"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
А сроки горят. И многое требовалось сделать уже вчера. Ведь издательство выпускало кроме «Ведомостей» и «Царского комсомольца» еще пять газет и дюжина журналов. За каждым был закреплен свой редактор, группа журналистов и внештатных консультантов, а также корректоров, граверов и прочих. Простые рядовые исполнители в основном не пострадали. А вот тех, кто все это дело двигал да шевелил увезли в тюрьму.
Новую.
Построенную недалеко от Таганской площади в ходе реконструкции столицы.
В плане — большой квадрат. Внешний контур — кирпичное четырехэтажное здание, не имеющее окон в стене, выходящей наружу. Ни одного. Отчего тюрьма напоминала своего рода крепость.
Внутри — внушительный двор с пятью корпусами: лазарет и тюремные блоки. Между внутренним и внешним контурами около ста метров. Пустых метров. Даже лошадей и фургоны требовали сразу ставить в ангары, чтобы ничто не мешало видимости. Единственное исключение — стена из колючей проволоки [186] , охватывающая пять внутренних построек единой петлей.
186
Для этих целей по заказу Алексею сделали колючую проволоку максимально примитивного толка. Вручную.
Два КПП — один на въезде, второй в стене с колючей проволокой, размещаясь в оппозицию к первому. То есть, чтобы от одного КПП добраться до другого требовалось обогнуть полукруг по двору. Хорошо просматриваемому и освещаемому по ночам двору. Масляными фонарями.
Сами блоки делились на две неравные части. Три имели только крохотные одиночные камеры, а один — двух и четырехместные.
Зачем так? Элементарно. Алексей не планировал мариновать людей в тюрьме годами. Это было лишено смысла. И ничего кроме развития уголовной среды не несло.
Отца в подобном убеждать и не требовалось. В эти годы правительства еще не докатились до того, чтобы содержать великое множество «трудового балласта» за счет налогоплательщиков. Называя это гуманизмом, а не тем, чем подобное является на самом деле.
Да и даже если бы Алексей захотел устроить все так, как в XXI веке, у него все равно ничего не получилось бы. Просто не хватило ресурсов. Прежде всего человеческих. Ведь для подобных целей нужно содержать целую армию персонала…
В общем и в целом политика России тех лет в вопросах наказания была предельно простой. Если ты сделал действительно что-то плохое, то тебя либо отправляли на каторгу, либо казнили. В остальных случаях был предусмотрен штраф, конфискации, телесные наказания и общественные работы. Покамест Уголовный кодекс новый царевич еще не пропихнул. Но практики, описанные в нем, потихоньку вводили в практику.
Собственно одиночные камеры в таком количестве и требовались для всего этого. Чтобы можно было рассаживать задержанных и не давать им сговариваться. Четвертый корпус же предназначался для агентурной работы, через подсаживание провокаторов. На случай, если особо крепкие орешки попадались…
В Таганскую тюрьму, в одиночные камеры, и повезли сотрудников издательства полицейские. Чтобы вдумчиво с ними поработать дознавателям и следователям.
Но почти сразу выяснило — это тупик.
Просто тупик.
Мерзавцы? Да.
Гады? Не то слова.
Но работать то некому…
А переигрывать все в зад Евдокии Федоровне показалось крайне неловко. Так как вызывало в ней чувство стыда, дескать сунулась дура «со свиным рылом в калашный ряд» и сразу же «дров наломала». Наверное, только Миледи в этой ситуации и улыбалась. Лукаво. Она то сделала то, что от нее просили. Слово в слово. А то, что ее сведениями распорядились так глупо, разве ее вина? Но
если ее попросят она постарается помочь разрешить этот кризис, который ни Евдокии Федоровне, ни тем более Петру Алексеевичу не требовался…Царевич раздраженно вышагивал по пыльной площади.
Перед ним на коленях стояли старшины яицких казаков, пришедшие с повинной. Само собой, разоруженные и под контролем лейб-кирасиров.
В том нападении в дельте Волги участвовали достаточно много их ребят. С Яицкого казачьего войска. И, узнав о том, старшины почти сразу явились к царевичу. С дарами и повинной. Дескать, да — наши ребята. Но то дурни и отщепенцы, пьяницы и вообще сущая непотребность. Сами же казаки как были верны царю, так и остались. И что они вменяют свою жизнь Алексею в доказательство своих слов.
Неожиданно?
А то!
Алексей Петрович даже как-то растерялся от такого поворота событий. Но, видимо, очень уж впечатлила казаков недавняя казнь тех степняков, что участвовали в попытке похищения в прошлом году. Не только их, кстати. Как ему доносили — по всей степи слух пошел.
Тем более, что царевич сразу после нападения, засев в Астрахани, развернул бурную деятельность, которая полностью оправдывала мрачные ожидания наблюдателей. То есть, стягивал под свою руку и регулярные полки, что он прислал в эти края, и калмыков, и даже часть башкир. Так что, все понимали — после окончания сбора он отправиться с карательным походом. Чтобы порешать радикально возникшие разногласия. А то моду взяли покушения устраивать…
Вот казаки яицкие и решили сыграть на опережение. То есть, прийти с повинной быстрее, чем их всех поубивают…
— Они действовали сами? — спросил Алексей. — Это нападение — их идея?
— Не, — покачал головой один из старшин. — Откуда? Они многие умом скудны, а иные и вовсе дурни. Нет. Это от Игната с Кубани людишки приходили. От Некрасова. К нему они и утекли, как все сорвалось…
Алексей замер, задумавшись.
Этот Игнат Некрасов был ему очень хорошо знаком. Заочно. По отчетам и Миледи, и Ромодановского, и патриарха, и многих иных. Ему им все уши прожужжали, так как Игнат руководил одной из самых непримиримых общин раскольников.
Удалось бы это избежать или нет — не ясно. Но когда на нижний Дон прислали переговорщиков, предлагавших выбрать делегатов на Собор примирения, именно он взбаламутил казаков. Спровоцировал их перебить присланных царем людей как еретиков. А потом увел всех недовольных на Кубань. Но не для того, чтобы сидеть тихо. Нет. Игнат Некрасов развернул бурную деятельность по привлечению союзников и организации набегов на поселения своих соплеменников, впавших, по его мнению, в ересь. Его ребята грабили русских людей, убивали их и угоняли в рабство. Причем убийство еретика, каковыми их всех считали, не являлось чем-то зазорным или дурным.
Нет, конечно, в экзальтированной теории, этакой сферической в вакууме, догматика Некрасова выглядела неплохой. Наивной, крайне идеалистической, совершенно непригодной для хоть сколь-либо крупных коллективов, но неплохой. Игнат пытался «построить коммунизм в отдельно взятой станице», с опорой на искаженные им тезисы христианства. Бесклассовое общество, прямая народная демократия и все такое. Для людей склонных к идеализму — прямо бальзам на израненную душу.
Да вот беда — Россия и русские, что не пошли по его пути, для Игната оказались врагами. Настолько лютыми, что он даже в переговоры вступать с ними не хотел. Да и вообще режим, установленный Некрасовым, имел все признаки самой что ни наесть религиозной секты. Вполне себе тоталитарной.