"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
Их учили разбираться с определенным видом угроз, и эти угрозы были известны, давно изучены и вполне предсказуемы. У этих угроз всегда есть какие-то предпосылки, которые можно заметить заранее, пусть, зачастую, и в самый последний момент.
Машина со стрелками не может оказаться посреди людной улицы совершенно внезапно, она должна быть припаркована там заранее или появиться из-за какого-нибудь угла, убийцу в толпе можно вычислить по взгляду или характерному поведению, а стрелок на соседней крыше не может быть невидимкой, хоть в Советском союзе, хоть в США.
Но они проверили улицу и доложили, что там все чисто, и там действительно все было чисто. По
Объективных причин для беспокойства не было, и в первые мгновения мне показалось, что до этого мне просто показалось, но чувство неотвратимой фигни все равно никуда не подевалось. Более того, оно нарастало.
Петрухина машина, наверняка бронированная, стояла в нескольких шагах, крыльцо было плотно перекрыто охранниками (в случае применения хронодиверсантами гранатомета это никого бы не спасло, а только увеличило количество жертв), но голос внутри моей головы все так же громко и отчаянно, словно застыв на одной ноте, вопил: «Беги!».
А затем он сменил тональность и со спокойной обреченностью посоветовал мне посмотреть наверх. Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы заметить единственный портал, открывающийся прямо над нашими головами. Оттуда могло вылететь все, что угодно, от терминатора или потока концентрированной кислоты до ядерной бомбы, и, возможно, рыпаться уже не имело смысла, но уж такой я человек.
Я всегда буду рыпаться до последнего.
Я оттолкнул Ирину в сторону, чтобы дать ей шанс на долгую и несчастливую жизнь, напророченную гадалкой, и, по большому счету, это было все, что я успел сделать до того, как портал обрушился прямо на нас.
Или, как сказали бы летчики, спикировал.
Это было крайне нетипичное поведение для пространственно-временного портала, потому что обычно они оставались висеть на месте именно там, где были открыты, но удивляться этому факту мне пришлось уже в другом месте. Точнее, в другом времени.
В момент перемещения я был ослеплен яркой вспышкой света, на некоторое время поселившейся у меня на сетчатке, так что познавать новое место мне пришлось через осязание, и первым, что я почувствовал, был холодный ветер и довольно неприятный дождь. Воздух пах осенью и гарью.
Черт побери, со всеми этими перемещениями ты никогда не знаешь, как тебе одеться по погоде.
Я плотно зажмурился, потом несколько раз моргнул, и зрение ко мне вернулось.
Пейзаж прямо передо мной оказался довольно унылым и довольно постапокалиптическим. Голые деревья, руины домов, пялившихся на нас выбитыми окнами, старый и покрытый мусором и глубокими лужами асфальт, свинцовые тучи, гонимые ветром по серому небу, а в двух метрах от меня и вовсе лежало мертвое тело.
— Омск?
Никогда толком не понимал выражение «подпрыгнул от неожиданности», но в данный момент я и сам чуть было не подпрыгнул. Видимо, я слишком привык быть одиночкой во всех моих злоключениях, и даже не подумал, что компанию мне может составить кто-то еще.
Петрухе не повезло. Он стоял слишком близко ко мне, а вытолкнуть двоих из области поражения я просто не успевал.
— Может, Воронеж, — сказал я. — Или Саратов.
Руины простирались во все стороны от нас. Куда ни кинь взгляд, разрушенные
дома, ржавые остовы машин, заваленные грудами разнообразного мусора дороги и полное отсутствие какой-либо разумной жизни. А вот крысы бегали по улицам довольно смело и казались весьма упитанными.— Почему в нас никто не стреляет? Разве не в этом смысл — попытаться тебя убить хоть в этом времени, хоть в следующем?
— Сам удивляюсь, — сказал я.
Мы угодили в ловушку, но даже если это место опасно само по себе, какие у хронодиверсантов могут быть гарантии, что мы успеем умереть до того, как невидимые страховочные тросы, которыми каждый человек привязан к своему месту на хронометрической шкале, перебросят нас обратно в девяностые?
Но пока в нас действительно никто не стрелял, и это настораживало.
Тем не менее, стоило убраться с открытого пространства, тем более, не существовало никаких гарантий, что после местного дождя мы не обрастем какой-нибудь чешуей и не начнем светиться в темноте. Не сговариваясь, мы с Петрухой зашли в ближайшее полуразрушенное здание и укрылись в углу, под уцелевшим куском перекрытия.
В трех метрах от нас была лужа, и вода продолжала капать через отсутствующую крышу.
— Где мы? — поинтересовался Петруха. — Или, что, наверное, в нашей ситуации куда важнее, когда мы?
— Откуда мне знать?
— Это похоже на то будущее, в котором ты уже побывал?
— Вообще ни разу.
По остаткам интерьера, а точнее, по их полному отсутствию, было совершенно невозможно определить, чем это здание было раньше. Может быть, жилым домой, может быть, небольшим офисом, может быть, здесь даже размещалось какое-то не слишком высокотехнологичное и не требующее массивных станков и большого количества энергии производство. Увы, но от прежних владельцев тут не осталось ровным счетом ничего. И даже календарь на стене не висел.
— Как ты думаешь, Чапай, это оно? — спросил Петруха. — Мир после ядерной войны?
— Ну, похоже, что-то тут случилось, — сказал я. — И, наверное, нам стоит узнать, что именно.
— Чисто теоретически, это вовсе необязательно, — сказал Петруха. — Если я правильно понял твою историю, то нам достаточно просто определенное время оставаться в живых, а потом инерция выбросит нас обратно в наше время.
— Возможно, не совсем в наше, — мрачно сказал я.
Скорее всего, будет очередной недолет, и мы вернемся не в середину девяностых, а куда-то ближе к их закату. Это значит, что бизнес-империя, которую строил Петруха, за время его отсутствия окончательно развалится, и еще это означает, что я, сам того не желая, бросил Ирину в очередной раз. И то, что теперь ей не придется сомневаться в причине моего отсутствия, совсем меня не утешало.
— Мы попали, да, Чапай?
— Да, — согласился я. — Мы попали.
План хронодиверсантов все еще оставался для нас загадкой. Что именно они попытались сделать своим пикирующим порталом? Просто убрать меня из определенного периода времени, и все равно, куда, или же мы оказались именно здесь и именно сейчас не случайно?
Сколько нам нужно тут протянуть, прежде чем мы автоматически вернемся в свою временную линию? Я понятия не имел, от каких факторов это может зависеть, да и дед Егор не особенно распространялся по этому поводу, не предположил, что речь идет о временном промежутке меньше, чем сутки. Сутки —это ерунда. Я могу выжить сутки, даже стоя на голове посреди раскаленной радиоактивной пустыни, поэтому, если хронодиверсанты действительно хотят от меня избавиться, им не стоит пускать дело на самотек.