"Фантастика 2024-93". Компиляция. Книги 1-27

– Амулет с душой. Ты это о моем… О итоге моего эксперимента? – Миклош по-прежнему напряженно изучал билетершу.

– Да. Разумеется. Меня не обманет этот глупый маскарад, твоя роль неизменна, Обесчещенный. Неизменна.

– Ты скажешь, у кого забрала амулет?

Билетерша улыбнулась, несколько секунд смотря на отодвигавшийсся дальше и дальше город.

– Это убило бы интригу. Скажу лишь, что именно этот человек погиб совсем рядом прошлой ночью. Разумеется, на нем было не его лицо – маскарад любим не только теми, кто стоит за спиной Обесчещенного. Как смешно наблюдать было попытки Иуды сбежать от Черного Клинка и от его носителя. Как он искал помощи, не догадываясь, что у этой сцены есть зрители, – женщина усмехнулась.

Колесо мерно поскрипывало, приближаясь к вершине своего вращения. Холод прибрежного ветра, на такой высоте весьма существенного, пробирался под куртку.

– Ты знаешь, кто его убил?

– Разумеется.

– А скажешь?

– Нет. Это было бы неправильно. Главный герой не должен получать все ответы просто так. Скажу лишь, что ты, Колдунья, знаешь убийцу, пусть и не совсем так, как думаешь. Мне было интересно смотреть за тем, как вхолостую щелкает поставленный на тебя капкан и как его спешно убирают, не желая выдавать охотника-одиночку. Наблюдать – главная отрада, пока фантиков, столь необходимых почему-то в мире людей становится больше и больше в моем ящике для них. А фантики нужны лишь для того чтобы их было достаточно для обмена на что-нибудь интересное. На жизнь, на грим, на ненужную еду или на развлечения. Хотя здешняя публика мне не по душе, но их короткие яркие чувства тоже забавны, ведь балаган есть балаган. Так что фантики-фантиками, но во всем есть своя услада.

– Ты по-прежнему суккуба? – с интересом спрашивает Саша.

– И нет и да. Скажем так, – на секунду на месте билетерши появилась очаровательная девушка в старомодном платье, – мне нравиться выбирать этот образ. Привычное платье, так сказать.

Колесо пошло на снижение.

– Мне было любопытно, заглянешь ли ты сюда, Колдунья. В этот маленький уютный городок.

– Ты сама говорила про шкатулку.

– Да, это моя реплика. Вы ведь так и не нашли ее, верно?

– Нет.

– О, а это ведь занятная история. С самого начала один-единственный человек, этот Иуда, владел шкатулкой, амулетом и кинжалом. Сначала я лишила его амулета, потом ночь отобрала кинжал, после долг и наследие лишило шкатулки, а самым последним прошлое недавней лунной ночью забрало его жизнь.

– Ты знаешь, где теперь шкатулка?

Билетерша покачала головой.

– Это не моя роль. Знаю лишь, что ее владелец унаследовал ее саму, но не дар ее создания, и теперь лишь опускается на дно, куда эта заклятая вещь его тянет. Опускается, став игрушкой в чужих руках.

– Он ведь принес кинжал убийце Иуды, – Миклош бросает выжидательный взгляд на билетершу.

Та кивает.

– Не своими руками, но да. Нет проходных персонажей, есть те, что еще не подействовали в нынешнем сюжете. Что ж, круг закончен, а, боюсь, вы купили только по одному билету, и теперь аттракцион закрывается.

Саша не задумываясь выскользнула из кабинки, опускаясь на помост. Рядом встал Миклош, выбаясь на неподвижную землю. Обернулась, что бы задать следующий вопрос обо всем происходящем Музе… И наткунлась на застывшее в неподвижности колесо обозрения. Разумеется, никакой билетерши рядом не было. Не было и красных нитей, до того оплетавших парк.

– Я схожу с ума? – негромко проговорила она, пытаясь услышать собственный голос.

Что это было?

– Не больше чем я, – Миклош выглядел так, словно ему по голове дали мешком с песком. – Не больше, чем я. Идем отсюда. Есть разговор.

