"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26

Индианка внимательно посмотрела на юную китаянку, потом на Марью:

– Хм-м-м…

– Ага… - усмехнулась Марья.

– А вот и нет!
– возмутилась на их ехидные перехмыкивания сестренка Ю.
– Муж всегда прав!

– А умная жена всегда знает, в какую сторону он будет правее?
– вроде бы спросила Марья, но по тону было понятно, что это утверждение.

– Решение мужчины жениться - последнее, которое он принимает сам, - тихо рассмеялась индианка.

– Всего ва-у-жней погода-у в доме, все остальное еру-у-нда… - гнусаво пропело по связи. При этом Невс подгадал момент, когда Уна стала снимать подсохшие перышки. Радиофицированный контингент мог давиться смехом, стараясь не спалиться в очередной раз.

– Погоди!
– вдруг встрепенулась Марья.

– Медведь же племянник Желчи, и эта Поющая тоже племянница! Близкая родня вроде?

– Нет, она дочь двоюродной сестры Лазурной Птицы.

– Тогда нормально…- кивнула Марья, на пальцах просчитав, кто кому и каким боком относится.

Уна ушла заготавливать перья. Как все думали, на это понадобится какое-то время и можно отдохнуть, но гости появились на диво быстро. Верней, гость. Далеко Летящая Птица пришел, бережно неся что-то плоское, завернутое в мягкую замшу. Шаман, как его неизменно величал Сонк, цирковым не докучал. Даже Сонка к себе на беседы с пристрастием не звал. Духи ему то ли сообщили все интересующее, то ли посоветовали к молодому индейцу не приставать. Он и сам не приставал и другим наказал парня не доставать назойливыми расспросами. Да и на представление Далеко Летящая Птица не пришел. Занят был обрядом или предыдущий цирк ему так не понравился, что и этот решил поставить в игнор.

Индеец поздоровался с женским коллективом, попросту сказав привет и кивнув головой. И никаких тебе эффектных жестов с прикладыванием рук к груди и всякой распальцовки.

Он аккуратно развернул замшу, выложив на стол бубен и ловец снов. Оба изделия украшали пушистые белые перья. Эни тут же потянула лапки к бубну и огребла по ним от Марьи.

– А перья снять можно?
– поинтересовалась она.

Красить все в сборе было не особо удобно, но индеец отрицательно покачал головой. Еще раз почесав в затылке, отправила девчонок за двумя кастрюлями, на которые и уложила оба девайса. Помощницы крутанулись и попытались сбежать, но были отловлены и приставлены к покраске. В восемь рук получилось довольно быстро и девчонки таки убежали.

Оставшись наедине с Марьей, Далеко Летящая Птица вдруг улыбнулся, как счастливый мальчишка, и заявил:

– Такого ни у кого больше не будет! Только у меня!

Сказать, что женщина удивилась, ничего не сказать: такое счастье на лице уважаемого шамана было несколько неожиданным. Но подлая Марья обломала мужику все удовольствие, пояснив, что через пару дней цветные перья будут почти у всех.

– Все желающие вполне могут разжиться перышками, - она пожала плечами.
– Бедные семьи вполне могут продать, если хорошую цену назначить…

– Птица богатый, - задумчиво протянул индеец. Хотел что-то сказать еще, но влетевшая в незаметно опустевший двор Стаси его перебила, позвав Марью на репетицию.

Оставшись один, шаман медленно пошел по лагерю, рассматривая все вокруг. Он взял в руки недошитую Майки сандалию, осторожно согнул довольно жесткую, кожаную подошву. Эта легкая, открытая обувь уже привлекла внимание многих. Конечно, воины привыкли ходить летом босиком, а мокасины обувают, только входя в чужой лагерь: выглядеть прилично и выказать хозяевам уважение. А вот в такой обуви ходить будет куда удобней, это же не жесткие башмаки белых. Заглянул в фургон: ведь если хозяева оставили двери открытыми нараспашку, то совсем не против гостей. Оценил умеренный беспорядок, странный зеленый, похожий на короткую густую траву, ковер на полу, вязанную из узлов сову на стене. Невольно сравнивал два цирка и видел большую разницу. Хорошо, что тех наглых белых выпроводили прочь… Осмотрелся еще раз и пошел искать хозяев. От выхода из лагеря был виден задник с натянутой драпировкой и небольшой край арены. На этом краю то появлялся, то исчезал большой черный человек с палкой в руках. Тыкал ею куда-то вниз и бежал назад, подняв высоко над головой. Индеец, озадаченный увиденным, решил подойти поближе, не привлекая внимания, обошел арену кругом. Картина, открывшаяся ему, была еще более странной. По земле вдоль арены навстречу друг другу бегали два черных человека. Они тыкали палками в ведра, стоящие у занавеси, а в точке встречи разворачивались и бежали назад. На арене стояли все циркачи тоже с палками, но они не бегали. Они стояли по краю арены и тыкали палками в ведра, стоящие между ними. А потом размахивали палками над головой.

