"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19

Короче, она никто и звать никак. Дутый пузырь с императорской позолотой сверху. И эти двое подозревают, что таковой она и останется.

Даари попыталась вспомнить, были ли в истории прежде драконьи жены, которые ничем себя не проявили — и не смогла, по очевидной причине. Хотя, безусловно, были те, что погибли в молодости (некоторые вместе с детьми) и ничего попросту не успели...

— В настоящее время моя главная задача — получение образования, соответствующего моему положению, — Даари старалась говорить с чувством собственного достоинства, стараясь не показать, что последний удар достиг цели. — Как вы знаете, Владыка удостоил меня чести, не дождавшись, пока я к этому буду формально готова, — держите намек, курицы: типа я такой бриллиант, что мне даже огранка не нужна, и Владыка это прекрасно видит. — И в этом, среди прочего, Гешвири мне также помогает. Но дело, я вижу, не во мне. Дело, похоже, в том, что вы, уважаемые госпожи, не доверяете суждениям своей дочери и внучки. Вам кажется, что она глупа и не видит очевидного, не понимает, где и в каком качестве лучше сможет послужить интересам своего клана.

Дамы переглянулись.

— Гешвири очень умна, но также и молода, — сказала наконец Арсанна. — Как и сама сиятельная госпожа...

— Ей и правду не хватает боевого духа и решимости, — вставила Тиарна. — Девушке с таким характером гораздо лучше быть женой и матерью, занимаясь магическими исследованиями без давления извне, чем пытаться выжить среди политических интриг!

Неожиданная горячность ее фразы прорвалась сквозь этикетную выдержку, и Даари поняла: надо же, Тиарна действительно искренна!

Тут же Даари сложила два и два:

— Вы полагаете, что Гешвири слаба, потому что она не выиграла ни одной дуэли?

Даари не верила себе. И это единственный повод, по которому они...

Тиарна и Арсанна снова переглянулись, как показалось Даари, слегка смущенно.

— Разумеется, я бы не стала говорить так прямо... — произнесла Арсанна. — У моей внучки есть множество достоинств, в частности, она волевая и упорная...

— Знаете что, — улыбнулась Даари. — Зачем же нам спорить? Почему бы просто не организовать дуэль между Гешвири и кандидатурой Сиары Салагон на должность моей придворной дамы? Саннин Жонтар, насколько я помню, лучшая в своем выпуске Академии, да еще и старше на два года. Если Гешвири выиграет у нее, вопросов у вас быть не должно.

Говоря это, Даари обмирала одновременно от злости и от отчаянного, «ой что я делаю»! А если Гешвири не победит? Ведь в самом деле...

Нет. Нет. Гешвири победит. И Даари даже знает, как.

Глава 14. Воля к сопротивлению

Когда-то давно, в прежние благополучные времена, Даари иногда видела в транспорте людей без руки или ноги — особенно поблизости от трамвайной остановки «Центр исцеления травм». Случалось, она стыдливо отводила глаза. Вроде и знала умом, что эти люди почти наверняка потеряли конечности из-за нападения тварей (ну или во время несчастного случая на производстве, тоже на службе Цивилизации!), но все равно было неприятно.

Теперь она мысленно просила у них прощения. Однорукость — особая форма беспомощности, такой Даари еще не испытывала. Волосы убрать — проблема. Да блин, подмыться или подтереться в туалете — тоже проблема: нечем поддерживать край рубашки! Гадость. А если на это наложить неудобства из-за растущего живота, все становится совсем печально.

Правда, ее левая рука не кончалась неуклюжей культей — но положительные моменты на этом кончались. Пальцы левой ладони теперь навеки скрючились: местный лекарь-палач перерезал ей сухожилие, которое позволяло их разводить. Вот и орудуй теперь рукой, как хочешь.

Хуже всего было, что даже без общего наркоза обошлись, резали под местным. Даари начала было дергаться и вырываться, но лекарь прикрикнул на нее:

— Тихо! Будете упрямиться, вколю зелье глубокого сна. Но тогда уж и руку отниму, не буду мелочиться!