В отель они добираются без приключений, что кажется уже немалым достижением. Никаких красных нитей. Саша несколько раз думает, не спросить ли Музу о произошешем через Отражение… Но что-то ее останавливает. Предчуствие? Убежденность, что все уже сказано? Или просто боязнь услышать удивленно-вопросительный тон и понять, что все пережитое было наваждением?

Они с Миклошем не расходятся пока каждый к себе, несмотря на поздний час, а оставются в общей смежной комнате.

– Что ты видел?

Саша сидела на диване, собирала воедино собственные впечатления о произошедшем и грела руки о кружку с чаем, кипяток для которого с трудом набрала в последнем из работавших термоподов в фойе отеля. Вместо чая лучше подошло бы виски, но алкоголь мог затуманить ее и так, кажется, не самый здоровый ее разум.

– Думаю, все тоже, что и ты, – Миклош был крайне задумчив все прошедшее с конца этой странной поездке на аттракционе время, – за исключением красных нитей на Изнанке, тут я так и не понял, о чем ты говорила. Но скиа и ее мир я видел так же.

– Ее мир?

– Да. Разумеется. А ты так и не поняла? Это ведь один из даров гениев, теней – создавать свои реальности и приглашать в них всех, кого они хотят пригласить.

– Но она не врала, когда говорила, что является билетершей, – Саша неуверенно потянулась к телефону, рассматривая сообщение о недавнем списании с карты. Как бы то ни было, видимо в мире скиа банк работал, потому что покупка обоих билетов имела документальное подверждение, – совершенно точно. Не знаю только, зачем это ей.

Миклош пожимает плечами.

– Это скиа, Саша. Они не люди. Может, правда так зарабатывает. Ты говорила, что она вроде как связана с самым обычным магом, ему же нужно откуда-то деньги брать. Может, ей нравятся чужие эмоции, коль ты ее встретила на каком-то театре под открытым небом, где она исполнила твое желание и бог знает чьи еще. Некоторые исследователи говорили, что скиа могут испытывать симпатии и антипатии так же, как их изначальные личности, просто они сами становятся воплощением чего-то, что больше и меньше, чем наше человеческое сознание может уместить. Если кто-то из подручных Паука или он сам убил ту, кто потом переродилась в эту скиа, то это может объяснить, почему она помогает тебе.

– И тебе.

– Не думаю. Я лишь инструмент. Хотя из всего что я видел и чувствовал, я полагаю, она рассчитывала, что я стану подобен ей. Но этого не случилось.

Миклош казался растерянным. И напуганным разом, чем именно – Саша так и не поняла.

– Ты… тебя это пугает?

– Что?… А. Ты чувствуешь, – Миклош морщится, – не то, что бы. Просто теперь я познакомился с существом, для которого мое сидение в амулете было… развлечением. Она ведь могла отдать меня кому угодно, могла вернуть Серафиму, могла – если бы захотела. Но решила иначе, просто держав два века в собственных руках словно самую обычную побрякушку. И, знаешь, для меня прошло мгновение. Предметы не имеют чувства времени, я уже говорил. Я как-то свыкся с тем, что просто ритуал перенес меня в нынешний мир… А теперь я знаю того, кто точно подверждает… реальность и длительность всего произошедшего. Для кого два века были двумя веками, а не одним мигом. И кто мог бы всего одним действием все исправить. Ведь скиа знала все о том, что произошло на самом деле, но предпочла просто ждать чего-то ведомого только ей. Может, если амулет появился у нее сразу после эксперимента, можно было бы спасти мою семью. Остальных магов.

– Ты злишься.

– Да. Разумеется. Это глупо, – Миклош хмыкает, – словно злиться на судьбу. К тому же, как знать, может иначе я бы до сих пор торчал где-нибудь бесплотным духом или и вовсе погиб бы, даже не успев ничего никому рассказать. Но как ты понимаешь, я не в восторге от ощущения себя игрушкой в чужих руках. Захотели – оставили в амулете, захотели – отдали амулет на хранение, захотели – украли амулет, оставили его где-то, и только через два века отдали тебе… И то я не знаю, почему отдали. Ну да ладно, речь тут не обо мне совершенно.