий и предупредил, что от Грава Сикмора на него поступила жалоба о несвоевременном возврате займа. Когда Торвин пошел к Граву, чтобы попытаться уладить дело, его не приняли. В течение недели ему отказали в продлении кредитов почти все, у кого он занимал деньги. Только Арвид Зервис заявил, что будет ждать, сколько потребуется, при этом дом купца был самым бедным по сравнению с другими заемщиками.
Все произошло так, как Торвин и предполагал. В глубине души он надеялся, что ему дадут время на выплату долга, но сам же и понимал, что не зря все побежали в суд. Так и
произошло: суд постановил изъять и распродать имущество, находящееся в залоге, а деньги вернуть кредиторам.Грава очень возмутил тот факт, что суд не может изъять магазин у Майлы в счет погашения долга: ему объяснили, что дарственная оформлена без нарушений, и Майла являлась совершеннолетней, когда произошло дарение. Кроме того, это не залоговое имущество, и принадлежит оно совсем постороннему человеку, пусть даже она и дочь должника.
– Отец, – присели возле отца дочери вечером после суда, – не убивайся ты так, все наладится.
– Самое плохое во всем этом то, что у нас забрали дом и в течение недели мы должны съехать.
– Мы можем жить в магазине. Освободим на первом этаже какое-нибудь подсобное помещение и будем там спать, – сказала Ровена.
Майла в знак согласия закивала головой.
– За твою учебу, Ровена, я не смогу пока платить, а у тебя, Майла, кроме магазина, нет никакого приданного. Тебя никто не возьмет замуж, разве что какой-нибудь совсем простой парень или стражник.
– Ничего, я это переживу, а унижаться ни перед кем не буду, тем более перед этими уродами Сикморами. Крав уже распускает слухи о том, что скоро я сама приползу и буду упрашивать его взять меня в жены, а он еще подумает, кого взять: меня или Ровену, – возмущенно проговорила Майла.
Услышав это, Торвин скрипнул зубами и сжал кулаки. Но что он мог сделать?
А через некоторое время неприятности посыпались как из рога изобилия.
– Послушай, отец, давай уедем отсюда в какой-нибудь другой город, не дадут нам тут жизни, – сказала как-то Майла. – Вот сам посуди: от академии, где училась Ровена, пришло письмо, чтобы мы уплатили уже за следующий год обучения, хотя до него учиться еще полгода. Тебя удалили из правления провинции задолго до следующих выборов, в нарушение всех законов. Крав приходит в магазин и распугивает покупателей: нет, он ничего не трогает, понимает, что придется отвечать, но пристает к покупателям, особенно к женщинам. От этого покупателей стало меньше, и выручка сильно упала. Я и цены снизила, чуть ли не в убыток торгую, но не помогает.
– Я не против, да только надумай мы продавать магазин, его обязательно купят Сикморы, и подозреваю, сделают все, чтобы купить его почти даром. Был еще участок на реке рядом с городом, но его, думаю, вообще продать будет трудно, и все это займет продолжительное время. Конечно, можно оставить заниматься этим стряпчего, но где и кому мы нужны без денег. Мне уже передавали намерение семейства Сикморов вынудить нас продать магазин: они установят цену, и никто не даст больше, все будут оглядываться на них.
Майла задумалась, думал и Торвин. Он по истечении первых двух месяцев после суда тоже понял, что жить им нормально здесь не дадут.
«И зачем я купил этот участок?» – расстроенно думал Торвин. А с другой стороны, эта река брала свое начало далеко в степи и через соседнее герцогство впадала в море. По ее берегам было много поселений, и мысли у него были правильные. Если бы не его ошибка, в этом году он начал бы строительство пристани и заложил бы пару больших баркасов, а потом возил бы товары и в степь, и в герцогство. А теперь… Теперь все пошло прахом, денег на его прожекты нет и долго не будет, надо продавать. Им интересовался тот же Грав, но снова постарается купить за бесценок.
– Постой, – вдруг повернулся отец к дочери, – а что если… Так, я Зервису должен полторы тысячи золотых, а магазин стоит пять тысяч. Что если предложить ему забрать магазин в счет долга и доплатить разницу? Может, и участок на реке заберет. Только вот есть ли у него такие деньги?
Торвин не стал откладывать дело в долгий ящик и как-то под вечер пришел к Арвиду Зервису. Попал он на ужин, и, как ни отнекивался, его усадили за стол. Еда была простая, но сытная. Когда поели, Арвид, крупный мужчина с вьющейся колечками бородой и вечно смеющимися глазами, пригласил его в другую комнату.