"Фантастика 2025-1". Книги 1-30

– Все-таки корпус бытовой магии… – неуверенным шепотом предположил Сат. – Или ведьмовской. Чувствуешь это слабое дребезжание? Оно почти неуловимо, но все-таки я склоняюсь, что идет с той стороны.

Я, со всей ответственностью, присущей мне на учебе, и свежий ветерок нюхала, и глаза жмурила, и каждое легкое ощущение тщательно ловила, но ровным счетом ничего из описанного и в помине не чувствовала. Если уж воздух и дребезжал – так только ровнехонько между нами. Вот тут да, тут прямо магические искажения пространства. Это все от неловкости, от незаданных вопросов, так и висящих между нами пеленой. Уже осознав, что Сату эта тема вообще неприятна и поднимать ее он не собирается, сама я была склонна, наоборот, все очистить – сказать, выслушать, расстроиться, успокоиться и преспокойно существовать дальше. А иначе это дребезжание между нами так и будет сохраняться, как сломанный артефакт с нестабильным фоном.

В ответ на его вопросительный взгляд я только покачала головой – мол, я в этом деле оказалась плохой помощницей. Он еще раз недовольно огляделся, а потом задрал голову вверх, что-то высматривая на остроносых башнях.

– Там? – заинтересовалась я.

– Нет, точно не там. Но, может, нам лучше попробовать посмотреть сверху?

– Корпуса на ночь запираются, – я усмехнулась. – По стенам полезем? Я-то за. Почему-то думаю, что змеи с этими делами справляются куда лучше драконов.

Посмотрела на него почти с вызовом. Ожидала, что Сат поморщится или даже содрогнется от столь наглого напоминания о моей природе, но он почему-то задумчиво уставился в мои глаза и на несколько секунд замер. А потом и вовсе неожиданно улыбнулся:

– Я тоже так думаю. Но не будем злить ректора и снимать с тебя артефакт. Не всегда драконы должны вести себя как драконы – в некоторых случаях проще притвориться вором.

– Как ты уже нередко делал? – припомнила я.

Но он на вопрос ответил очередным вопросом:

– Какой корпус выбираешь?

Я пожала плечами и тоже быстро осмотрела крыши. Самым высоким, разумеется, было здание драконов. Но Сат чувствовал вибрацию с другой стороны. Общежитие ведьм – самое низкое, с него как раз ничего и не увидишь. У ястребов высокие и удобные башни – должно быть, они с тех самых верхних площадок иногда срываются в небо, приняв птичий облик. Я рассуждала вслух:

– Боюсь, не поражу тебя оригинальностью. К ястребам не пойдем – застукают, и завтра вся академия будет об этом знать. К ведьмам не пойдем – их общежитие в сравнении с другими напоминает низкий сарай. К лисам не пойдем – пронюхают и сразу всем факультетом утром же начнут нас шантажировать. Остается снова только бытовой. К тому же у меня с комендантом прекрасные отношения: она только по подзатыльнику выпишет и восвояси отправит.

– Мне подзатыльник? – Сат иронично вскинул брови.

– Мне, – успокоила я. – И за себя, и за тебя. Я в ее понимании как раз дракон, которому запросто можно выписать даже пинка, если заслужу. Издержки первого знакомства.

– Знала бы она, как сильно ошибается, – протянул он.

Но я отмахнулась:

– На самом деле, это ты ошибаешься, Сат. Намного важнее стать человеком, заслуживающим уважения госпожи Найо, чем просто родиться эйром.

Я шла впереди и не стала оборачиваться, чтобы узнать его реакцию на последнее слово. Но меня и ректор не поправил, и Сат промолчал. Что ж, засчитаю хоть какой-то бонус к моему новому положению, к которому сама все еще не привыкла.

Мы не попались, но больше благодаря тому, что Сат в этом корпусе ощущал себя как дома, а посторонних чувствовал намного раньше, чем они чувствовали его. Пришлось даже не отнимать у него руку, чтобы незаметно проводил к лестницам и пролетам, иногда останавливаясь и прижимаясь к стене. В итоге даже мухи не узнали, что мы пробрались на их территорию, а порядком опустевшее здание тому способствовало. Через крышу мы пробрались к знакомому окошку – когда-то уже ругались в нем. Так отчего бы не повторить опыт? Ведь так здорово, так многозначительно и терпко мы когда-то умели ругаться.

