"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
— Нужно соглашаться со всеми русскими условиями для заключения скорейшего мира, — тяжело вздохнув, сообщили королю члены Тайного совета. — Потом нас порвут в клочья патриоты, но выхода нет. Только капитуляция!
Прибывшие в Грислехамн парламентеры застали момент выхода на сушу основной части дивизии Зарубина. Их вид поразил шведов до глубины души. Красно-белые обветренные или обмороженные лица, пропахшие дымом полушубки, какие-то дикие лохматые головные уборы. Им, обитателям утонченных гостиных Стокгольма, показалось, что они очутились не на армейском бивуаке, а в становище орды гуннов, прибывших стереть с лица земли великую скандинавскую нацию. Дрожащим от страха и волнения голосом государственный секретарь и глава делегации, выбранный за знание русского языка, Юхан Лильенкрантс еле
— Пощады! Мой король просит пощады!
Чика сидел перед ним на барабане, примостив саблю между ног. Отдыхал. Последний переход выдался особенно тяжелым, ибо в проливе изрядно подморозило. Часть лошадей погибла, хорошо хоть собачки не подвели.
— Вся ли Швеция готова смириться?
— Увы, генерал, пока не вся. Южная полностью склоняет голову перед вашей отчаянной храбростью. Но северные гарнизоны городов и 7-тысячный корпус генерала Гриппенберга… Мы ждали вас на границе с Финляндией… Они могут не подчиниться.
— Сколько войск в Стокгольме?
— Только батальон лейб-гвардии. Он полностью послушен королю.
— Значит, так… — задумался Чика. — Пименов! Твой батальон у нас самый отдохнувший. Топайте в столицу, донесешь до Карлы ихнего царскую волю. Полная капитуляция. Мы же дух переведем, дождемся от тебя весточки и двинем на север, чтоб оставшихся вояк пощелкать.
— Слушаюсь! — бодро откликнулся майор, а сам подумал:
«Одного братца уже укокошил. Можа очередь и до второго дошла?»
Батальон выдвинулся немедленно. Дорогу показывали люди Лильенкрантса. Юхан остался в лагере возле Грислехамна не то как заложник, не то как почетный гость.
— Почти прибыли, еще немного, и мы на месте, — сообщил швед, склоняясь с седла, шагавшему рядом майору.
Сенька его не понял, но догадался, что двухдневный марш подходит к концу. Впереди виднелись шпили и острова шведской столицы, удивительно похожей на Петербург, только не такой неряшливой.
— А ну подтянись! — заорал он на роты. — Плететесь как сонные мухи! Песенники — за-пе-вай!
— Эх, егеря, егеря… — затянули взбодрившись солдаты.
Их песню прервали частые звуки выстрелов. Одним из них на землю с лошади был сбит швед-проводник. Стреляли из-за длинной изгороди, подходящей к дороге острым углом. Не залпом, а беглым огнем.
— Аларм! — закричал майор. — Из походной колонны — в цепь!
Егеря начали перестроение, подхватывая раненых и убитых товарищей.
Кто знает, чему виной ошибки в критической обстановке? Последующие разборы действий нижестоящих командиров чаще всего оцениваются не по уставу, а по результату. Нет, бывает и наоборот. Ты победил, вопреки науке солдатской или приказам вышестоящих командиров, а тебя за это — по загривку! В общем, случается и так, и этак…
К батальону майора Пименова было придано несколько рот резервистов. Обычные пехотинцы, не егеря — из них, разбросанных по батальонам бывшего легиона, Зарубин планировал впоследствии собрать полноценные полки, когда под приглядом опытных майоров они всерьез понюхают пороху. Одной из весомых причин такой системы был слабый офицерский состав свежесобранных рот. «Понабрали по объявлениям господина Новикова», — так нелицеприятно оценил их уровень Арсений Петрович, когда познакомился с присланными к нему поручиками. Газеты министра просвещения регулярно взывали к военной молодежи, к бывшим выпускникам Сухопутного и Шляхетского кадетского корпусов, присоединиться к победоносной армии царя Петра III. Эти призывы нашли горячий отклик в среде военной молодежи, особенно, после победы при Каспле, вызвавшей патриотический подъем, и потери семейных имений, оставившей дворянских недорослей без средств к существованию. Вчерашние кадеты принялись активно записываться в армию, и им, как людям, знающим языки чужестранные и грамоту, давали чин поручика и взвод — те из них, кто успел прослужить после выпуска хотя бы год, получали роту. Недостатки, ошибочность этой системы проявили себя моментально: «поколению поручиков» довелось обильной кровью утверждать свое место в армии.
