"Фантастика 2025-102". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
— Драконы! — заорал кто-то внизу. — Драконы сошли с ума!
Тут же Аркадий услышал глухой удар, скрежет когтей. С потолка посыпалась штукатурка, балки затрещали.
Пустотник предупреждал его об этом: драконы, связанные кровной связью с человеком, ощущают его гибель и реагируют на нее так же, как на смерть детеныша. Они и воспринимают человека-всадника как своего отпрыска, но при этом находятся под гиасом, требующим выполнять его приказы, что в принципе не идет на пользу психике этих крылатых хищников Междумирья. По словам Мастера Пустоты, довольно многие от этого противоречия (вот детеныш, младший в стае, — но одновременно мне положено выполнять все его приказы!) действительно сходят с ума и начинают атаковать всех подряд! Однако в данном случае о сумасшествии речи не было: драконы просто поняли,
«Отличный побочный эффект! — весело подумал Аркадий, телепортируясь из пустой спальни в очередной канализационный отстойник. — Чем больше хаоса и разрушений, тем лучше для нас! Правда, жалко, тишину не удалось сохранить… Ну что, может, пропустить пятого?»
В вечно клубящихся разноцветных небесах Междумирья над Алым лепестком мечутся три дракона. Двое столкнулись между собой и рвут друг друга — почему, зачем? Один с непонятной яростью пикирует на собственные строения Лепестка, выдыхая огонь, ударяя лапами и хвостом. Некоторые из старших рабов лупят по нему боевыми заклятьями — и тут включаются охранные артефакты Лепестка, которые не позволяют атаковать драконов никому, кроме Мастера Стратига и старших учеников!
На нарушивших правила рабах вспыхивает одежда, люди кричат, катаются по земле, падают в декоративные пруды — тщетно! Кто-то, если так велят ему магические запреты, сразу падает замертво: их сердца перестают биться. Еще несколько драконов, кое-кто из них с учениками в седлах, взмывают из огромного здания дракошни со слюдяной крышей (в крыше — большие овальные люки), чтобы разобраться с буйством собрата и пресечь его.
Еще недавно ухоженное и красивое поместье Стратига начинает все больше и больше походить на декорации к съемкам фильма-катастрофы…
Подумав, Аркадий решил не пренебрегать шансом, что в последней запрограммированной точке все же кто-то окажется — и не прогадал. На сей раз его ждали, причем ждали уже в самом туалете: не успел Смеющийся Жнец разнести вдребезги очередной толчок, как на него обрушилось несколько мощных водно-воздушных ударов.
Не сказать, чтобы неожиданных: его эхолокация, пусть и не давала сногсшибательного радиуса, но все же позволила почуять засаду заблаговременно. Удары Аркадий заблокировал силовым полем с помощью серпа-магвещицы, затем кастанул объемный ледяной фрактал — отличное изобретение Марины Сумароковой, которое так прекрасно себя зарекомендовало в поединке с учеником Мастера Стратига!
Эти ученики оказались не более защищены от него, чем недоброй памяти Резчик: когда магический лед осыпался, из десятка человек в засаде только двое готовы были продолжать драку — те, кто успел установить индивидуальные щиты. Причем один из этих был сильно ранен, чуть ли не кровью истекал. Всю левую половину его тела покрывали крошечные порезы.
Не тратя на него время, Аркадий схлестнулся с тем, что оставался здоров — и обнаружил, что у мужика охрененная скорость реакции, не хуже его собственной! Они обменялись парой стихийных ударов, потом Жнецу удалось сблизиться и полоснуть противника серпом по горлу. Мужик почти уклонился, но «почти» не считается: мимолетного контакта магвещицы с кожей оказалось достаточно, чтобы Аркадий успел кастануть довольно простой и примитивный удар на стыке медицинской и стихийной магии. Подкожный жир противника — немного, но для этих целей даже у пересушенных качков жировой ткани достаточно! — вспыхнул разом в высокотемпературной вспышке, и ученик Стратига с диким воем рухнул, больше уже не представляя ни малейшей опасности.
Аркадий развернулся к раненому, который, если верить эхолокации, удалялся — и обнаружил, что тот не просто удаляется, а выскочил из окна и летит прочь! Что ж, молодец, быстро соображает.
Преследовать его Аркадий не стал.
Эта слаженная боевая группа сумела подготовиться к внезапному нападению за считанные минуты — и подготовиться неплохо.
