"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28

На правом крыле загремели пушки Чумакова. Быстро пристрелялись. Для шрапнели далековато, но бомбами косиньеров накрыли. Взрыв! Другой! Третий! В разные стороны летят тела и их части, косы взмывают ракетами вверх, чтобы, описав дугу, рухнуть вниз смертельной стрелой. По густой толпе промахнуться сложно…

Пейзане продержались недолго. Бросились назад, в сторону рощи, за которой плескалось Касплянское озеро, дающее начало реки. И оттуда сразу выметнулся большой отряд кавалерии, чтобы заменить сбежавших ополченцев. Прятались, значит, в засаде или просто в резерве стояли.

— Ванюша! Сигнал Петрову! Не зевай!

Ванька Каин замахал красным флагом.

Шесть эскадронов егерей тут же сорвались с места, заходя во фланг фон Гудериану. С дистанции, недоступной для ответного огня, принялись косить крайний полк врага. Половинили взвод за взводом, и левофланговые батальоны зашатались. Забегали прусские офицеры, и многие из них падали сраженными меткими выстрелами егерей. Эх, Пименова бы сюда. Уж он-то приласкал бы главного фона. Кто сказал, что невозможно «быстро, дешево и качественно»? Один выстрел — и войне со шведом конец, если бы я захотел. Но я не хочу, у меня на Стокгольм свои планы…

Егерей отогнала приблизившаяся резервная бригада польской кавалерии. Ей навстречу бросились казаки, в задачу которых входило прикрытие моих конных гвардейцев. Завязалась кровавая сеча. С переменным успехом, к сожалению. Есть, есть у поляков славные рубаки, этого у них не отнять.

Артиллерия Чумакова перенесла огонь на пруссополяков. Фон Гудериан не выдержал и отдал приказ полкам начать движение. Три линии, разделенные на дистанцию шагов 150–200, замаршировали ровными рядами по небольшому склону. Туда, где по самому гребню, стояли густые цепи егерей. Когда приблизились, полетела картечь. Гудериановские линии ускорили шаг, чтобы миновать зону поражения, не сообразив, что это не поможет. Егеря, прошедшие румянцевскую выучку, открыли прицельный огонь. Первая линия пруссополяков не выдержала, задергалась, но ее гнали и гнали вперед.

Вперед! Только вперед! Побежишь назад — умрешь! Так, наверное, прусские капралы смогли заставить ни разу не бывавших в такой переделке рекрутов выйти на дистанцию залпа.

Но что это? Егеря развернулись и очистили гребень. И из-за него показался лес штыков. Не один, целых пять штук. Мои колонны быстро сближались с врагом.

Вражеский залп! Первая линия окуталась дымом, открыв огонь шеренгами.

Мне ничего уже не было видно, но я догадывался, что происходит. Этот мир еще не знал, что так можно воевать. Только эффект неожиданности, стремительность, натиск. Что видит перед собой поляк с ружьем, за спиной которого стоят всего три товарища? Здоровенную толпу солдат, конца которой не видно. Лях стреляет, потом встает на колено, чтобы перезарядить и дать выстрелить задней шеренге. Руки его дрожат, он сыплет порох мимо зарядной полки или забывает в нервах вынуть из дула шомпол. Соседние роты, котором пока повезло, ведь на них не набегает русская колонна, тоже палят. Но довольно бестолково. Солдат учили стрелять перед собой, а не в бок. Врага в дыму не видно. Пули летят в белый свет как в копеечку.

Сшиблись! Давление тяжелой колонны столь ужасно, что линия рвется как тонкая бумага. Русские идут дальше, раскидывая штыками уцелевших. И так сразу в нескольких местах!

Открыла огонь вторая линия пруссополяков. Есть! Есть прорыв! Несмотря на густой дым, этот залп сказал мне многое: пришел черед второй линии испытать напор разъяренных потерями боевых товарищей и орущих «Земля и воля!» русских солдат. Их хорошенько накачали комиссары перед боем.

Вторая линия сломана! Уже стреляет третья. Крайний полк Гудериана начинает перестраиваться в колонну. Это же знаменитая косая атака Фридриха! Только толку от нее? Прусская кувалда осталась без ручки, и ее начинают издали терзать отошедшие в тыл конные егеря. А пешие уже снова залегли на верхушке гребня и открыли шквальный огонь по раздерганной первой и второй линии пруссополяков.

Это почти разгром! Лучшие полки польских интервентов под командой надменных пруссаков разбиты сиволапыми мужиками, вдвое уступающие им в числе! Забыли фоны, как их чехвостили под Кунерсдорфом и Гросс-Егерсдорфом, великими себя посчитали. Вот мы и прописали им горчичник. Не болей, не кашляй! Руки в гору, Гитлер капут!