– Нет! Так неудобно!
– заявила белая девушка, которую звали Эни.
– Нужно что-то небольшое в руке держать.

– Конечно, так было бы удобней, - согласился с ней брат.
– Только где ты возьмешь емкость с ручкой небольшую, но вместительную, и чтобы одной рукой держать было удобно?

Все дружно запереглядывались, а старая шаманка вдруг хлопнула себя по лбу:

– Вай-мэй! Горшки!

– У меня горшки без ручек… - открестилась местная повариха.

– Шоб я так жил! А ночные вазы таки подойдут, - протянул старик с крючковатым носом и хитрыми глазами.

Шаман, слушая сию беседу, начинал понимать, что духи не зря предостерегали его от общения с этими людьми.

– Так, что за ночные вазы такие!
– начал терять терпение Ло.

– Да ночные горшки это!
– рассмеялась Марья.
– Помните, в каждом фургоне стояли глиняные с ручкой.

– Фу-у-у!
– сморщила нос Эни.

– И ничего не фу, - оскорбилась за девайс Стаси.
– Их всегда мыли и они железные!

– СА-А-А!
– влезли хором ящерки.
– Ссундук! Ссстерильно!

Для Далеко Летящей Птицы выступление ящероидов было последней каплей. Видно тогда, после очистки арены, извинения, произнесенные Шеном, он принял за продолжение транса. Но сейчас он слышал все четко и ясно.

– Если кто-то хочет посчитать квадратуру круга, может посмотреть на глаза нашего гостя… - предложил Джонатан, а потом обратился непосредственно к индейцу.
– Вот поэтому, уважаемый, мы и репетируем без зрителей! Рабочие моменты не всегда понятны посторонним.

– А мо-ужно и я ему па-уру слов скажу?!Ну, можно-уу!!!– с нездоровым энтузиазмом взвыл Невс.

– Садист!– гаркнули ему хором, и кот, надувшись, уселся ко всем задом, колотя хвостом. Запрет болтовни по связи сначала поставил всех в тупик. Однако быстро нашелся набор «отверток»! Невс прямой приказ обойти не мог, но он слышал всех, и его слышали все! Как и его ответы на неслышные остальным вопросы. А уж смысл вопроса отгадать было не трудно.

– А что вы сейчас делали, - все же смог спросить шаман, с трудом проглотив комок в горле.

– А вот на представлении и увидите, - вежливо, но твердо ответил аналитик.

Горшки оказались медными и после стерилизации в сундуке мягко сияли полированными боками. Чуть не в последнюю минуту вспомнили о воздушных змеях - парочка непроданных мирно лежала в сундуке с реквизитом. За круговертью событий о них как-то забыли. И сейчас лихорадочно распустили ткань на пестрые узкие полоски, прикрепив к рамкам цветные хвосты. Позволит ли ветер их запустить, было непонятно, но пусть будут в заначке.

...Стук генератора был как выстрел стартового пистолета. Народ собирался чуть не бегом. В этот раз зрители не только лежали, сидели и стояли перед ареной, но и заняли все низко растущие ветки. Представление прошло, как всегда, на подъеме. Реагировали индейцы на происходящее действо с непосредственностью детей. Оказалось, что цвет кожи, менталитет и прочая ерунда ровным счетом ничего не значили. Когда Шен, как всегда, цапнул Дени за филейную часть, индейцы смеялись и улюлюкали так же, как и белые жители города. Смеялись цыганской разноцветности и замерли в полном молчании, глядя на выступление Марьи под «Грозу» Вивальди.

Были, конечно, и накладки: зеркало установили слегка не так, и свет отражался плохо. Но Кианг оперативно все исправил. Да Ник пару раз «терял» из луча танцующую Аю, а за Марьей и вовсе не стал гоняться светом, яркий круг лежал в центре арены. Марья появлялась в нем и снова исчезала в окружающем полумраке, частично создавая эффект стробоскопа. Мыльные пузыри, лавиной хлынувшие в зрительный зал, сначала ошеломили индейцев, а потом их стали хлопать! Как стая расшалившихся котят. Горшки в свете прожектора неожиданно рассиялись медью, добавляя праздничности. Только белые и черные зрители, знакомые с цивильным назначением сих девайсов, покатывались со смеху. Вот воздушные змеи остались не у дел, запускать их в темное небо не было смысла. Ник никак не мог разорваться на освещение арены и работу зенитным прожектором.