"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16

Это все Алексей отцу и рассказывал, ходя вокруг пушки и презентуя ее во всей красе.

— Ты канал ствола совсем не обрабатываешь?

— Надо бы. Если их пройтись дорном, то можно улучшить чистоту поверхности и геометрию. Что позволило бы еще снизить зазоры. Но это дело будущего. Сейчас и такой результат неплох.

— Неплох? — удивленно вскинул брови царь. — Что значит неплох? Он отменный! Одного не пойму — зачем ты стал отливать пушку в шесть фунтов калибром. Отчего сразу нормальные делать не стал?

— А ты ее поворочай. Она не сильно тяжелее трехфунтовой.

Царь не поверил.

С помощью рабочих снял с передка. И немного покатал-покрутил.

— Действительно… легкая… предлагаешь полки вот такими вооружать?

— Я предлагаю пехотным полкам пушек вообще не давать.

— Это как? — удивился Петр.

— А зачем они им сейчас?

— Как зачем? — опешил Петр.

— Для чего в свое время придумал свой regementsstycke Густав II Адольф? Чтобы поставить эту пушечку в пехоту. Чтобы она ее сопровождала. Так?

— Так, — кивнул отец.

— А для чего ей пехоту сопровождать? Чтобы компенсировать недостаток скорострельности мушкетеров и их количество. Проще говоря — увеличивать плотность огня. А у нас — вон — пять-шесть выстрелов в минуту мушкетеры делают. Если обученные. Лучше — по семь. Зачем им маленькая пушечка? Да еще одна или две. Толку от них в поле капля. А отягощать будут немало.

— А такая?

— А такая им тяжеловата уже.

— Что-то я тебя не пойму. — царь подозрительно скосился на сына.

— Смысла я не вижу выдавать на полк по одной или две пушки. Лучше сразу сводить их в полки, край батареи. И применять на важных направлениях. Чтобы было легче управлять огнем…

Петр Алексеевич возразил. Ему такой подход казался диким.

Алексей взял пруток и стал чертить на нем типовые задачки. Показывая там расположение и производя при отце расчеты.

Тот задавал какие-то вопросы.

Хмурился.

Уточнял.

Возражал.

Местами спорил, но без особенного напора.

Наконец он тяжело вздохнул, махнул рукой признавая правоту сына, но поинтересовался:

— Ты ведь обычно все в виде рапорта готовишь. Отчего так ныне отстаиваешь свое видение?

Царевич молча подошел к одному столу и взяв папку вручил отцу:

— Вот. Рапорт. Но мне показалось, что так тебе будет интереснее.

— Интереснее?

— Ну… тебя бумаги в тоску вгоняют, — нахально улыбнулся Алексей.

— Ну наглец…

— Но разве я не прав в своих предположениях?

— Ты все переворачиваешь вверх дном. Так никто не делает и не воюет. И куда прикажешь девать малые полковые пушки?

— Большей частью пустить на переплавку. — пожал плечами царевич. — Частью оставить для вооружения штурмовых и десантных отрядов. Но я бы их иначе сделал. Калибр уж больно у этих малышек мелкий. Толку с них? Есть у меня мысли по этому поводу. Да ты открой папочку. Полистай…

Царь хмыкнул.

Сел на пушку. И начал перебирать листы в папке…

Царевич там предлагал на роль легкого штурмового орудия «единорог» графа Шувалова. В принципе — спорное оружие. Но ситуативно очень интересное.

Почему спорное?

Потому что полевая артиллерия в те годы работала по противнику двумя типами снарядов — ядром и картечью. В полевом сражении. Что для того, что для другого чем выше начальная скорость выстрела, тем лучше.

Ведь ядро требовалось выстреливать с минимальным возвышением, чтобы оно пускалось в пляс, прыгая по полю словно лягушка. Это облегчало поражение пехотных линий неприятеля. По нескольку за раз, если удачно попасть. У гаубиц, в том числе и «единорогов» так сделать не выходило. С картечью же все еще проще. Начальная скорость выстрела увеличивает ее досягаемость.

Из-за этих двух особенностей основу полевой артиллерии XVII–XIX века в Европе поставляли пушки. Что неприятно аукнулось уже на рубеже XIX–XX веков. Притащив за собой тяжелое наследие в новую технологическую эпоху.

«Единороги» же… хм… гаубицы, то есть. Их разновидность.

Их сила была в гранатах.

Сначала обычных. А после изобретения первых шрапнельных сразу после наполеоновских войн — то и в них.

Ну и неплохо они были применимы там, где большая дальность огня не требовалось. В отличие от разового веса выплевываемой картечи. Например, в конной артиллерии. Подлетели. Развернулись. Жахнули. И ходу. Чтобы не получить в ответ.

Или вот так — выступая в роли легкого штурмового орудия, а также горного, десантного или еще какого. Всюду где требовалось легкость установки, ради которого можно было бы пожертвовать и дальностью действенного огня.

Почему нет?

В конце концов 6-фунтовые «единорог» выходил всяко легче даже 3-фунтовой полковой пушки «местного разлива». А угостить мог накоротке мог куда как интереснее, применяя, заодно еще и гранаты…

Царь же листал бумаги в папке, что ему вручил сын.

Там кроме вот таких выкладок имелась целая теория.

Алексей ведь хотел оправдать свою идею фактического упразднения полковой артиллерии. Потому как на текущем этапе развития военное дела и научно-технического прогресса от нее толку практически не было. Вот. И оправдывал. Указывая, впрочем, что позже, по мере развития артиллерии и стрелкового оружия придется отказываться от линейной тактики. И тогда-то полковые орудия очень пригодятся. Впрочем, дело это далекого будущего…

Полевую артиллерию царевич предлагал строить на 6-фунтовых пушках. Сначала. Потом дополнить их на 12-фунтовыми.

И все.

И больше ничего. Только два калибра на полевом уровне.

Для осадных дел он предлагал формировать отдельные полки. Опять же, не сильно увлекаясь калибрами и разнообразием систем. В частности, он предлагал остановиться на осадном трио из 24-фунтовой пушки, 32-фунтовой «единороге» и того же калибра мортире. Подавая «единорог» как длинную гаубицу с конической зарядной каморой.

К специальной артиллерии он относил 6-ти и 12-фунтовые «единороги», малые мортиры в 12 и 24 фунта, а также крепостные ружья.