"Фантастика 2025-10". Книги 1-31
Шрифт:
– Кто это?
На диване сидит тучный человек в темных очках.
– Гордон, она работала на улице без разрешения.
– Я не…
Пистолет снова упирается в спину и я замолкаю на полуслове. Толстяк жестом показывает, чтобы меня посадили в кресло напротив.
– Как звать?
– Вероника, – по старой привычке носителя стараюсь не смотреть ему в лицо.
– Что делала на моей улице?
– Я просто вышла погулять. Мы с приятелем недавно прилетели на Роатан и…
– На Роатан не прилетают. Сюда падают.
Сглотнув, я поднимаю голову, впиваюсь взглядом в темные очки.
– Ты прав. Не по
– Беглянка… – снимает очки, подсаживается ближе, – Ходят разговоры про одну девку, которая у Проциона всех голодранцев против эйнеров подняла. А потом исчезла.
Он внимательно разглядывает мое лицо, чуть склонив голову на бок.
– А вчера гражданские еще в девяти системах дали жару железноголовым. Ну как дали… Пощипали и разбежались. Чудеса, правда?
Выдержав его взгляд я криво ухмыляюсь.
– Вероника… – повторяет он задумчиво мое имя.
Глава 10
– А ну-ка – выйдите все отсюда! Оставьте нас с Вероникой наедине.
– Гордон, у нее был нож. Мы ее, конечно, обыскали, но девка опасная.
Толстяк поднимает тяжелый взгляд на своих головорезов.
– Я сказал выйдите. Все!
Слышу за спиной шаги, потом врывающийся в комнату музыкальный гвалт, а после хлопнувшей двери снова тишина. Гордон поднимается, идет к барной стойке, что-то наливает в два стакана. Вернувшись, протягивает один мне.
– Давай начистоту, девочка. У Проциона твоих рук дело?
Я делаю глоток терпкого, но приятного пойла. Киваю головой.
– Моих. И что с того?
– Интересно. Очень интересно! И кто ж тебя надоумил?
– Своим умом дошла. Глядя на то, как командование флота совершает одну ошибку за другой.
– Тут ты права. Вояки не видят дальше своего носа. Впрочем, мне до этого дела нет. Мы не за тех, и не за других, и даже не за третьих. Мы тут сами по себе, проживем при любой власти.
Я смотрю на него с легким презрением.
– В стороне хотите остаться? Не получится! Рано или поздно эйнеры и до вас доберутся.
– Пускай попробуют. Нас еще найти надо.
– При желании…
– Хватит! – перебивает он меня, – Не будем сейчас об этом. Мне другое интересно.
Гордон садится на диван, делает несколько больших глотков из такого же пузатого стакана, как он сам.
– Допустим, сама додумалась гражданских объединить. Но почему они тебя послушались? Ринулись на железноголовых, будто ты у них адмирал и все должны подчиняться. Что-то здесь не так…
– Не хочешь, не верь. Во мне нет ничего особенного. И я тебе совершенно ни к чему, Гордон. Из меня даже проститутки путевой не выйдет, я тебе всю клиентуру покалечу. Давай разойдемся, а?
Он долго размышляет, перебирая в уме догадки, предположения, взвешивая все за и против. Потом расплывается в широкой улыбке.
– Обожду пока. Погостишь у меня, освоишься. Вдруг сама захочешь остаться? Рукастый, Солома!
В комнату тут же заходят те двое, что притащили меня к Гордону. Волосы у одного из них растрепанные, бледно-желтого цвета – этот, видимо, Солома. А второй – Рукастый – наоборот чернявый, со жгучим, пронзительным взглядом темных зрачков.
– Отведите
ее ко мне домой, в третью комнату на внешнем кольце.– Там Эйлин живет.
– Значит Эйлин пора выселить! Неужели не понятно?
– Да, босс!
Они начинают суетливо выпроваживать меня сначала из комнаты, а потом и из клуба.
Путь от злачных мест Роатана до обиталища Гордона показывает мне все уровни станции, ее блеск и нищету, начиная от убогих улочек с попрошайками до широких внутренних магистралей со стеклянными переходами и ярким светодиодным освещением.
– Заходи, – Солома тычком помогает мне перешагнуть порог, – Ванная и туалет там. На шмотки в шкафах не обращай внимания, их уберут. Тебе, если будешь покладистой, Гордон новые подарит.
Они оставляют меня одну, заперев на замок. Я стою посреди большой комнаты. Такого просторного жилища у меня, пожалуй, не было за всю жизнь. Под ногами толстый ковер, по которому не хочется ходить в ботинках, я скидываю их, поставив у дверей. В углу широкая кровать, напротив которой камин – возможно, даже настоящий. Вдоль одной из стен поставлен диван, обитый материалом, похожим на бархат, рядом такие же бархатные кресла. В дверцах шкафов зеркала, делающие комнату еще больше. Но главное – окно! Огромное овальное окно, в высоту не меньше трех, а шириной почти пять метров. За ним видны искорки звезд, в отдалении сфера газового гиганта, украшенного тонким кольцом.
Прикасаюсь к холодному стеклу. “Как там Хэлг? Что с ним? Ищет меня? Черт, надо же так влипнуть!” В золотой клетке я не чувствую себя лучше, чем в гараже на Расцветающей или в плетеном домике среди деревьев Маргина. Может, здесь мне будет даже хуже. Неволя всегда остается неволей, куда бы тебя не заперли – в тюремную камеру или комфортные апартаменты с отличным видом из окна. За жизнь с удобствами придется так или иначе расплачиваться.
Через час ко мне впускают двух служанок, которые молча вычищают полки шкафов, выносят чужие вещи. Они сноровисто, со знанием дела наводят в комнате чистоту и порядок, одна из них оставляет на кровати большой пакет. Снова оставляют меня одну.
Хочется посмотреть – что там, под целлофановой оберткой. “Шмотки, скорее всего” – подсказываю я сама себе и отдергиваю уже протянутую руку. “Даже не стоит заглядывать. Меня вполне устраивает своя одежда”.
Я понимаю, что самым простым и желанным для меня было бы сбежать отсюда при первой же возможности. Но рядом со мной нет Хэлга, которого я не могу бросить хотя бы потому, что сама не умею управлять космическим кораблем. Да и корабля у меня нет. А кроме того… Кроме того, я чувствую, что могу вытянуть из Гордона кое что полезное для себя. Раз уж так легли карты, то не стоит теряться, надо ловить удачу за хвост!
* * *
– Ты это наденешь.
– Неа. Не надену.
Гордон подходит ближе, почти прижимая меня к стене большим животом.
– Наденешь. Иначе я не возьму тебя на ужин. И утром прикажу не подавать завтрак, а потом обед… Поверь, проще наступить на горло своей песне и сделать то, что я прошу. Жрать-то ведь хочется, а?
“Жрать действительно хочется, сукин ты сын…”
– И платье красивое. Чем плохо? Стоит чертову уйму денег!
Прошло несколько лет с тех пор, как я последний раз надевала платье. Да и не я это была. Юная, наивная девочка, не знающая жизнь.