Жаль, что такой трюк можно будет проделать лишь несколько раз. Опытные генералы из Европы рано или поздно подберут к нему ключик и поймут, как останавливать такие колонны. Ну да не беда! У меня в запасе еще парочка тактических приемчиков найдется, герцог Веллингтон мне в помощь!

— Ваня! Сигнал второй линии! Общее наступление!

Алексей Вязовский Русский бунт. Интервенция

Глава 1

Бывший начальник корпуса 1-й армии генерал Долгоруков удивленно присвистнул. И тут же честно себе признался — он недооценил полководческий дар Петра Федоровича. На него глазах разыгрывалась невероятная драма: два русских еле обученных полка в клочья разорвали три пруссопольские линии, составленные из пяти полков, и теперь добивали разбежавшиеся батальоны, за исключением одного полка, самого крайнего. Того, который планомерно выкашивали с безопасной дистанции пешие и конные егеря. Конечно, русским колоннам противостояли не ветераны, а фактически такие же рекруты, но зато с мощным офицерским и унтер-офицерским составом. Как знаток военного дела, Юрий Владимирович не мог не восхититься тактической новинкой. Он пошел служить к царю, выговорив жизнь сестре Александре. Это горе семьи, эта здоровенная бабища, похожая на египетского сфинкса, измывалась и собственноручно секла своих крестьян, за что была приговорена к карнифексу. Государь согласился сохранить ей жизнь и заключить навечно в Алексеевский монастырь, а генерал-поручик поклялся отплатить верной службой. Теперь же он был вынужден признать, что попал в достойную компанию, что его честь не так уж и пострадала, и пообещал себе не ударить в грязь лицом.

Как было предусмотрено разработанным накануне планом, центр русской армии отошел на свои позиции, как только фон Гудериан начал движение своих полков. Долгоруков справедливо опасался натиска на свой фланг и даже отсечения части полков от линий русской армии. Отход был совершен почти без потерь, поляков знатно потрепали. Теперь пришел черед действовать левому крылу, а центру — ждать итога реализации очередной задумки военного совета. Московский легион оставался недвижим, укрывшись за рогатками, а Оренбуржская бригада простуженного Коновалова двинется в обход через болото.

«Ох уж, эти рогатки… — недовольно поморщился Долгоруков. — Мы в Силистрии от них давно отказались, как от сковывающих наступательный порыв, а бывшая 2-я армия все по-старинке. Не орел Баннер, не тот генерал, который нужен такому грубому, но решительному мужику, как самозванец».

Оренбуржцы в начале боя прятались за фашинами, поставленными на попа. Когда они начали движение, полякам могло показаться, что на болото надвигается стена из связок прутьев и хвороста. Эти туго скрученные длинные пучки полетели в жижу, образуя широкую гать размером с Невский проспект. И не таким уж непроходимым оказалось болото — вовсе не глубоким, без опасных бочагов и топей. По дороге из фашин смогли даже протащить легкие пушки.

— Вперед, в реку! — приказал побогравевший, постоянно перхающий Коновалов и, подавая пример своих солдатам, двинулся в ледяную воду.

За ним пошли офицеры, унтер-офицеры и, обгоняя бригадира, капральства, погрузившись в воду по грудь и держа в задранных вверх руках мушкеты и патронташи. Мокрые и окоченевшие, они выбрались на противоположный берег и, быстро построившись, бросились к Алфимово. Поляки настолько уверовали в неприступность позиции, что ограничились лишь легкими караулами. Оренбуржцы их легко опрокинули и растеклись по деревне, без жалости расправляясь со всеми встречными. Сплошной темно-серый поток в мокрых шинелях поднимался от реки. Усиленные упряжки выволакивали из воды пушки. Обслуга накинулась на них яростно, с матюгами, обихаживая, чтобы изготовить к стрельбе.

Богатый обоз достался солдатам почти без единого выстрела. С визгом разбегались бойкие маркитантки. Возчики прятались под возами и молили о пощаде. И в Алфимово вышла полная виктория — в захваченном штабе в руки Коновалова попались старик Чарторыйский с сыновьями и Радзивилл. Считай вся верхушка.

— Ваши шпаги, панове магнаты! — закричал бригадир, вбежав в избу.

Покачнулся, выкашливая легкие, с него ручьями текла вода, а от мокрой шинели в жарко натопленной по-черному избе валил пар. Бледные поляки сдавали шпаги, косясь на нацеленные в животы страшные русские штыки. Чарторыйский-старший схватился за грудь и, стеная, повалился на стол, заставленный бутылками с анжуйским и глиняными плошками с солеными огурцами.