"Фантастика 2025-129". Компиляция. Книги 1-36

— Такеда-сан, пациенту уже начали давать глюкокортикостероиды? — поинтересовался я.

— Сразу же после того, как его перевели из инфекции, мы начали вводить ему гормоны внутривенно, — кивнул он.

А вот и ответ на мой вопрос. Ему вовремя назначили единственное правильное лечение. Без него он бы уже давно погиб.

Ситуация крайне неприятная, ведь такое может произойти с каждым. Это заболевание регистрируют редко, но от него никто не застрахован. Перечень препаратов, на которые может возникнуть такая реакция, очень длинный.

Антибиотики, обезболивающие препараты, антиаритмики, противовирусные, препараты от подагры, лекарства, замедляющие свёртываемость крови — и так далее. Перечислять можно очень долго.

— Какой у нас план? — спросил Окабэ Акира.

— Конкретно вам больше ничего делать не нужно, Окабэ-сан. Инфекции у пациента нет. А вот вам, Такеда-сан, необходимо связаться с кардиологами, объяснить им ситуацию и попросить, чтобы они пересмотрели свою схему лечения. Амиодарон нужно заменить другим антиаритмиком. И да, увеличьте дозировку гормональных противовоспалительных. Как только он перестанет принимать амиодарон, можно будет начать постепенное снижение их дозировки.

— Понял вас, Кацураги-сан, — кивнул Такеда Дзюнпей. — Так и поступим. Проклятье, Окабэ-сан, а мы ведь с вами даже не подумали на препараты!

— Хорошо, что вы вернулись к сегодняшнему дню, Кацураги-сан. Иначе бы пациент погиб по вине врачей, — заключил Окабэ Акира.

Да я и сам, честно говоря, с трудом поставил этот диагноз. Слишком уж хитрое сочетание симптомов. Причём даже «анализ» ничем не смог мне помочь. Если бы мы не поставили верный диагноз, я бы снизил лихорадку магией, но эффект продлился бы недолго.

Ведь лечить нужно не болезнь, а больного. Принцип, который сформулировал ещё Гиппократ, но его использовали как девиз многие русские врачи, такие как Михаил Яковлевич Мудров и Сергей Петрович Боткин.

Я закончил расписывать план дальнейшего лечения Хироку Мацуды, и сразу после этого мне позвонил главный врач.

— Добрый день, Акихибэ-сан, — поприветствовал его я. — Чем могу помочь?

— Кацураги-сан, вы уж простите за мою прямоту, но… Что вы творите? — спросил Акихибэ Шотаро.

— В каком это смысле? — не понял я.

— Вы вообще читаете документы, на которые ставите свою печать? — спросил он.

Это впервые на моей памяти, когда наш главный врач так сильно злится.

— Погодите, Акихибэ-сан, это какая-то ошибка. Я вообще никакие печати ещё не ставил. Мы с Окабэ-сан и Такедой-сан работает в стационаре. Поэтому…

Чёрт! Моя печать ведь осталась в кабинете.

А вместе с ней — Хибари Котэцу.

Ну, на этот раз я его точно прибью!

Глава 20

Я пообещал главному врачу, что в течение часа разберусь со сложившейся ситуацией. Но Акихибэ Шотаро и так уже понял, что вышла какая-то неурядица. Как руководитель, он человек очень понимающий.

Но я сейчас с него пример точно брать не стану. Понимания от меня Хибари Котэцу не дождётся. Если это и вправду он поставил печати на мои документы, обычным штрафом он уже не отделается.

Я пробежал через переход между зданиями и мигом поднялся в свой кабинет. Там как ни в чём не бывало сидел Хибари, зависнув в своём телефоне.

— Заведующего нет, — не глядя на меня, произнёс он. — Загляните позже.

— Хибари-сан, — захлопнув за собой дверь, произнёс я. — А какого чёрта здесь происходит?

Услышав хлопок закрывшейся двери в сочетании с моим голосом, Хибари Котэцу подпрыгнул на стуле и выронил из рук своей мобильный телефон.

— Ой, Кацураги-сан, прошу прощения, — протараторил он. — Я не ожидал, что вы так быстро вернётесь.

Быстро? Странно, мне показалось, что я провёл в стационаре чуть ли не полдня. Наверное, настолько углубился в раскрытие сложного диагноза, что потерял счёт времени.

А счёт времени — штука неоднозначная. Иногда наш мозг увлекается делом и не замечает, как проходят часы или даже сутки.

Но я сильно торопился, чтобы поскорее выставить диагноз. Обычно в такие моменты головной мозг создаёт иллюзию растянутого времени. Хотя у многих людей это работает сугубо индивидуально.

— Хибари-сан, у меня к вам есть вопрос, от которого зависит, будете ли вы продолжать свою деятельность в клинике «Ямамото-Фарм» или нет, — прямо сказал я.

Хибари Котэцу побледнел и напряжённо провёл рукой по своим крашеным волосам. На этот раз они были голубоватого оттенка, но я готов поклясться, что за последние три месяца он поменял цвет уже раз десять.

— Кацураги-сан, вы меня пугаете, — прошептал он. — Что я сделал? Я ведь просто сидел здесь, как вы и просили!

— Тогда сформулирую вопрос иначе. Где моя печать? — спросил я.

— Э-э-э… — он огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда я обычно её кладу. Причём выглядело это так, будто он и вправду её ни разу не видел. — Кацураги-сан, я не знаю, честное слово. А что случилось?

Я молча прошёл мимо Хибари Котэцу, открыл ящик, в котором лежала печать и обнаружил лишь пустой футляр.

— А это вы как объясните? — спросил я. — Почему на стол к главному врачу попадают документы с моей печатью? Акихибэ-сан жалуется, что ему передают полную ахинею!

— Так я не знаю, куда она могла исчезнуть! Я её не трогал, клянусь! — отодвигаясь всё дальше и дальше от меня, произнёс он.

«Анализ» показывает, что он встревожен. Сердцебиение и частота дыханий сильно подскочили, но это связано с волнением. Он боится меня, поэтому так и реагирует. Но, как ни странно, Хибари Котэцу как будто бы не лжёт!

— Утром я проверял ящик, — произнёс я. — Печать лежала там. Потом я оставил вас на два часа в своём кабинете. Как она могла исчезнуть, если вы всё время сидели здесь?

— Н-не всё время… — прошептал он.

— Так, теперь мы ближе к разгадке, — кивнул я. — А куда вы отходили и на какой срок?

— Да сорок минут назад вышел… Покурить я вышел, Кацураги-сан! Ну что, неужели нельзя было? — растерялся он.

— А кабинет вы закрывали? — давящим, но вполне спокойным тоном, спросил я.