"Фантастика 2024-67". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Недолгое раздумье. И две руки. На одной пять пальцев, на другой — два. Стало быть, семь лет. Хороший срок. И выходит, переписывать свитки Унактли начал задолго до того, как наставник его ушел к богам. Что это значит?
Верховный пока не знал. Запомнил.
— Это твой рисунок? — Верховный приподнял свиток.
Кивок.
И палец, тонкий и длинный, с посиневшим, правда, ногтем указывает на второй пергамент, а потом старик и вовсе обводит выцветший кусок.
— Этот рисунок был здесь?
Снова кивок.
—
Верховный поморщился. Тайны тайнами, но язык могли бы и оставить. Сложно расспрашивать того, кто не способен говорить. Хотя…
— Принеси пергамент. И тушь. Кисти. Что еще нужно?
Старик покачал головой.
— Хорошо. Я буду задавать вопросы. Ты, если ответ будет сложным, напишешь его.
Верховному отвесили поклон.
— Были ли под рисунком надписи?
Мгновенье. И нерешительный кивок.
— Но ты их не перенес?
Старик развел руками. А потом потер край пергамента и продемонстрировал пальцы с осевшей на них кожаной крошкой.
— Надпись стерлась? И ты не сумел прочесть её?
Снова кивок.
И Унактли сам приносит чернила, а к ним — тончайшие листы из сушеного тростника. Что ж, пожалуй, сойдет.
— Хорошо, — Верховный махнул. — Ты знаешь, что здесь изображено?
Раб покачал головой и втянул её в плечи.
— Не надо бояться. Я не причиню тебе зла. И не заберу тебя на пирамиду, если тебя это тревожит.
Настороженный взгляд.
Нет, его не хотят оскорбить неверием. Но жизнь раба сложна. Верховный сцепил пальцы, велев себе проявить терпение.
— Тогда скажи, тебе попадались еще рисунки?
Кивок.
И старик поднимает кисть. Его движения обретают ту отточенность, которая достигается многими годами практики. Верховному нравиться смотреть, как кисть осторожно касается поверхности, как идет, оставляя тончайший чернильный след.
У его помощников так не выходит.
Надпись короткая.
«Был лист. Только рисунки».
— И где он?
Пожатие плечами.
И снова кисть продолжает свой путь.
«Мне приносят то, что нужно переписать. Я не знаю, откуда. И не знаю, куда уходят свитки. Был лист. Рисунки».
— Ты его повторил?
Почему это вдруг казалось важным.
Но старик покачал головой.
— Почему?
«Не рисунки. Не сочли важным. Я должен писать слова. Слова важны».
Не всегда. Далеко не всегда.
— Ты помнишь, что было изображено?
Осторожный кивок.
И новый лист, хрупкий, как первый лед. Но старик касается его с трепетом. И кисть меняет. И все повторяется, только сейчас на листе рождаются не линии букв, но нечто большее.
Гора?
Нет, скорее пирамида. С одной стороны. А с другой… разве такое возможно? Словно часть пирамиды приклеили к башне.
— Погоди, — Верховный остановил старика, который вновь потянулся к чернилам. — Я рад, что твоя память до сих пор
с тобой. И она нужна мне. Но не здесь. У тебя есть вещи, которые тебе дороги?Непонимающий взгляд.
— Я заберу тебя. Мне нужно, чтобы ты повторил то, что увидел на том листе. Сможешь?
Кивок. И второй, куда более уверенный. И кисть снова касается листа.
«Внук. Заберите. Пожалуйста».
— Он работает здесь?
Поклон.
— И ты хочешь, чтобы я забрал его? Что он умеет.
Старик молча указал на тушь. Листы. И снова. А потом на рисунки.
— Если он вполовину столь же хорош, как ты, у меня найдется и для него работа. Унактли, конечно, не будет рад… что ж, ничего страшного.
Верховный поднялся. И посмотрев на кипу свитков, позвал:
— Унактли. Этот человек и тот, на кого он покажет, я забираю их. Разрешаю посадить здесь больше рабов. И можешь не отрезать им языки.
Вряд ли там, во внешнем мире, помнят о существовании тайного хранилища. Раз уж сам Верховный о нем забыл.
Забыл, а теперь вспомнил. Он поднял пергамент из тех, что хранили память о временах ушедших. Букв почти не было, да и рисунок стерся. Но все же кое-что можно было различить.
Башня.
Пирамида.
Золотой человек. И небо, с которого падали звезды. Щит в руках. Пламя, щит охватившее. И головы пирамидой. Множество голов.
Достаточно ли этого, чтобы понять?
Глава 15
Глава 15
Миха
Опора моста осталась позади.
То есть, мостом это точно не было, скорее уж и вправду походило на гигантскую антенну или даже несколько, собравшихся воедино.
Но опора осталась позади.
Первая.
А вторая виднелась уже над пропастью. Она уходила в овраг и там, пробив зеленое покрывало колючек, терялась под ним. Вероятно, сама опора являлась естественным продолжением оврага, если уж на деле он из железа. А может, и частью огромной структуры, возведенной Древними. Тогда и кольца эти имели смысл.
Понять бы какой.
Но главное, что по мере приближения ко второй опоре неприятные чувства усилились. И если сперва казалось, что шкура просто чешется, то теперь зуд исходил изнутри, будто под кожу Михе запустили выводок муравьев.
Он не удержался и поскреб шею.
Потом спину.
Потом понял, что еще немного и выпустит когти, и стиснул зубы.
— Дальше может быть хуже, — Тень остановился над пропастью. — Тут недалеко…
Навскидку метра три-четыре. Да и меж опорами протянулся толстый стальной трос, на который можно опереться. Вот только…
— Попробовать надо, а то еще ударит чем, — Миха поискал вокруг хоть что-то, но не нашел. Оно, конечно, весьма сомнительно, что провод под напряжением, но кто их, этих Древних, знает.