«Они идут через нечистоты! — сказал главарь, жилистый человек лет тридцати со спокойным взглядом рано постаревшего. — Как положено грязным варварам! Если атакуем одновременно, кого-нибудь зацепим!»
Они не знают, что человек, погрузивший самую козырную часть территории Алого Лепестка в хаос, действует в одиночку, поэтому вместо того, чтобы попытаться прощупать его местоположение и ударить в одну точку, бьют по площадям. Возможно, это и спасает нападавшего. Возможно, это не имеет никакого значения: его странное, розоватое силовое поле даже не мерцает, выдерживая комбинированный удар с большим запасом.
Вылетая из канализационного слива, черный силуэт словно взрывается роем синих искр — каждая из которых превращается в колкую, неразрушимую ледяную звездочку. Это красиво… Со стороны. Сидящая в засаде команда не способна оценить зрелище: большая часть мертва уже через пару секунд. Те, кому хватило скорости рефлексов, успевают закрыться индивидуальными щитами — но их всего трое. Впрочем, щит третьего мерцает и гаснет уже через секунду: болевой шок оказался слишком силен, боец теряет сознание — а с ним и шанс выжить.
Двое оставшихся — главарь и один из младших учеников — уже ничего не могут противопоставить неведомому вторженцу. Когда главарь падает грудой пылающего мяса, нервы младшего ученика не выдерживают, и он с воем вышибает окно, кое-как успевая подхватить себя телекинезом над самым Лепестком.
Что ж, теперь банкетный павильон… Или, с поправкой на окружающие реалии, «пиршественный зал»? Туда Мастер Пустоты не проложил ему телепортационный канал, так как это строение и окружающие его здания Мастер Стратиг защитил лучше.
Да Аркадий и не просил: до конца считал, что Пустотник заблуждается, и люди Стратига не станут напиваться накануне драки!
Хотя стоило бы привыкнуть, что границы человеческой самоуверенности с опытом не схлопываются, а раздвигаются.
Договоренность с Кириллом была такая: Аркадий убивает столько из сильнейших учеников, скольких сможет найти, плюс еще всех, кто сам плывет в руки, потом возвращается. Но…
Но такой подходящий шанс!
Вот они, окна зала по-прежнему светятся, через наушники шлема даже слышна музыка. В местном стиле, то есть простенький ритм, который у Аркадия ассоциировался не с Древним Орагоном, а народными рыбацкими плясками. С начала его миссии прошло всего шесть с половиной минут, с шансами там еще ничего не почуяли и не поняли — смотря в какой они степени подпития. Разве может быть случай удобнее?
Правда, Жнец знал по опыту, что частенько эти «удобные случаи» оборачиваются в итоге провалом миссии — или даже гибелью исполнителей.
Осторожный человек бы вернулся.
«Границы самоуверенности с опытом раздвигаются», — с усмешкой подумал Аркадий. Послевыпрыгнул из окна вслед за сбежавшим учеником, распахнул крылья — и еще раз их распахнул. Охранные амулеты Мастера Стратига не блокировали полет, но подсвечивали любого летуна, не представленного охранному периметру — тот же самый принцип, что и вокруг дворца Мастера Равновесия. Однако работали они только на телекинез. А Аркадий им пользоваться не стал, просто увеличил площадь своего крыла до размеров планера, способного поднять взрослого мужчину его размера — и довольно удачно поймал восходящий воздушный поток.
До самого пиршественного зала этой тяги не хватило, он был вынужден приземлиться под стенами и выбить стекло. Судя по хохоту пьяницы, который выпал в окно сразу же после этого, здесь до сих пор вторжение не обнаружили. Мило.
Ухватившись за подоконник, Аркадий без всякой магии и телекинеза подтянулся, перекинул себя внутрь залы. Как он и ожидал, длинное прямоугольное помещение со столом по центру, вдоль стола — пирующие. Относительно вдоль… Кто-то уже валяется под столом, кто-то на столе. Тем, кто еще сидят, подливают сноровисто снующие или даже летающие над столом служанки во фривольно-полупрозрачных нарядах, но за задницы их не щупают: те, кто мог и хотел, уже нащупались и обжимаются по углам, остальные больше заняты выпивкой, чем прелестницами. Та самая стадия пьянки-гулянки, после которой только деградация и отсыпон. Это он вовремя успел.