"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Конечно, просто так я подставляться не собирался и в общем-то подготовил кое-какие средства для того, чтобы действия корпуса имели шанс на успех. Из разговоров с офицерами, принимавшими участие в боевых действиях, я пришел к выводу, что самое узкое место в боевых частях это связь. Одним из важнейших видов продолжала оставаться так называемая живая связь. Реализацию такой связи осуществляла войсковая конница, а также применявшаяся система офицеров связи, ординарцев и вестовых. К средствам живой связи относилась и военно-голубиная почта. К началу войны существовали военно-голубиные станции, разделявшиеся на четыре разряда – в зависимости от количества обслуживаемых этой станцией направлений. Когда я узнал про такой анахронизм, то чуть не расхохотался в лицо полковника Петроградского гарнизона, с которым консультировался по поводу применяемых в войсках средств связи. А еще он мне рассказал, что ключевое значение имели телеграф и радиотелеграф (беспроводной телеграф). Наряду с аппаратом Бодо применялся аппарат Юза – с оригинальной клавиатурой (похожей на клавиши рояля), а также аппарат Морзе (наиболее широко
Эти радиостанции и подвигли меня разработать такой необычный способ борьбы с вражеским контрнаступлением. Идея была проста – рассредоточить грузовики с установленными на них радиостанциями по самым проблемным местам фронта, чтобы в случае атаки противника информация об этом тут же поступала в штаб. При этом не просто факт начала контратаки австро-германцев, а информация о силе и направлении этого удара. Для сбора такой информации и проведения тщательной разведки я собирался направить с каждой радиостанцией не менее сотни своих кавалеристов. Когда в штабе получат нужную информацию, к месту прорыва выступает кавалерийский полк с задачей – фланговым ударом проколоть линию наступления противника и уйти в его тылы. А уже там начинать настоящую партизанскую войну. Я предполагал, что после того как в тылах у неприятеля начнут буйствовать мои джигиты, то даже самое подготовленное наступление противника захлебнется. А если нет, то можно повторить наскок. У немцев и австрийцев проблемы с резервами тоже имеются, и солдаты не менее, чем русские, устали от войны. Но у них нет таких отчаянных рубак, как казаки или всадники Туземной дивизии. Бойцов, которые даже без надзора командиров готовы вести бой до конца. У джигитов, исходя из воспоминаний Михаила Александровича, отсутствует такое понятие, как страх, или мечты о будущей мирной, бюргерской жизни. Вот эти черты характера казаков и всадников давали надежду, что мой дилетантский в военном отношении замысел может в этих условиях и сработать.
Мои размышления закончились, как только мы подошли к «Форду» спецгруппы. Над кузовом грузовика был натянут брезентовый тент, и все бойцы спецгруппы пережидали холодный осенний дождь под ним. Но мое появление не осталось незамеченным, из кабины выбрался прапорщик Хватов и стал докладывать о положении дел во вверенном ему подразделении. Я прервал прапорщика и представил его командиру Кабардинского полка князю Бековичу-Черкасскому. А дальше началось цоканье языком, гортанные вскрики горцев, которые они издавали, когда подошли остальные подчиненные князя. Я кивком головы разрешил Бековичу-Черкасскому и его джигитам осмотреть боевую колесницу великого князя. Восхищение у детей гор вызвали два пулемета, установленные в кузове – один над кабиной, приспособленный стрелять по ходу движения, второй на специальной стойке у заднего борта. Бекович-Черкасский, заглянувший в кабину «Форда», был поражен бронелистом на двери. На мой взгляд, бронезащита кабины и двигательного отсека гляделась топорно и нелепо, но у князя было свое представление о красоте. Естественно, я не пытался высказать свое объективное мнение о боевой машине спецгруппы, а наоборот заявил:
– Видишь, князь, какая мощь в моей боевой машине. Находясь в ней, я смогу отбиться от большой банды абреков. И не просто отбиться, а и покарать главарей, отправив их на суд Аллаха.
Мои слова из риторики, принятой в Туземной дивизии, которые остались в долговременной памяти Михаила Александровича, попали на благодатную почву и возродили водопад хвастливых утверждений о геройских подвигах кабардинских всадников и лично их командира Бековича-Черкасского. О том, что джигиты его полка насадили на пики столько голов абреков, что вдоль забора из этих пик можно скакать несколько дней. Примерно такой реакции князя я и ожидал, можно сказать, специально раззадорил горца. Решил прямо здесь подготовить первого командира будущей рейдовой группы.
Моя задумка полностью удалась. Бекович-Черкасский загорелся этой идеей и начал мне излагать, какой шорох наведет его полк в тылах неприятеля. Князь даже и не сомневался, что кабардинцы с ходу проскочат боевые порядки австрийцев, и никакие пулеметы не остановят его джигитов. Особенно Бековичу-Черкасскому понравилось, что не нужно заниматься осадой укреплений противника, а затем удерживать занятые окопы. Минут десять мы обсуждали с князем возможные варианты действий при прорыве через боевые порядки австро-германцев. Разговаривая с этим, на войне собаку съевшим горцем, я все больше убеждался, что моя авантюрная задумка вполне реализуема. Конечно, если за нее возьмутся такие офицеры и всадники, как джигиты Кабардинского полка. Довольно длительной и серьезной беседе способствовало то, что мы сидели в кабине «Форда». Камерное, можно сказать, место, где не льет за шиворот дождь, а порывы ветра не норовят сдуть с тебя фуражку.
Когда дождь на улице вроде бы прекратился, я предложил:– Ну что, князь, давай теперь сравним скорости этого железного коня и лошадей твоего эскорта. Кто быстрее окажется в штабе корпуса – я, передвигаясь на «Форде», или ты, галопируя на своем жеребце?
