"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19

За скеной, напоминающей храм с колоннами и статуями (ее еще называли домом бога) царевич Артавазд, который был пока лишь начинающим драматургом и постановщиком, не находил себе места: «Царя Эдипа» давали впервые.

– Аршам, как зрители? – волнуясь, вопрошал он друга.

– Похоже, под впечатлением, – отвечал тот.

– Я хочу, чтобы публика погрузилась в иллюзию действия и сопереживала душевному состоянию героев, – произнес Артавазд, вслушиваясь в слова актеров:

Креонт

О царь, владел когда-то нашим краем

Лай, перед тем, как ты стал править в Фивах.

Эдип

Слыхал, но сам не видывал его.

Креонт

Он был убит, и бог повелевает,

Кто б ни были они, отмстить убийцам.

Эдип

Но где они? В каком краю? Где сыщешь

Неясный след давнишнего злодейства?

Креонт

В пределах наших, – он сказал: «Прилежный

Найдет его, но не найдет небрежный» [60] .

Драматургия пьесы сталкивала героев. Артавазд, наблюдая из-за колонны за зрителями, не заметил, как три вооруженных человека в темноте ночи подкрадывались к нему. Динамичность действия увлекла царевича, и в момент, когда он обернулся, чтобы задать очередной вопрос Аршаму, над ним уже был занесен меч. Реакция была быстрой. Увернувшись, царевич обнажил свой клинок из дамасской стали и парировал удар. Отскочив от колонны, он встал в стойку, чтобы противостоять атаке убийцы, но нападающих оказалось трое. Их клинки хищно сверкнули в свете факела. Подскочил Аршам, и один из наемников завязал бой с ним.

60

Софокл. Царь Эдип (Перевод С. В. Шервинского).

Артавазд, отбиваясь сразу от двоих, замысливших, видимо, молниеносным ударом покончить с соперником, сумел взять контроль над схваткой и сфокусировался на отчаянной борьбе. Один их нападавших, обходя царевича с боку, искал момент для выигрышного удара, но наследник престола хорошо уклонялся, был быстр и непредсказуем. Аршам, будучи опытным бойцом, сумел все же выбить меч из рук противника и приставил клинок к его горлу. Обезоруженный наемник пытался что-то сказать, но получил смертельный укол. Покончив с ним, юноша, скрываемый темнотой, презрительно посмотрел на царевича, однако на помощь к нему спешить не стал, а притаился за колонной, наблюдая за боем.

Артавазд, сохраняя хладнокровие, защищался одновременно от двоих врагов, стараясь действовать интуитивно и держа необходимую дистанцию. Такая же ситуация уже возникала в прошлом в Птолемаиде, когда на него напали десять наемников. Принцип воителей, которым приходилось сражаться одновременно с несколькими противниками, гласил: больше маневрировать, чтобы нападавшие мешали друг другу, стараться иметь дело с каждым из них в отдельности! Дав одному из убийц приблизиться к себе, усыпив бдительность и дождавшись, когда тот приготовился сделать глубокий выпад, царевич ловко рубанул мечом по его правой руке. Наемник отскочил, зажимая рану, из которой хлынула кровь, бросил меч и бежал с места битвы.

В орхестре кипели страсти:

Креонт

Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,

Пожалуй, нам открыл бы кое-что.

Эдип

Но как решились бы на то злодеи,

Когда бы здесь не подкупили их?

Публика принимала трагедию восторженно. Со зрительских мест доносились одобрительный гул, топот, аплодисменты. Идея о неустанном стремлении к истине – как бы она ни оказалась безжалостна, – заложенная в постановке, захватила людей.

За скеной Артавазд переключил внимание на последнего противника. Они бились, все время маневрируя, и внезапно оказались в лучах света перед публикой, которая замерла и насторожилась, артисты замолчали, хор в панике разбежался.

Отбивая удары врага, Артавазд сделал широкий мах, отогнав соперника, и посмотрел ему в глаза. Тот готовился нанести сильный рубящий удар по ногам. Царевич решил применить обманное движение, призванное убедить наемного убийцу в своей победе. Артавазд закрыл мечом голову. Убийца нанес удар, метя по ногам; царский сын, отскочив в сторону, не мешкая, рубанул по его шее. Голова слетела с плеч и покатилась по камням. Публика в ужасе вскакивала с мест. Тело наемника рухнуло, и его меч со звоном отлетел в сторону. Люди спешно покидали театр.

К Артавазду, все еще не остывшему от перипетий боя, подбежал Аршам:

– Я убил одного наемника! Как ты, Артавазд?

– Бой закончен! Точку в игре поставила судьба. Все предначертанное свершилось.

Аршам смотрел на разгоряченное лицо товарища и видел высшее одухотворение человека, предназначенного совершить что-то необыкновенное. Сегодня его личность раскрылась с максимальной полнотой – и как борца, и как драматурга.

Поздно ночью разгневанный царь Тигран, всматриваясь в лица сподвижников, вопрошал:

– Это неслыханно, чтобы в моей столице совершилось такое злодеяние! Наследник престола мог погибнуть! Хорошо, что рядом был его товарищ. Кто заказал это убийство?

Кухбаци, протягивая кошель из бордового бархата, произнес:

– Это нашли у убитого наемника. Здесь десять греческих золотых статеров.

– Женщина! – воскликнул царь. – Здесь замешана женщина!

– Государь! – Мамиконян был лаконичен. – Я рекомендовал бы приставить к Артавазду постоянную охрану.

– Я могу за себя постоять! – Артавазд в запале горячности гневно посмотрел на Мамиконяна.

– Сын, это не обсуждается, – строго сказал царь. – Кухбаци, приставить охрану. И проведи скорейшее расследование этого преступления!

Отблеск пламени играл на золотых предметах и белом мраморе, украшавших зал, и ложился теплым светом на лицо Тиграна:

– Простота бытия претит человеку, во всем он ищет двусмысленность и противоречие, – царь говорил спокойно и уверенно. – Зависть, заговоры и бессмысленная жестокость – вот компоненты трагической судьбы человечества. Наши враги никогда не остановятся. Что им может противостоять? Только высокий дух и отменная храбрость.

– Войска Помпея движутся в нашем направлении, – сказал Мамиконян.

Царь внимательно посмотрел на него:

– Противоречие жизни можно одолеть либо в столкновении сил, породивших это противоречие, либо с помощью божественного провидения…

Римляне разбили военный лагерь в Вифинии. Он напоминал укрепление оборонительного типа, в самом центре которого, в расположении легиона Габиния, была установлена хорошо охраняемая большая палатка главнокомандующего. Помпей доверял Габинию, они дружили, и сейчас, попивая вино из серебряных кубков, вели откровенный разговор, который никто не должен был слышать.