"Фантастика 2025-101". Компиляция. Книги 1-34

Мужчина хрустнул, прислушался к внутренним ощущениям и довольно улыбнулся:

– А я сосед. Петро кличут.

– И как тебе тут, Петро?

– Сносно. Если не брезглив. – Мужчина щелкнул по пустому рукаву. – Хорошие нормативы, сам понимаешь, не тяну. Но обходятся честно, не отнять. Ты же про это хотел узнать?

– А про сектор 14 что скажешь? Есть лихие и недобрые? Может кто не чтит право собственности?

– Не, - смекнул мужик. – Не воруют. Бывали случаи… но потом тела чутка повисели в петельке на видном месте и как отрезало. Старшие могут припахать к долгам, так это обычное дело… А если надо, я могу присмотреть за вашим местом. Пару био, совсем мелких…

– Обсудим. А что с Кощеем случилось?

– Так помер. От старости. Лег и перестал.

– Ладно Петро, мне надо подумать. – Я отвернулся от собеседника. Старик понял верно и уполз на задворки своего лагеря. Задвигал, зашумел в показной активности. Намеченную программу коммуникации, считай, выполнил – в соседях у нас не густо, хотя может народец рассосался по служебным делам, но рабочий минимум информации от независимого источника получен.

Администратор Марина, ферма ей пухом, пристроила нас в отстойник для бросового мяса, чтобы притупить зональную борзость и самомнение. Но с низов мы, сука, и взойдем буйной порослью. Мне не привыкать.

Через часок, плюс минус десять минут, с разных направлений вернулись бойцы – вывернули из трущоб, сверкая взором на одухотворенных лицах. Надо полагать экскурсия зашла и отложилась сугубо положительным. Напарники сходу примостились на лавках и воззрились. Их откровенно распирало словесное. Тянуть не стал и собирая оружие, сделал приглашающий жест. Но тут смогли удивить -спустя несколько секунд аккуратно высказался Шест:

– А здесь неплохо.

И остальные закивали. Вот и все откровение.

– Ценю краткость, - одобрил. – Но посылал за другим.

– Да всего вдоволь, - рубанул Замес. – Есть, что продать, есть, что купить. Качество разное, но можно без проблем отыскать достойное, были бы адхары. Прикинь, у них свое производство – шьют, клепают, только заноси. И есть ЕДА.

Крайнее слово прозвучало эпично. Шест возгорелся и кивнул до хруста позвонков.

– Мы такое, такое… - торопливо вмешалась Крыса. Сбилась, выдохнула и неожиданно спросила: - Когда?

– К сиське фермерских благ припадем к вечеру. Сперва работа. Мы правильные пилигримы.

– Правильные бы уже завалились на теплое и мягкое от вечного недожора, - фыркнул тощий. – Но мысль понятна.

– Впишемся, -махнула рукой мелкая. – А потом в баньку, да? Я в баньке не была, но звучит как-то приятно…

– Тебе понравится. – Я собрал нехитрый эквип. Повращал корпусом, проверяя посадку. – Располагайтесь. Замес, обрати внимание на сторожила, что мнется у соседнего шатра. Зовут Петро, и он готов приглядывать за нашим посадочным местом. Договорись.

– Так он однорукий, - привстал Шест.

– Зато глазастый и разговорчивый. Все, ушел, ждите.

Сопротивляться функции все труднее. Очнувшись от культурного шока, операторская хрень нарисовала над прибежищем ячейки воображаемый указательный знак размером с дирижабль. Мозг, идя на поводу, услужливо дорисовывал картинку. Проще сходить и прицениться.

Пробрался между крепенькими сарайчиками, белевшими наполовину законченной отделкой, разминулся с бригадой, тащившей стройматериалы, и выбрался на центральный проспект, если брать масштабы остальных дорожек. На меня смотрели вскользь, без задора, как на единицу номер 100 и это радовало. Патруль, вопреки уверениям, администраторши, не увидел в одиноком охотнике ничего предосудительного и канул на ближайшем отвороте.

Бледно-зеленая стена искомого цеха нависла над рядком строений вдоль тропки. Вроде рядом, но подступы к ней пришлось поискать. Затем я осознал, что уже несколько секунд изучаю табличку, на которой действительно интуитивно понятно нарисован маршрут достижения прохода внутрь корпуса, и чутка расстроился. Привык все постигать сам, а тут, бл… картография для детсада и сервис.

Два поворота, три метра по дощатым мосткам и легкий притоп на широком бетонном крыльце под островерхим козырьком с пятнами ржавчины. Хотя не удивился бы наличию покраски -за территорией неусыпно бдят. Как и за входом, к слову.

Едва нырнул в сумрак помещения, подсвеченного факелами и редкими керосиновыми фонарями, сбоку от входа, за небольшой металлической конторкой шевельнулись ребята с арбалетами. Один, паренек помоложе, щербато сверкнул улыбкой:

– Новенький?

– Осматриваюсь, -ответил спокойно.
– Любопытно же, сами знаете… А вы чего это с колющим на переднем крае?

Аграрии переглянулись, дивясь замшелости провинциала, и парнишка пояснил:

– Дежурим мы. По наряду. Таковы правила. Народ приходит, народ уходит и случается всякое. Нервы, понимаешь. А мы пресечем…

– Если успеем, - буркнул соседний крепыш.
– Иди уже, глянь как можно по красоте.

Комментировать я не стал, а скромно удалился. Огромное цеховое помещение, ограниченное внешними стенами и сварными фермами покатой крыши, щедро разделили на жилплощадь, приправленную торгово-развлекательными точками. Разлиновали, поделили и сыграли в клетку -понатыкали стенок различной консистенции; в отдельных местах, на изначальных опорах, умудрились заложить два-три уровня. Чистая коммуналка апокалиптика вульгарис. И я не шучу.

Постоял, изучая игры света и тени. Скрипы, стуки, шорохи и голоса. Муравейник жил, впрочем, народу, в пределах видимости не то, чтобы много. А те экземпляры, что снуют, уже в прикиде побогаче. Но морды все равно подпорчены зоной – следы побежалости, да, если понимаете… По периметру на уровне второго этажа, планировка цеха обозначила технические помещения, переделанные под нужды Фермы. В отдельных местах помимо изначальных лестничных маршей местные прокинули металлические лесенки, понаставили помостов. Пробили в стенках дополнительные окна, откуда сочились желтовато-багровые отсветы, и активно пользовали. Я бы отдал им роль элитно жилья, скрещенного с увеселительными заведениями, но нам туда не надо.

Нам пониже, в дальний правый угол от входа, где столь же однобоко тянутся самопальные лачуги с претензией на респектабельность. В требуемой точке в конструкции случился разрыв, и там темнела изначальная стенка с покоробленной временем дверкой. По опыту посещений схожих мест, когда не служил, ставлю сотню, что это бытовка для цехового отстойника - типа скинул все говнистое, запер и забыл. На двери свежей краской подмалевана цифра «417».

Я внимательно изучил подступы. Народ, снующий под боком, интерпретировал мою медлительность по-своему: