"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Отбой, товарищи учителя! — скомандовала Софочка, убирая посуду со стола. — Климент Кузьмич с Катериной Михайловной завтра едут на дачу по доброй семейной традиции, ну а мы с тобой, Дарья, идем гулять по Москве!
Глава 11
В воскресенье вечером я купила билет на вокзале у той же самой недовольной кассирши, которую видела некогда, отправляясь в Ленинград на поиски своей пропавшей лучшей подруги. В плацкартном вагоне все выглядело обыденно: застиранное сероватое белье, титан с кипятком, стаканы в подстаканниках, одеяла, которым, кажется, накрывалось не одно поколение путешественников, и усталая усатая проводница, орущая с утра пораньше: «Сдавайте белье!». В дальнем конце вагона негромко бренчали на гитаре какие-то молодые длинноволосые парни, наверное,
Вернувшись домой после замечательной поездки в Москву на выходные, я, едва успев снять обувь, просто рухнула на старенькую кровать, оставшейся от предыдущей соседки, и почти до восьми утра проспала без задних ног. В голове смешались самые разные воспоминания: мое первое попадание в СССР, в Москву пятидесятых, знакомство с милейшим старичком Андреем Петровичем, жизнь в общежитии, танцы в «Шестиграннике», ария мистера Икса в театре, катание на коньках, игра за карточным столом, шумный «Сайгон», звонки из РОНО с требованием подготовить учебные планы…
Спала я, как убитая. Не поднял меня и резкий звонок будильника, который был способен поставить на ноги даже солдата, спящего после суточного наряда. В итоге я проснулась, только когда Вера, собирающая дочку в школу, начала сильно стучать в мою дверь.
— Даша, просыпайся! Так всю жизнь проспишь! Лидок наша уже в школу бежит, ей ко второму уроку сегодня, а ты все дрыхнешь…
Наскоро закинув в себя бутерброд с сыром, перед началом рабочего дня я по-быстренькому забежала на ближайшее почтовое отделение, заказала разговор с Москвой и набрала номер школы, где когда-то работала. Надо было все же поблагодарить ее за поддержку. Все воскресенье мы с Софьей гуляли по Москве, и я, забыв обо всех проблемах, беззаботно болтала с подругой, наслаждаясь столицей семидесятых. У подружек все было просто прекрасно: Лидочка уже в третий раз познавала радости материнства и наслаждалась счастливой семейной жизнью, Катерина Михайловна, по ее собственному выражению, «мантулила» на даче с Климентом Кузьмичом, ну а Софочка усердно работала, помогая руководству МУРа избавить Москву от преступности. Словом, у всех, кроме меня, жизнь была налаженной, простой и понятной. Только я, попав, как кур в ощип, совершенно не понимала, что требуется от новоиспеченного завуча. Проблемы, вмиг куда-то ушедшие, когда мы болтали с подругами, снова встали передо мной.
— Не за что благодарить, душенька! Глаза боятся, руки делают! — услышала я в телефоне бодрый голос Катерины Михайловны, когда меня наконец соединили с учительской. Она, как завуч, приходила в школу одной из первых, поэтому и взяла трубку. — А что Вы опять такая грустная, Дарья Ивановна? Уф, Вы вовремя позвонили, я только-только зашла в учительскую. Представляете, мы новую стиральную машину в пятницу купили, «Волгу», автоматическую, так мой драгоценный Климент Кузьмич вчера вечером вознамерился постирать с постельным бельем свои штаны, в которых на рыбалку ходит. Я поначалу даже и не заметила, а сегодня с утра просыпаюсь, и у меня все волосы рыбой пропахли, представляете! Пришлось прямо «с ранья» бежать в душ, снова мыть свою гриву, потом, ждать, пока высохнет. Можно было бы, конечно, фен у Софочки одолжить, она же рядышком живет, да она уже в свое управление на работу умотала… А Климент Кузьмич теперь мужикам во дворе хвастается, что «Волгу» купил. Те-то поздравляют, думают, что автомобиль… Ой, извините, душенька Дарья Ивановна, отвлеклась… Так что там у Вас?
— Поздравляю с покупкой… Так что делать-то этим рукам? — кисло поинтересовалась я. Яркие, теплые и душевные выходные в обществе давних подруг закончились, наступил серый, ненастный и холодный понедельник, а вместе с ним навалилась гора дел, к которым я даже боялась приступать. Даже рассказ о конфузе чудаковатого, но доброго и отзывчивого ее супруга — Климента Кузьмича — меня не развеселил.
— Начните с малого, — совершенно спокойно посоветовала Катерина Михайловна. — Не боги горшки обжигали. Справитесь.