Даари не знала, блефует он, или нет, поэтому пришлось замереть, и терпеливо, стиснув зубы, ждать, пока ее превращали в калеку.

— Перерезанные сухожилия не срастаются, — сухо сообщил ей лекарь. — Можно, конечно, сшить, но это если травма недавняя. Если разрез произошел давно, ни один лекарь гарантий не даст.

Глотая слезы и баюкая перерезанную руку, Даари постаралась ему не поверить. «Он врет, — шептала она. — На самом деле исцелить такую штуку — плевое дело. А если и нет... Мы вернемся, и все будет хорошо! Дракон что-нибудь придумает. Даст задание лучшим целителям...»

Первые два дня после неудачного побега и насильственной операции Даари старалась не поддаваться отчаянию. «Подумаешь, один раз сорвалось, — говорила она себе. — Ну и что! Я все равно сбегу! Не имею права не сбежать!»

Она даже попробовала взять правой рукой левую и начать поддевать пальцами каналы, словно крючьями — и они даже поддевались, но особого результата добиться не получалось. Даари не чувствовала натяжения, не чувствовала и самих каналов. Может быть, можно наловчиться — но сколько это времени займет? У нее осталось всего два месяца до родов — а скорее, месяц, потому что в конце срока она едва сможет двигаться. Кроме того, что толку, если все равно за ней следят? Как обмануть слежку, она не представляла.

На третий день ее накрыло.

Слезы покатились сами — но не злые, а слезы отчаяния, тихие и неостановимые. Не хотелось вставать с постели, не хотелось двигаться — к бесам «моцион» по коридору, какая, блин, разница уже! Ей стало отчетливо ясно: она подвела всех. Дракона, себя, своих детей... Полностью провалилась как мать и жена. Девочки ее пойдут на опыты, ее саму прикопают где-нибудь в подземельях — и она бессильна это остановить, бессильна даже весточку о себе подать.

В какой-то момент Даари все же дошла до туалета, потому что ходить под себя не хотелось. Закончив, она почувствовала, что у нее нет энергии даже вернутся в кровать. Она усела на холодный кафель пола около унитаза и зарыдала снова.

Довольно скоро к ней вошли лекари, вкололи ей какой-то алхимический состав, от которого голова стала тяжелая и пустая, а горе словно осталось за стеной из «теплого льда» — нерушимой и не поддающейся влиянию. Ее вернули в кровать, положили на бок, укрыли одеялом.

— Постарайтесь взять себя в руки, сиятельная госпожа, — сухо сказал главный лекарь. — Мне бы все же не хотелось держать вас на седативах до самых родов!

От его слов в ней снова поднялась злость, вытеснившая отчаяние.

«Не будет меня здесь к родам... Все равно сбегу... Все равно...»

Мысли делались ленивые, заторможенные. Даари ощущала свое тело, словно что-то огромное, отдаленное от нее — странное создание, кипящее чужой, непонятной жизнью. Пришло в голову, что так, вероятно, видят наш мир твари из Нечистого измерения... А может быть, и нет. Как-то сами собой мысли перескочили на тот единственный раз, когда Даари удалось не просто почувствовать по нити магического канала, для чего он служит и к какому источнику ведет, но получить четкую картинку того, что раньше происходило с существом, создавшим этот магический канал. Тогда она нечаянно установила контакт с демоном. Ни до, ни после в полной мере повторить этот опыт ей не удалось.

Она сейчас и не пыталась что-то повторить, даже не пыталась войти в то состояние медитации, которому учила ее Гешвири. Просто обследовала свое тело, даже без особого любопытства. Сведения о нем сами вплывало в ее сознание, вроде того, как во время дремы приходят странные и непонятные образы, частью воспоминания, частью фантазии.

Так она и ощутила три других сознания, путаных, фрагментарных, и одновременно очень ярких и живых. То ли она коснулась их, то ли они ее — но они не передавали ничего, кроме ощущения тепла, темноты, покоя, движения — и все возрастающей тесноты. «Им неудобно во мне, — подумала Даари, — еще немного — и попросятся наружу!»