Рука его смущала – слишком крепкая и горячая. И если чуть раньше она была уместна на моих пальцах, то на крыше перестала иметь всякое значение. Но Сат забыл о ней – так и тащил меня к окошку, как собачку на поводке. И уже в проеме опомнился и отпустил как-то заметно нервозно. Бесы, он сошел с ума! Он действительно думал, что я даже в рукопожатии рассмотрю романтический подтекст? Кем же он меня считает – влюбленной дурой? Вибрация воздуха между нами только усилилась – и уже безудержно хотелось ее обнулить до конца.

Усевшись и дождавшись, когда я умещусь рядом, Сат объяснял заново и демонстративно отстраненно:

– Попробуй расслабить все органы чувств – да, понимаю, это звучит странно. Но лишняя концентрация только мешает. Следует делать наоборот – никакого напряжения, а просто отстраненное внимание. Это где-то внизу – и я снова потерял источник. Нестабильный фон то включается, то выключается, из-за этого все сложности.

Представления не имею, что означает «внимание без концентрации». А расслабляться я могу, только беззаботно болтая о каких-нибудь мелочах. Вот только выбор темы оказался той еще задачкой. Казалось, что любая фраза обязательно сразу перерастет в нечто острое, что заставит воздух между нами еще и щелкать.

– Ты не сказал дяде о подмене документов, – показалось, что я выбрала самый беззаботный тон. – Почему?

– Не знаю, – он ответил после долгой паузы. – В смысле, не знаю, как он этой информацией распорядится. Может, эта последняя капля его и добьет. А может, станет поводом наконец-то выслать тебя из подведомственной ему территории. Тебе нужно попытаться его понять – он в таком раздрае никогда не бывал. Узнает, что ты еще и документы подделала, будет обязан тебя вышвырнуть. Но притом на нем лежит огромная ответственность, нельзя тебя просто вышвырнуть и оставить потенциальную угрозу где-то там, где он уже ничего не сможет контролировать.

Я, наверное, отчасти понимала:

– Тогда хорошо, что ты, называя меня потенциальной угрозой, все еще разговариваешь со мной. Как и Данна. Это важно, Сат. Я раньше даже не представляла, насколько важна такая поддержка и люди, которые в любой самой запутанной ситуации вначале ищут правду.

Почувствовала, что он слегка повернулся ко мне, но смотрит не на лицо, а куда-то мимо.

– Лорка, ты выбралась с мирашами. Это значит, что тебя держали в защищенных клетках нижнего зверинца? Каково тебе пришлось там?

– Твоя забота запоздала, – выдавила я. – Особенно теперь, когда я сама все наладила.

– Сомневаюсь, что ты одна все наладила.

– Не одна! – я вначале взвилась, но потом спокойно добавила, не желая выдавать своих товарищей: – С мирашами. Не спрашивай меня о том, каково там было, и тебе не придется придумывать еще аргументы в оправдание своего дяди.

– Справедливо, наверное, – Сат бесшумно и медленно выдохнул. – Но ты не спрашиваешь, что я чувствовал в те дни.

– А ты расскажешь? – я заинтересовалась, и тотчас получила однозначное:

– Нет. Тебя это не касается. Больше не касается.

Прилив раздражения я подавила на самом подходе. Да зачем он раздувает такую катастрофу из-за какой-то там недавней влюбленности? Настала пора сказать – спокойно и прямо. А если не нравится слышать – так вон, пусть вниз прыгает, он как раз это умеет.

– Сат, – я выверяла каждое слово и думала над любой формулировкой, – оставь уже прошлое в прошлом. Если ты придумал, что я обижена, так ничего подобного. Если тебе противно от того, что ты нарушил десяток своих обещаний, – ничего страшного, я сама тебе их прощаю. Но хватит каждой фразой и каждым жестом показывать, где именно находится стена! Я целовалась с тобой – о кикиморы, ужас какой! Я сельская девчонка, не забыл? У нас о таких мелочах через неделю никто не вспоминает!