"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Что, настолько все плохо? Робин обнял ее и обнаружил, что обвешан браслетами и ожерельями, точно женщина из той страны, куда он водил Мелани. Накопители. Схватка с тварями выпила его силы почти досуха – в горячке боя он не почувствовал этого. Как же хорошо, что успел приземлиться и обернуться до того, как лишился чувств, обессилев. Потерять сознание на земле среди своих – совсем не то, что в воздухе в разгар битвы.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила мать.
Хорошо, что она не привела сюда Мелани – император не хотел бы, чтобы девушка увидела его беспомощным и слабым.
– Так себе.
Паршиво он себя
Однако хуже всего была странная пустота внутри. Император не сразу понял, что она означает, а когда понял, едва не подлетел на кровати. Эрвин молчал. Назойливый, насмешливый и вечно поучающий дракон исчез.
Что с ним? Погиб? Император отчетливо помнил, как приземлился еще в драконьем обличье – приземлился, а не упал, хотя со стороны могло показаться другое. Значит, дракон пережил этот бой. Тогда где он? Что с ним?
«Эрвин?»
Тишина.
«Эрвин! Отзовись!»
«Я не слышу ее!» – надрывный вой ворвался в разум, и император закрыл уши ладонями, сгорбившись. Вой дракона давил на голову, словно могильная плита.
– Робин, что с тобой? Господин Лантерн!
Император заставил себя распрямить спину и поднять голову. Натянуто улыбнулся, жестом остановив бросившегося к нему целителя.
– Все хорошо, господа. Со мной все…
«Я не слышу ее! Где она?! Она не могла умереть! Кто недоглядел – убью! Убей! Убей всех, кто…»
Отчаянным усилием воли император оттеснил дракона на край сознания. Сжал пальцами виски, заставил себя ощутить собственное тело, ломоту в суставах, ноющую боль в мышцах, легкую тошноту, какая бывает, когда истощенные магические силы быстро восстанавливаются из накопителей. Он не дракон. Он человек. Его зовут Робин. Он в своей спальне, рядом мама и целитель. Он император, и он не может, не имеет права сойти с ума.
– Все хорошо, – повторил он. – Я вполне сносно себя чувствую, но Эрвин беспокоится.
Назвать это беспокойством все равно что обозвать ураган небольшим ветерком. Но ни императрица, ни целитель не совладают с Эрвином, справиться с ним может только один человек – сам император.
– Что с Мелани? – спросил он.
Нельзя говорить, что дракон почуял в этой девушке истинную пару, и неважно, прав ли Эрвин. Он – император, и у него хватает врагов. Если о подозрениях дракона до того, как они превратятся в уверенность, прознают не те люди, на Мелани начнется охота. А убедиться можно только одним способом.
Главный целитель уставился на свои зелья так, словно за всю жизнь не встречал ничего интереснее. Императрица отвела взгляд. Сердце Робина ухнуло в желудок и словно превратилось в камень.
– Что с ней? – повторил он, лишь чудом не зарычав.
– Я не хочу тебя расстраивать, но…
Господин Лантерн отвернулся от своих склянок и рявкнул:
– Вот и не расстраивайте! Раненому нужен полный покой, физический и душевный!
Император на пару мгновений лишился дара речи: подобный рык сделал бы честь самому дракону, от спокойного и сдержанного целителя слышать его было странно. Но это значит…
– Что с ней?! – По рукам прошла рябь чешуи.
В голове надрывно, на одной ноте выл Эрвин.
– Заткнись! – крикнул император,
да так, что подпрыгнули и мать, и целитель.Императрица сотворила охранное знамение, целитель потянулся к амулетам. Лучше бы бежали, оба. Если он не удержит дракона – конец всем, кто окажется поблизости.
«Кто из нас человечек, не умеющий совладать со страстями, а кто – мудрый дракон?»
«Тебе не понять! Для вас “пока смерть не разлучит нас” – это лет десять до следующего мора!»
Он медленно открыл глаза, коснулся руки матери, успокаивая.
– Я в своем уме. Но если вы хотите, чтобы я и дальше оставался в своем уме, немедленно скажите, что с Мелани?
– Я запрещаю… – начал было целитель.
– Тогда я не смогу удержать дракона. Эрвин беспокоится…
Плохо, очень плохо, он почти проговорился. Да, целитель верен ему, а о матери и говорить нечего, но, как ни крути, император не уследил за словами.
– Попробуйте объяснить дракону, почему ему нельзя знать что бы то ни было, – холодно проговорил Робин. – Если останетесь живы, в этой комнате довольно тесно. Надеюсь, я успею предупредить вас прежде, чем потеряю над ним контроль.
Маму – точно успеет, она четверть века прожила с императором-драконом. Но что творится, в конце концов? Что с Мелани?!
«Я ее не слышу!»
Императрица на миг отвела взгляд, потом с явным усилием посмотрела ему в лицо.
– Я не хочу в это верить, но все выглядит так, будто именно твоя избранница призвала тварей. Потом подняла мертвых и под шумок улизнула.
Несколько ударов сердца Робин мог только ошалело таращиться на мать, хватая ртом воздух.
– Что за бред?!
Она едва заметно вздохнула – он заметил это только потому, что знал ее с самого рождения. Мама тоже тревожилась, расстраивалась и ничего не понимала, хоть и держалась достойно, как и подобает вдовствующей императрице.
– Я собиралась присмотреть за баронессой, как ты и просил, но она отказалась идти в убежище, заявив, что хочет помочь целителю.
Что ж, от Мелани можно было ожидать чего-то подобного.
– Справедливости ради, она действительно была очень толковой и расторопной помощницей, – добавил господин Лантер.
– Я оставила с ней двух самых надежных фрейлин, – продолжала императрица. – Но потом… Господин Лантер расскажет лучше, он видел все своими глазами.
– Я велел баронессе отдохнуть, пока появилась возможность. Она вышла в коридор, а через полминуты поднялись все, кого целители не смогли спасти. Когда мы все-таки с ними разделались, Мелани и след простыл. В коридоре нашли баронессу Рейнер с разбитой головой. Мы не смогли определить, случилось ли это от падения, или сперва ее ударили по затылку. Еще мы нашли мешочки со следами мертвого пепла и пыли ходячих немертвых.
Робин откинул покрывало, опуская ноги на пол. Бред. Может, его слишком здорово приложили твари и это действительно бред?
– Мою одежду. Гримани и Мейера ко мне. Немедленно.
– Этим делом уже занимаются, – вмешалась мать. – Тебе сообщат о результатах.
– Мою одежду. Гримани. И Мейера, – процедил он, из последних сил сдерживаясь, чтобы не шарахнуть в ближайшую стену магией. И чем-нибудь посильнее, чем бытовое заклинание, которым в него ненароком запустила графиня. Он любил мать и ценил ее советы, но мало у какого родителя получается вовремя понять, когда дети вырастают.