В частности, очень быстро выяснилось, что хваленый Сухопутный корпус, благодаря возвышенному просветителю Бецкому, взрастил поколение
кадетов, обученных весьма посредственно и к дисциплине не приученных [141] . Отмена порки сказалась самых тягостным образом на усмирении юности, а идея Бецкого, что «фухтелем не вобьешь добродетели», дала обратный результат. Вероятно, исполнители, то есть, иностранцы-воспитатели, подвели? Кто знает, быть может, розги в нежном возрасте вразумили бы командира роты мушкетеров, поручика Володю Арсеньева и он не отдал бы приказ броситься в штыки своим солдатам, в то время как майор Пименов требовал разорвать дистанцию с засевшим за изгородью неизвестным неприятелем? Или роковую роль сыграло отсутствие в батальоне комиссара — в армии их катастрофически не хватало.141
В 1766 г. по инициативе секретаря Екатерины II И. И. Бецкого был принят Устав Сухопутного корпуса, дабы «вкоренить добронравие и любовь к трудам; новым воспитанием новое бытие даровать и новый род подданных произвести». Отменялись телесные наказания, предписывалось избегать напряжения детского ума. Учили всему и ничему. Кадеты к девяти годам не знали арифметики, к двенадцати — геометрии. Дисциплина страдала. Те же новомодные идеи воспитания детей от Руссо и Монтеня были применены в Инженерном и Артиллерийском Шляхетском и Морском корпусах. От них стали избавляться в 1784 г.
Владимир достойно проявил себя во время тяжелейшего «ледового похода» и скоротечной битвы на Большом Аланде. И теперь он вознесся. Так бывает с новичками. Например, взяв несколько уроков верховой езды и совершив самостоятельный выезд, не самый умный ученик посчитает себя состоявшимся мастером. Со всеми вытекающими… Вот и юный поручик, не сообразив, что его успеху способствовал пригляд старшего сержанта из егерей, Васятки Щегаря, принял решение вопреки приказу командира. Товарищ детства майора Пименова только и успел заорать «Куда?», как ему пришлось догонять воодушевленных пехотинцев.
Мушкетеры, сомкнув ряды, бросились за изгородь. За ней они столкнулись с гражданскими в круглых шляпах — с членами бывшей партии реваншистов, решившими отдать жизнь, но не пропустить захватчиков в родную столицу. Эти горе-патриоты, отведав русского штыка, начали разбегаться. Рота Арсеньева их преследовала, все дальше и дальше отрываясь от батальона. Поручик уже чувствовал себя победителем, когда, добравшись до очередной ограды, взводы оказались под огнем профессионалов — на них наступали королевские лейб-гвардейцы, пренебрегшие приказом Карла XIII и вступившиеся за своих сограждан.
Виктория Арсеньева обернулась поражением. Он и все офицеры пали, сраженные залповым огнем. Щегарь принял командование на себя.
— Сигайте через изгородь! — Васятка, поднатужившись, перекинул раненого поручика через забор и бросился навстречу наступавшим шведам, во главе кучки таких же смельчаков, чтобы прикрыть ретираду роты.
Лейб-гвардейцы не зевали. Навалились со штыками наперевес на немногочисленных мушкетеров. Очень быстро всех перекололи.
Всех, кроме Щегаря. Старший сержант, перехватив свою короткую фузею наподобие дубины, ожесточенно крушил головы в «цилиндрах» с потешными султанами. В него втыкались штыки, но он словно не замечал острой стали. Крутился и крутился, весь залитый своей и вражеской кровью, сбивал с ног очередного сине-желтого, пока восемнадцатый — восемнадцатый! — удар не поверг его на землю.
Торжествовать победу у шведов не вышло. На них обрушился огонь егерей. Добежавшие до ограды люди Пименова буквально смели лейб-гвардейцев. Майор всаживал пулю за пулей, целя не в фигуру, а точно в голову. Пленных он брать не собирался. Сердце сдавила чья-то жесткая рука, дыханья не хватало. Ярость стучала в висках, но самообладания он не утратил.
Когда немногие уцелевшие сине-желтые бросились наутек, Сенька перепрыгнул через забор и кинулся к лежащему на земле Щегарю. Опустился на колени, обхватил друга руками. Из глаза выкатилась слеза: ему казалось, что сейчас оборвалась последняя ниточка, связывающая его с Косым Бродом, с родной уральской деревней.