"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Почему мы об этом узнали только сейчас?
— Потому что никому было не интересно что там русские строят. Все равно от них никто ничего серьезное не ожидал в этом деле.
— Гетман и хан почему не предприняли наступления?
— Потому что у них в землях неспокойно. Крымский хан опасается русских галер, которые грабят черноморское побережье. Он считает, что как только он уйдет из Крыма, эти разбойники начнут его разорять. Гетман же судя по всему боится своих людей.
— Своих? Но почему? — удивился Людовик.
— В его землях все неспокойно. Далеко не все его поддерживают. Особенно
— Вы так уверены в этом?
— Да, сир. У них новые осадные орудия. Подробностей я не знаю, но с их помощью они достаточно легко берут города.
— Выясни все о них самым подробным образом.
— Да, сир. Конечно. Основные силы Северной армии…
— Освободи меня от подробностей. Говори суть.
— Суть в том, что Великий Конти собирает армию в Варшаве. Но вряд ли она сможет противостоять русским в полевой битве. И те почти наверняка во время следующей кампании заберут весь север Литвы. Причем без особого сопротивления. Это минимум. Что будет дальше — большой вопрос. Мне планы Петра неизвестны, но он может либо пойти на Варшаву, лишив Великого Конти столицы, либо уничтожить гетмана, выводя его из игры. А через пару кампаний, скорее всего, Речь Посполитую будет ждать полное и катастрофическое поражение. Потому что каких-либо значимых сил для сопротивления у них нет.
— Османы этому помешать не смогут?
— Османская армия перешла Дунай и должна встать на зимние квартиры в Гетманщине. Но она небольшая. Основные их силы собраны под Керчью, где, хоть и умылись кровью, но осаду продолжают. Правда полностью крепость заблокировать не в состоянии и это все — сущая фикция. С началом кампании османы, сообща с гетманом, их полевая армия должны предпринять наступление на русских. Но справятся ли они — не знаю. Уверенности в этом нет.
— То есть, это поражение в войне?
— Видимо, сир. И это даже при том, что в новую кампанию не вступят новые участники. А могут. Мамлюки, персы и шведы — уж точно. Да еще поговаривают — датчане с меклебуржцами могут. В этом случае Речь Посполитую и Великую Порту просто раздавят. Растерзают. Разорвут на куски. А тут еще и наше поражение при Венеции. Это ставит вопрос целесообразности продолжение итальянской кампании. Что даст возможность включится в дележ этого пирога еще и австрийцам.
— И сделать мы ничего не можем? Может быть как-то повлиять на русских?
— Наши возможности ограничены. Сильно ограничены.
— А что наш человек у принца? Он все еще не сделал свое дело?
— Увы, сир. Восемь покушения и все в пустую. Алексей словно заговоренный.
— Он уже возвращается?
— Никак нет, сир. В Москве вообще странные дела творятся. Когда он уже уезжал — на него напали разбойники. Чудом спасся. Две недели в постели
лежал. Встать не мог. Так что я порекомендовал пока не дергаться. Просто сидеть рядом с принцем и по случаю нас информировать о его делах. Потому что в самой Москве мы потеряли почти всех. И он один из немногих, кто остался.— Как это? — нахмурился король.
— Точных сведений нет. Просто внезапно выяснилось, что почти все агенты и завербованные ими люди пропали. С концами. Их больше никто не видел. Вероятно, их убили.
— Русские?
— Тогда бы они взяли нашего человек, что у принца находится. И тех немногих, кто пережил эту резню. Но они остались. Мы полагаем, что это активность Габсбургов. Нам сейчас главное — не потерять всех. А их цель, видимо, в этом и заключалась.
— Мы можем ответить им тем же?
— Боюсь, что не сейчас. В Москве это сделать просто не кем. Вся ситуация вообще выглядит очень странно. Видимо кто-то предал нас. Кто-то из тех, кто не был посвящен во все тайны и не знал всех агентов. Кто — пока не ясно. Вероятно — один из выживших. Хотя изменник мог и сбежать, имитировав свою гибель. Наша агентура в Москве сейчас парализована. Остался только человек при принце и несколько завербованных торговцев, оказывающих посреднические услуги. И все. С торговцами вообще непонятно — получится ли восстановить рабочие отношения. Они испуганы. А наш человек при принце сам едва не погиб. Так что я приказал ему сказаться больным и не покидать территорию дворца. Во всяком случае — какое-то время.
— А Габсбурги не сдадут его царевичу?
— Непонятно. Их поступок труднообъясним. Возможно его посчитали курьером, а потому не представляющим угрозы. Он сказал, что они хотели захватить его бумаги. И ему пришлось бросить кофр с ними в болото, после чего ему удалось оторваться. Все выглядит так, словно действовали они быстро, опасаясь негативной реакции принца. Поэтому в такой спешке и действовали. Впрочем, я вполне допуская, что зная о том, чем на самом деле занимался наш человек, доказательств, подходящих для принца, они не имеют. Иначе объяснить, почему он все еще не взят, не выходит.
— Значит… — чуть пожевав губы, произнес король, — у нас больше нет былой осведомленности о делах в Москве?
— Да, сир. И я не знаю, когда она наступит. Потребуется время для внедрения новых людей. Не удивлюсь, если Габсбурги будут пытаться нам помешать.
— Но зачем они это сделали?
— Они предупреждали, чтобы мы воздержались от покушений. Вот — видимо их терпение истекло.
— Хм… тогда не так уж и труднообъясним их поступок. Это демонстративная порка. Вы не находите?
— Вполне, вполне — покивал Кольбер.
— Кампания явно пошла наперекосяк. Что у нас в Венеции, что у Конти в Речи Посполитой, что у вас в Москве. Год разочарований.
— За черной полосой всегда идет белая, сир.
— Если не идти по черной полосе вдоль… да… Итак — что вы предлагаете? Вы ведь не просто пришли меня «порадовать»?
— Нужно как можно скорее заканчивать эту явно неудачно пошедшую войну. И выводить из-под удара Великого Конти. Если надо — дать денег, чтобы он откупился. И нужно спешить. До меня дошли слухи, что русские предложили шведам и австрийцам разделить Речь Посполитую. Еще пару лет — и поделят.