— Почему я? — застонала я в трубку. — Есть же другие учителя, гораздо старше, мудрее и опытнее меня. Вот историчка наша, к примеру…
— У Ады Ильиничны подагра, астма и диабет, а еще она скоро седьмой десяток разменяет, — отрезала приятельница. —
Вы же сами знаете, какой у нее график: неделя в школе, неделя на больничном. Практикантка наша молоденькая постоянно ее замещает. А еще она детей не особо-то и жалует. Да и неудивительно: сама из многодетной семьи, одиннадцать ртов. С семи лет в няньках у младших. До восемнадцати лет обноски за старшими донашивала. На работу ходит, как на каторгу. Кому такой завуч нужен? Она точно не справится. А еще у нее маменька пожилая. Аду Ильиничну даже от классного руководства освободили. Поработает до конца учебного года — и на пенсию с почетом и благодарностью проводим. Нет, Дашенька, это место для Вас. Вам оно точно по зубам. А знаете, почему?— Почему? — вяло поинтересовалась я, отчаянно не понимая, почему Катерина Михайловна так верит в меня.
— Другая Вы какая-то, будто с другой планеты, — повторила подруга слова, когда-то сказанные мне моим несостоявшимся ухажером Николаем. — А перемены нам позарез как нужны. Что-то Вы такое знаете, чего не знаем мы. Видите ли, мы все: и я, и Наталья Дмитриевна, и другие, кто постарше — люди старой закалки, в другое время росли. Нам не до изучения детской психологии было. Сначала война, разруха, потом страну поднимали… Некогда нам было индивидуальный подход к каждому ребенку искать. А Вы — другая, ранимая, будто сама ребенок в душе, каждого изнутри чувствуете — и учителя, и школьника. К Вам дети тянутся. А еще Вы прямо ленинградка по духу, не москвичка, это за версту видно. Даже не знаю, как объяснить… Задумчивая, мечтательная и очень-очень добрая… Я же помню, как Вы Серегу Лютикова тогда из болота вытащили. Даже наша «Снежная Королева» — Наталья Дмитриевна — оценила потом Ваш поступок. Так мне и сказала: «А Дарья Ивановна-то наша мудрее всех оказалась. Вовремя поняла, что не стоит мальчишке жизнь ломать». Помните, как Вы Сережку учили в карты играть?
— Помню, — немножко развеселилась я. На самом деле Серегу Лютикова учила в карты играть не я, а некий Владимир Ионесян, навсегда вошедший в историю под прозвищем «Мосгаз». Сережка, Коля и Володя тогда уселись за столом, а мы с Алей, его девушкой, как давние подружки, болтали о том о сем за чашкой чая. Но милейшей Катерине Михайловне, конечно же, было незачем об этом знать. Поэтому я поблагодарила ее за совет, вежливо попрощалась, повесила трубку, подхватила сумку и зашагала в школу. Нужно было уже в полной мере приступать к своим прямым обязанностям, а точнее — разбору завалов, которые оставила предыдущая заведующая учебной частью.
Как опытная «попаданка» и детектив-самоучка, я решила начать со сбора информации. Это второе, что мне нужно было сделать. Первое — успокоиться. Добывать ценные сведения нужно было крайне ненавязчиво и как бы между делом, чтобы не вызывать подозрений у других. До сих пор я не спалилась, но, кажется, мне нужно быть осторожнее. Вон даже Катерина Михайловна определила, что я «ленинградка по духу». А уж как меня до сих пор не раскусила проницательная Софья Исааковна, я вообще удивляюсь…
Но здесь мой статус москвички, якобы впервые в жизни оказавшейся в Москве, сыграл на руку. Я же «новенькая», ничего не знаю, ничего не видела, ничего не слышала. Работаю в должности завуча без году неделя. Ну а то, что я прожила в городе разводных мостов полвека, никому знать не стоит…
Путем задавания нехитрых наводящих вопросов мне удалось выяснить вот что: к середине семидесятых в этих краях было целых три школы. Наша, самая обычная, считалась в РОНО чем-то вроде «хулиганской». Зато другую, находящуяся в глубине соседнего микрорайона, называли почему-то престижной. Про третью школу мне пока ничего не удалось разузнать, но одна учительница, многозначительно подняв глаза к потолку, шепнула мне, что там учатся дети каких-то «доров», и что нашей школе до них, как до луны. Кто такие «доры», я сначала вообще не поняла, но потом все-таки узнала: доры — это дети ответственных работников.
В том, что школу нашу считали чем-то вроде заведения для рабочего класса, не было ничего удивительного. Квартиры в большинстве наших домов, построенных в конце шестидесятых, выдавались в пользование сотрудникам близлежащего завода и других предприятий, работники которых в основной массе были простыми людьми, рабочим классом. Родители многих учеников нашей школы не были коренными ленинградцами, а приехали в Ленинград из провинций, так же как когда-то приехали в Москву Лида, Вера и настоящая Даша…