Бекович-Черкасский был светский, образованный человек и понимал, что автомобиль лошадь не обгонит, но он был и кавказец, а значит, даже проигрышную позицию готов был отстаивать до конца. Он и согласился на это нелепое пари, правда, перед этим заявил:
– Я, конэшто, понимаю, что на таком большом расстоянии ты, государь, обгонишь нас, но зато мы не замерзнем. И надэюсь, что свою побэду ты отпразднуешь в моем полку. Мой Ахмед лучше всех в дивизии делает шашлык. Мамой клянусь!
– Хорошо, князь, договорились! Выступаем через полчаса – время пошло.
Бекович-Черкасский молча козырнул, распахнул дверь и буквально выпрыгнул из кабины «Форда». Через мгновение снаружи раздались гортанные выкрики князя, а через минуту джигиты быстрым шагом направились за удаляющимся командиром полка. Я тоже выбрался из кабины грузовика, подозвал к себе прапорщика Хватова и Максима и начал с ними обсуждать предстоящий автопробег Бердянск – Житомир. Все обсуждение свелось к изучению карты-схемы, которую я передал водителю, а также моих указаний прапорщику по действиям спецгруппы в экстремальной ситуации. Он это, конечно, знал, но я посчитал не лишним еще раз напомнить ему порядок действий спецгруппы в случае нападения на наш автомобиль. Хотел, чтобы прапорщик полностью осознал, что теперь мы в прифронтовой зоне и в любой момент можно ожидать нападения вражеской рейдовой группы. Это импровизированное совещание длилось минут пятнадцать, а затем началась реальная подготовка к выезду – с суетой, руганью и криками.
Только я в этом не участвовал, стоял метрах в семи от автомобиля и изредка поглядывал на часы. Было интересно, успеет ли прапорщик уложиться в десять минут, которые я ему назначил на полную готовность к выезду. Спецгруппа, несмотря на бардак, суету и крик, успела к назначенному времени занять места по боевому расписанию. Брезент был перетянут, пулеметы сняты со стоек и теперь их дула были еле видны в бойницах кузова. Я вспомнил, как мы с прапорщиком Хватовым подбирали эти пулеметы, чтобы установить их на «Форд» спецгруппы. А подбирать было из чего. После ликвидации финских егерей и подавления мятежа батальона латышских стрелков командир юнкеров поручик Симонов привез в Петроград почти два вагона трофейного оружия. Одних пулеметов там было пятнадцать единиц, а уж винтовками и патронами к ним один вагон был забит весьма плотно.
Одним словом, за десять минут «Форд» спецгруппы превратился из эпатажной боевой машины в унылое серо-зеленое чмо, ничем не отличавшееся от грузовиков, иногда используемых обычными снабженцами. Нет, пожалуй, я загнул, фронтовые снабженцы доставляли свои грузы гужевым транспортом, а на грузовиках перевозились элитарные вещи. Вроде генеральского имущества или продуктов для офицерского собрания. Вот в кабину этого ничем не примечательного грузовика я и забрался. Мне импонировал его вид. Теперь вряд ли кто-нибудь может предположить, что на нем передвигается брат императора. Это только на офицеров штаба фронта я хотел произвести впечатление грозностью средства передвижения великого князя. Нужно было сбить у них удивление тем, что командир кавалерийского корпуса передвигается не на лошади, а на автомобиле. По моему, мне это удалось, даже Бекович-Черкасский признал, что на таком грозном автомобиле великому князю ездить не зазорно.
Наш автопробег начался буднично. Точно, как договаривались, «Форд» подъехал к сидевшим уже в седлах кабардинцам, я переговорил, не вылезая из кабины, с их командиром князем Бековичем-Черкасским, и своеобразное соревнование началось. Автомобиль сразу же обогнал скачущих кабардинцев, и это было естественно. В галоп никто из них не пустился. Как мы и договаривались с Бековичем-Черкасским, кабардинцы не должны были во время этого состязания загнать своих лошадей. Соревнование между автомобилем и лошадьми были для Бековича-Черкасского по существу проформой, главная мысль у князя была – получить проигрыш, но за счет этого пригласить Михаила Александровича к себе в полк и устроить там празднование победы великого князя в этой гонке. Хитрый кабардинец не видел ничего зазорного уступить в споре с великим князем, даже наоборот, было почетно проиграть в споре с самим братом императора. Старейшины рода не будут интересоваться сутью, для них главное, что их родич спорил с самим братом императора. Мои размышления подтверждались тем, что даже на начальном этапе кабардинцы не пытались догнать «Форд», а скакали мерной рысью, экономя силы лошадей. Вскоре даже пыли, поднятой их скачкой, не стало видно в зеркале заднего вида.
Глава 10
Мерное покачивание на грунтовой дороге мягко меня убаюкивало, хотя я и давал себе обещание, что когда стану перемещаться по фронтовым дорогам, буду максимально бдителен. Но бдительным оказался не я, а водитель «Форда» Максим. Когда мы отъехали от Бердичева верст на пятнадцать, а я уже посапывал, Максим тронул меня за рукав и воскликнул:
– Государь, тревога – повозка перегородила дорогу, может быть засада!
Я тут же очнулся. Увидел в ста саженях от нас телегу, запряженную быками и загруженную уже начавшим зеленеть валежником, перегородившую дорогу. Глянул в зеркало заднего вида, там в двухстах саженях дорогу перегораживала кибитка, которую мы недавно обогнали. Однозначно нас блокируют, чтобы потом напасть. Я, уже не рассуждая, тут же нажал кнопку тревожной сигнализации и одновременно схватил трубку связи с кузовным отсеком. В работе этих систем я был уверен, все-таки сам все это монтировал. Тут же на другом конце провода прозвучал голос прапорщика Хватова: