"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Опыты у Льва Кирилловича по ним продолжались. Достаточно простая в общем-то задача оказалась не такой уж и легкой.
Пудлинговое железо, даже после проката, получалось не такого уж и однородного состава. Да, сильно лучше обычного кузнечного передела. Да, из него получалось производить продукцию штамповкой на опытном прессе. Но брак… Много разрывов. А разогретые тонкие листы быстро остывали, давая заодно окалину, из-за которой усиливался брак.
Требовалось решить массу мелких, но важных технических трудностей. Ну и отработать закалку. Потому что тонкие листы вело, искажая их форму. Так-то пудлинговое железо не закаливалось — слишком низкое содержание углерода. Но это легко обошли. Просто помещая
Так или иначе было ясно и самому царевичу, и царю, что они на верном пути. Хотя пройти его быстро и легко не получиться. Но перспектива получения много легких и дешевых доспехов кружила голову. Царь, несмотря на свое увлечение европейской военной практикой, их начал ценить после достаточно широко проведенных опытов. Защиту они давали далекую от ультимативной, но сильно снижая потери как от холодного оружия, так и частично от огнестрельного оружия. А пули и картечь даже на излете были довольно опасным аргументом…
С порохом все более-менее наладилось. Мануфактура Лопухиных показала свою эффективность, выпуская отменную селитру в приличных объемах. Вся Россия разом за год столько не выпускала всякой селитры, сколько одна довольно небольшая мануфактура. Поэтому царь в этом 1701 году решил выделить денег, людей и ресурсов достаточно для того, чтобы расширить производство и довести его до пятидесяти-шестидесяти тысяч пудов [69] в год. Полностью закрыв тем самым потребности в селитре. Благо, что извести, древесины и торфа, которые являлись основным сырьем для этого производства, в державе хватало.
69
50000–60000 пудов это примерно 800–900 тонн.
Заодно, побочно, получался и деготь, и древесный спирт, и сода, и много угля. Последний был очень важен для заводов Льва Кирилловича. Настолько важным, что в Ярославле задумали строить огромную угольную мануфактуру. По новой технологии. С пиролизом древесины в больших кирпичных печах, с побочным получением дегтя, древесного спирта и поташа с содой. Само собой, эта Ярославская мануфактура была отдана Лопухиным, равно как и две пороховые подмосковные. Также еще не построенные.
Мушкеты изготавливал Никита сын Демидов в Туле. Гарантировав выпуск десяти тысяч «стволов» в год, но он активно занимался расширением мощностей. И по прикидкам должен был удвоить выпуск в будущем 1702 году. Впрочем, даже десять тысяч мушкетов в год выглядели весьма впечатляюще, закрывая в известной степени потребности импортных закупках. Ну разве что оставляя на откуп импорту пистолеты и всякую специфику. До всего этого у Никиты руки прошло не дошли.
Пока не дошли.
Пушки мал-мало изготавливались на Пушечном дворе в Москве. Да, далеко не те, которые хотелось. И, быть может, не так быстро, как требовалось. Но изготавливали.
В воздухе висело только производство холодного оружия.
Серьезно висело.
Приходилось использовать что придется. Как такового единых образцов просто не имелось. Тесаки еще для Бутырского полка как-то изготовили. Но и то — со скрипом и весьма серьезными проблемами. Как таковых мануфактур по выпуску серийных клинков просто не имелось. А мелкие частные производства не только не справлялись с объемом, но и гнали изделия нередко весьма вариативного качества.
Что еще?
Обозы.
Здесь все было еще более неопределенно.
Царь хоть и заинтересовался идеями сына, но не спешил претворять их в жизнь. У него просто не хватало
ни времени, ни сил для этого, ни людей, которым сие можно было бы доверить. Да и браться за выпуск повозок мало кто хотел. Поэтому со скрипом к началу 1701 года удалось организовать правильный обоз только для Бутырского полка. В остальных же творился хаос. Про унификацию колес с артиллерией и речи не шло…Да, по сравнению с началом 1701 года в оригинальной истории, все было на порядок лучше. Но еще очень далеко от нормальной готовности к боевым действиям. Впрочем, Петр Алексеевич был доволен.
Эффект контраста — великая вещь.
Все эти бесконечные опыты, учения и маневры, на которых настаивал сын, позволили ему предельно ясно и отчетливо осознать ту степень ничтожности в которой прибывало его войско к 1698 году. И понять, почему крохотную в общем-то прибрежную крепость — Азов, им пришлось брать так долго и мучительно, собирая под ее стенами поистине грандиозную армию в семьдесят с лишним тысяч человек…
Петр с сыном укатили в Преображенское. Беседуя и планируя дела.
Алексею, несмотря на сопротивление отца, удалось отстоять свои интересы. И скинуть лишнюю нагрузку. Чтобы просто высыпаться по-человечески.
Дорогу, практически достроенную, отдали Корчмину. Конным полком занимался Меншиков, Леша туда последние несколько месяцев заглядывал хорошо если раз в неделю. Благо, что Александр Данилович прекрасно все понял и уже сам справлялся.
Для печной мануфактуры удалось найти толкового управляющего. С селитряной его участие требовалось минимальным. Даже для расширения, ибо она была построена по модульной схеме. Да, бесконечно масштабировать вряд ли получилось. Но довести до тысячи тонн в год было несложно. Тем более, что там Лопухины отдувались по полной программе.
Так что к марту 1701 года Алексей в основном учился, изучая языки, и вел научно-исследовательскую работу. В своих лабораториях да опытовых мастерских и переписываясь с Каширской лабораторией, созданной Львом Кирилловичем при своих заводах. Именно она и проводила опыты и изыскания, направленные как на улучшения пудлингования, так и на освоение штамповки. Царевич же, лишь поддерживая с ней активную переписку, старался направить ее в нужную сторону. Примерно. Ибо и сам не обладал профильными знаниями, опираясь лишь на кругозор, хорошее знание общей физики с химией, а также то, что он краем глазом видел на заводах в прошлой жизни.
Еще сельскохозяйственные станции.
Но они зимой много времени и сил не занимали. Да и вообще, к весне 1701 года Алексею удалось найти людей, которые в полях контролировали этих объекты. А он сам с ними находился в переписке.
Раскидался.
Вздохнул с облегчением.
И теперь делил с отцом это высвобожденное время…
Ромодановский же, после присутствия на маневрах, отправился к себе домой. Но поехал не один.
С гостем.
Татарским купцом, который прибыл в Москву ради, так сказать изучения рынка. Ну, не совсем татарским. Однако именно им он и представлялся.
— Война тяготит людей, — тихо произнес гость, когда остался с Ромодановским один на один.
— Война никогда не бывает легкой.
— Мы все от нее устали.
— Ты видел царя и царевича. Кто-то устал, кто-то этим живет. Вон, видел какой славный полк сверстали?
— Славный, да, — покачал головой собеседник. — Но разве торговля не выгоднее войны?
— Смотря какая война. Царь с сыном мыслят взять Царь-град.
— Мы же оба понимаешь, что это просто слова.
— Как знать? — лукаво прищурившись ответил Ромодановский. — Еще десять лет никто бы и помыслить не мог, что русский флот побьет турецкий. Да и не было того флота у нас. А ныне вон — под Керчью разгром полные устроили.