"Фантастика 2024-81". Компиляция. Книги 1-19

В следующую секунду она оказалась сверху. Откинула одеяло, приникла губами к губам Линды. Та, не в силах поверить, что это происходит наяву, ответила на поцелуй, готовая ко всему, к любому безумству.

Глава 8

Я дочитал черновик интервью, написанного Леной, и вернул ей листы. Та, кусая от волнения губу, ждала моего вердикта. Ни дать, ни взять — прилежная ученица перед строгим экзаменатором.

— Ну как? — спросила староста, когда пауза, по ее мнению, слишком затянулась. — Не понравилось, да? Плохо написано?

— Почему сразу плохо-то? — удивился я. — Откуда такой пессимизм? Нормально все. Хорошо даже. Только вот много всяких-разных сантиментов.

— Например? — Лена насторожилась.

— Допустим, вот здесь, — я ткнул пальцев во вторую страницу интервью. — Про мои глаза, которые искрятся призраками прошлого. Это уже перебор. Во-первых, плагиат, во-вторых, у нас тут все-таки интервью, а не мелодрама… Ну а в-третьих, какие призраки прошлого, если я никогда не знал ни Мирона, ни Анастасию Дьяковых? У меня нет о них воспоминаний, моя мать — Алиса. Всегда была ею и навсегда останется.

— Хорошо, я уберу, — задумчиво ответила Светлова. — И в принципе по тексту пробегусь, почищу такие моменты.

— Уж будь добра, — кивнул я. — Подобными фразочками только бабушек до слез доводить, а у нас тут все-таки сенсация.

— Но в общем и целом тебе как?

— Говорю же, хорошо. Очень понравилось, как ты по Чернову и всей их компании проехалась. Вот умеешь, когда хочешь. В меру цинично, с небольшим наездом, но при этом деликатно.

— Ну, как ты говорил, так я и воспроизводила, — Лена пожала плечиками. — Только мат убирала.

— Решила уже, в какую редакцию нашу бомбу подложишь?

— Пока думаю. Есть три варианта. Думаю, всем и разошлю, а там уже как получится.

— Вот и правильно. Увидишь, их главреды еще махач устроят за возможность опубликовать твое творчество, — я ободряюще подмигнул, и Лена улыбнулась.

Вместе с ней мы соскользнули с подоконника и двинулись на лекцию, болтая о светлом будущем Светловой, пардон за каламбур, в грязном мире столичной журналистики. Настроение было превосходным, особенно у Лены, но ровно до тех пор, пока мы не зашли в аудиторию и не увидели народное творчество наших одногруппников-дегенератов.

Карикатура занимала почти все пространство довольно-таки широкой доски и изображала старосту. Нелепая прическа, платье дикой расцветки, настолько короткое, что из-под подола виднелось то, что должно быть надежно спрятано, тупая улыбочка и косоглазие — все это было изображено мелками. Рядом с «произведением искусства» толпились ухмыляющиеся одногруппнички из числа аристократов. Кто-то просто зубоскалил, другие фотографировали и тут же отправляли в соцсети, наверняка с едкими комментариями.

Я спиной почувствовал, как Лена окаменела. Обернувшись, увидел ее бледное лицо и дрожащий подбородок. Наполненные отчаянием глаза не отрывались от карикатуры. Еще чуть-чуть — и будет истерика. То, чего эти хитрожопые гондоны и добиваются.

Сотрясать воздух, спрашивая, кто это сделал, я не стал. Просто отыскал взглядом Матвейку, кивнул ему. И спустя несколько секунд над головой «художника» возникло алое иллюзорное облачко.

Автором «портрета» оказался типчик из свиты Елдаковского. Звали его вроде бы Дмитрий, а фамилию я уж тем более не запомнил. Сейчас этот рыжий чмошник, очень похожий на отожравшегося крысенка, вместе с остальной своей стаей сидел за партой и наслаждался произведенным эффектом.

Ну, покайфовал — и будет.

Захватить невысокую аристократическую тушку телекинезом труда не составило. Димасик, понятное дело, сначала растерялся, затем начал орать и трепыхаться. Особенно когда я приблизил его к доске.

— Ну что, ушлепок? — я заставил уродца зависнуть прямо передо мной. — Решил талантами блеснуть?

— Ты чего несешь, Дьяков?! — взвизгнул тот. — А ну, поставь меня на пол!

— Не так быстро. Сначала наведем порядок…

С этими словами я, по-прежнему используя телекинез, стал возить аристократом по доске, будто тряпкой. Повезло еще, что эти мудаки не додумались зачаровать карикатуру, и сейчас та благополучно стиралась, раскрашивая дорогой темно-синий костюмчик козла во все цвета радуги.

— Э? Чего происходит? Слышь ты, урод…

О, дружки Димасика во главе с Елдаковским пришли в себя. Повскакивали с мест и кинулись ко мне.

Впрочем, хрен они добегут. Невидимая защитная стена не просто остановила их, но и слегка оттолкнула. А визжащий и мотыляющийся во все стороны рыжий крысеныш продолжал избавлять доску от плодов своего «творчества».

Что удивительно, большинству остальных одногруппников это понравилось даже больше, чем карикатура. Я видел, с каким интересом они следили за происходящим, кто-то усмехался и снимал на телефон. Даже пара одобрительных возгласов была.

— Елена Андреевна… — а вот холодный голос госпожи Елизаветы Соколовской не узнать было невозможно. Сама аристократка сидела подобно статуе и следила за происходящим с самым мрачным видом. — Вы собираетесь выполнять обязанности старосты? Такое безобразие нужно прекращать немедленно.

Внутри «Елены Андреевны» происходила самая настоящая борьба. С одной стороны, она понимала, что обязана тормознуть меня. Все же студенты академии не предназначены для стирания с доски всякой хрени. Но с другой... Я видел, что какая-то ее часть кайфует, наблюдая за действом.

К счастью, к этому моменту на доске мало что осталось. Можно было заканчивать. Но напоследок…

Перед тем, как посадить Димасика на задницу прямо на полу, я сделал еще одну гадость. Надавил бедняге на мочевой пузырь так, что аристократик очень обильно обоссался. Это, разумеется, тоже заметили все, и я подлил масла в огонь:

— Мля, дорогой, ну как же так? — я добавил в голос притворного сожаления. — Что ж ты не сказал, что высоты боишься? Мы бы тогда что-нибудь другое придумали…

Промычав что-то нечленораздельное, козел вскочил. Еще раз посмотрел на темное пятно промеж своих промежностей и рванул прочь из аудитории.

— Ну вот, как-то так, — пробормотал я, задумчиво разглядывая пестрые меловые разводы, оставшиеся на доске. — Честно говоря, абстракционизм мне всегда нравился гораздо больше.

— Ты чего творишь, козел? — защитная стена пропала, и Елдаковский приблизился ко мне. — Знаешь, что мы с тобой за такое сделаем?

— Боюсь даже представить. Но уточню сразу: я буду сопротивляться. И поэтому еще неизвестно, кто, кому и что сделает. Смекаешь?