"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Из спальни донеслось:"Не стрелять! Гражданская!"
Букреев появился в дверном проеме в смехотворном шелковом халате, его лицо было бледнее снега за окном. За ним мелькнуло испуганное женское лицо - совсем юное, с растрепанными русыми кудрями.
"Вы... вы не понимаете..." - начал генерал, но его тут же прижали к стене, украшенной наивными акварелями.
Артемьев шагнул вперед, его сапоги хрустнули осколками хрустальной вазы:"Василий Олегович Букреев, вы арестованы за..."
Его слова потонули в визге будильника - розового зайчика на тумбочке, который вдруг заверещал,
В тот миг, когда все отвлеклись на пронзительный визг розового будильника, Букреев совершил отчаянный рывок. Его рука, дрожащая от напряжения, схватила автомобильный брелок с журнального столика. Палец вдавил кнопку — где-то вдалеке раздался глухой звук сработавшей сигнализации. Генерал тяжело опустился на пол, облокотившись о розовую стену, и вдруг засмеялся — смехом усталого человека, который знает, что его игра окончена.
— Я вас внимательно слушаю, — произнёс он уже спокойным, почти деловым тоном, вытирая ладонью пот со лба.
Артёмьев шагнул вперёд, его сапоги хрустнули осколками разбитого фарфора.
— Василий Олегович Букреев, вы обвиняетесь в государственной измене. Ознакомьтесь с постановлением о задержании. — Он протянул генералу папку с документами, его лицо оставалось каменным.
Букреев медленно прочитал бумаги, его глаза скользили по строчкам с профессиональной внимательностью опытного прокурора. Наконец он поднял взгляд:
— У вас на меня ничего нет. Но будем следовать букве закона — задерживайте. — В его голосе звучала странная смесь покорности и скрытой угрозы.
Артёмьев повернулся к бледной, дрожащей девушке, прижимавшей к груди шёлковый халат:
— И вас, госпожа, попрошу пройти с нами.
Внезапно её лицо исказилось истерической гримасой:
— У него... у него в подвале тайник! Я видела, как он что-то прятал! — Её голос сорвался на визг. — Вы же зачтёте мне содействие следствию, да?
Букреев закрыл глаза и с отвращением покачал головой:
— Ох, вот же дура... — прошептал он тоскливо.
Артёмьев молча кивнул, и двое оперативников немедленно двинулись в сторону подвала, их тяжёлые ботинки гулко стучали по деревянной лестнице. В воздухе повисло напряжение — все понимали, что сейчас может открыться что-то важное.
Один из оперативников поднялся из подвала, снимая перчатки.— Обнаружили сейф, — доложил он, вытирая пот со лба.
Артемьев повернулся к Букрееву:— Может, откроете сами? Сэкономите всем время.
Генерал лишь пожал плечами, разведя руками в театральном жесте — мол, ничего не знаю, это не моё.
Пока оперативники продолжали обыск, Артемьев вызвал "медвежатника". Через два часа во двор въехал невзрачный седан, из которого вышел сухой старик в поношенном плаще и круглых очках — точь-в-точь как районный терапевт из бедной поликлиники.
Он молча проследовал в подвал, а через пятнадцать минут так же безмолвно вернулся, будто просто выходил проверить почтовый ящик. За ним оперативник вынес прозрачный пакет с документами.
Артемьев встряхнул пакет:— Может, теперь расскажете, что это?
Букреев сжал губы:— Не надо мне дело шить. Это не
моё.— Хорошо, — кивнул Артемьев. — Поехали в отдел.
Когда Букреева вели к машине, он нарочно замедлил шаг возле меня.— Ну что, — прошипел он, — вот ты и отблагодарил за помощь, Иуда. — Плевок шлёпнулся в сантиметре от моих ботинок.
Я наклонился к его уху:— Вы мне собирались помочь так же, как моим родителям? Устроить "тихую кремацию"? — мой голос звучал как лезвие.
Генерал дёрнулся, будто получил пощёчину. На мгновение в его глазах мелькнуло что-то — то ли страх, то ли понимание. Он замер, словно что-то вычисляя, но оперативник грубо толкнул его в сторону машины.
В пять утра я сидел за зеркальным стеклом вместе с Первым, наблюдая за допросом Букреева. Артёмьев вёл его уже три часа, но генерал держался спокойно, словно это была обычная планерка. Когда ему показали документы, которые я передал Первому, он лишь усмехнулся:
— Ну, это дело прошлого. Будете копать — вас самих закопают.
Явный намёк на то, что изначально лабораторию курировал сам Император. На красные пометки на полях он лишь пожал плечами:
— Проводите почерковедческую экспертизу. Я патриот и всю жизнь отдал служению Родине. Не надо мне шить какую-то измену.
Пока Артёмьев давил на него вопросами, Первый листал изъятые документы. Время от времени он хмыкал, а потом вдруг протянул папку мне:
— Читай. Может, свежий взгляд что-то заметит.
Я открыл файлы. Внутри были досье на верхушку террористической организации «Гнев Матушки Природы»: компромат, схемы финансирования, связи, места явок, даже личные привычки лидеров.
Первый тяжело вздохнул:
— Компромат на террористов — это хорошо, но для дела против Букреева не годится. Он скажет, что вёл оперативную разработку, а потом ещё обвинит нас в срыве сложной операции.
— Я забыл вам рассказать одну важную вещь, — сказал я.
Первый приподнял бровь:
— И? Не томи.
— Наша двойная агентка, Марина… — я ткнул пальцем в её папку, — носит заколку с артефактом. Вспомните записи из лаборатории о свойствах янтарной субстанции. У всей верхушки есть такие украшения — кольца, кулоны, браслеты. Это их опознавательный знак для «ближнего круга».
Первый замер, потом резко выпрямился:
— Ох, Петр… Молод ещё, но хоть не опоздал с докладом. Это меняет всё. Если у них такие артефакты — значит, Букреев мог их программировать. Влиять на сознание. Но сейчас он уйдёт в глухую несознанку, и мы ничего не докажем.
Я достал кортик деда и положил его на стол.
— Помните этот кортик?
Первый кивнул:
— Наградной кортик Максима.
— А знаете ли вы о его магических свойствах? Кроме того, что он ключ?
Лицо Первого исказилось, будто от внезапной боли.
— Да, помню. Я даже… добровольно испытывал его на себе. — Он медленно поднял на меня взгляд. — Предлагаешь полевой допрос с пристрастием?
Я молча кивнул.
— Чтож… Давай. Но вопросы буду задавать я.
Мы встали. Первый приказал офицеру отключить камеры, и мы направились в допросную.