"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
Вот такое оно, мое новое царство.
Проводив императора в дальний польский поход, генерал-майор Никитин и сам на месте засиживаться не стал. Его муромский полк давно разросшийся до размеров дивизии за счет пополнений из призывников и приданной ему кавалерии, без промедления выступил на Ригу. Шли с песнями — застоялись парни в суконных шлемах, охраняя подъезды Зимнего дворца и двери правительственных учреждений, засиделись в гвардейских казармах. Теперь пущай заводчане Ожешко стражниками поработают.
Афанасий Григорьевич и сам не заметил, как генеральские звезды на воротник вспорхнули. Бывший простой казак из яицкой сотни, он просто делал, что ему поручили — с душой,
Конечно, хотелось, чтобы его генеральство люди оценили не только из-за близости к царю и не потому, что он исполнял очень важную, но никому не заметную службу. Подвига хотелось, Афанасию Григорьевичу. Такого дельца, чтобы все хором сказали: «молодец, Никитин! Боевой генерал!»
И вот Рига.
Другой на его месте, обуреваемый такими мыслями, сразу кинулся бы на штурм. Стены у Риги хоть и обветшали за годы благоденствия под русским крылом, но все же высокие, гарнизон крепок, а горожане настроены решительно. Положишь кучу людей, пока своего добьешься. И получишь от царя не награду, а хорошего тумака. Работа в самой тесной близости от Петра Федоровича многому научила. Уж Никитин-то знал что он на дух не переносит тех, кто рогами в ворота долбит, вместо того, чтобы головой подумать. Раз долбит — значит, в голове его пусто. Одна сплошная кость.
Нужен был план. И генерал-майор придумал.
Как подошли к Риге, он еще до устройства правильной осады отправил на переговоры офицера под белым флагом. Бравый муромец постучал в городские ворота, как в калитку соседа.
— Чего надо? — спросили грубо, но окошечко приоткрыли.
— Генерал-губернатор на месте ли?
— Господин Юрий Юрьевич Броун отбыли на родину, в Ирландию. Ригой нынче управляет Магистрат и его четыре бургомистра.
— Имеет ли желание город Рига прекратить бунт и вернуться в лоно Империи?
— Плевали мы на вашу Империю!
На сей праздник непослушания офицер-муромец никак не среагировал. Лишь протянул бумагу в окно.
Ее приняли, изучили. Состояла она из двух частей. Первая — «жалованная грамота городу Риге, Магистрату и общему мещанству о подтверждении всех прав, вольностей, уставов и привилегий, дарованных сему обществу», подтвердившая в 1763 году все условия сдачи Риги Петру Великому в 1710-м. Вторая — полный список тех самых вольностей и прав, 22 пункта. Один пункт — о сохранении во владении города древних родовых и жалованных местностей и вотчин — был вычеркнут жирной красной линией.
Рижане оказались сообразительными. Закричали в спину уходящему офицеру:
— Когда покинете наш край, мы свои владения вернем!
Муромцы приступили к обустройству грамотной осады, а офицер каждый божий день стал ходить к замку как на работу. Иногда у него забирали бумагу, иногда ему приходилось ее приколачивать прямо к воротам. Ничего нового он не приносил — все тот же древний договор, в котором оставалось все меньше и меньше пунктов. Исчезло и исключительное право рижских купцов большой гильдии торговать с иноземцами, и подтверждение Магистрату и городу «прежних достоинств», и деление горожан на бюргеров и бесправных небюргеров, и ведение всех дел исключительно на немецком, и право варить пиво и другие напитки…
Каждое новое ежедневное лишение вызывало в городе бурю негодования, будто эти нелепые красные линии что-то действительно значили, будто рижане уже склонили свои гордые выи перед восточными варварами. И вот
что странно: казалось бы, этот замаскированный ультиматум должен был укрепить решимость горожан, но она почему-то таяла. Особенное беспокойство вызвало то, что все ближе и ближе наступал момент, когда исчезнет право ремесленников Риги не допускать в городе любого производства или оказания услуг, кроме бюргерского. Ратсгеры, члены Магистрата, всреьез опасались городского бунта, если у русских хватит совести дойти до такого непотребства. На гарнизон надежды не было — солдаты заперлись в казармах и объявили о своем нейтралитете. «Со своими воевать нам невместно, но и вы нам, вроде как, давно не чужие», — столь противоречивая формулировка не устроила ни ту, ни другую стороны, но разбирательство с последующим наказанием было временно отложено.Но что делать с древней монополией бюргеров на работу в черте города? Этот хитрый Никитин, противник Магистрата, будто знал о главной страшилке для городской верхушки и отложил сей пункт своего ультиматума напоследок. В Риге нарастала напряженность.
Когда не вычеркнутыми остались всего два пункта — о пресловутом цеховом праве и аугсбургском исповедании, — в русском лагере поднялась кутерьма, радостные вопли и даже салютование. Перепуганные рижане высыпали на городские бастионы с оружием в руках, но довольно быстро выяснилось, что осаждающие празднуют великую победу русского оружия — разгром армии Фридриха Великого.
— Врут, — неуверенно перешептывались горожане, все глубже погружаясь в пучину отчаяния.
— Пора сдаваться, но выторговать возвращение прежних вольностей, — такие пошли шепотки по кварталам.
Ратсгеры собрались на последнее совещание в новом здании Ратуши, построенным на русские деньги и мастером из Петербурга. Решение было единогласным: нужно сдать ключи от города до того, как нам доставят очередной ультиматум.
Претворить его в жизнь не успели. Город облетела новость, что в Западную Двину вошли корабли без флагов. В них опознали шведские фрегаты. Ликование, народное гуляние, пивные реки — никто и не обратил внимание, что к воротам снова прибито послание от Никитина.
Прибывшие фрегаты подошли к городу на расстояние пушечного выстрела и несколькими залпами снесли батарею, защищавшую порт.
— Почему они стреляют?!
— Они на стороне русских! Они поднимают Андреевский стяг!
— Немедленно вывешивайте белый флаг на церкви Святого Петра!
Русскому генерал-майору у распахнутых ворот торжественно вручили ключи от города и хлеб-соль, вступивших в город муромцев приветствовали с самым энергичным, но поддельным энтузиазмом.
— Господин генерал, быть может, мы сможем договориться, и нам вернут наши привилегии? — заискивающе спрашивали бургомистры и ратсгеры, когда Никитина провели в зал приемов Ратуши. — Вы же не тронули нашей веры.
Они желали подкрепить свою слезную просьбу подносами с грудой золотых и серебряных голландских гульденов. В последние подмешали изрядную долю вышедших из употребления ливонезов [150] .
— Ваша религия защищена царским указом о свободе вероисповедания. Что же касается взятки… Согласно моего ультиматума все драгоценные металлы подлежат конфискации! — отчеканил Никитин. — А вы все арестованы как бунтовщики против нашего Императора.
Так закончился славный вольный город Рига и началась его новая жизнь — не по старинному укладу, а по новым законам царя Петра Федоровича.
150
Ливонезы — серебряная монета, которую чеканили в Риге в 1756–57 для обращения в Лифляндии. Из-за сложности изготовления быстро прекратили. К 1760-м они практически исчезли из обращения.