"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— Выходи, австрияка подлый! Мы знаем, что это всё ты!
— Покайся перед народом, за что ты нас погубить хотел?!
— Мы ж к тебе, как к родному!
Ситуация, короче говоря, патовая.
— Кхэм-кхэм! — прокашлялся я, подбавив в голос чуток магии, так что до самых громко орущих он дошёл, дождался, пока все взгляды сойдутся на мне, и сказал: — Алексей Михалыч хочет вам всем кое-что сообщить.
Над Удалёнкой повисло молчание.
Тревожное такое, прямо ух.
Не…
Лёху в СНТ, конечно же, знали. И знали хорошо. Видели редко, но это только добавляло
Так что поторапливать друида, который, по слухам, — тем самым, которые я сознательно не опровергал — в одиночку выбил армию Лича из захваченной Варшавы, никто не решался.
Ни поторапливать, ни дерзить, ни уж тем более возмущаться из-за возникшей паузы никто не стал. Наоборот, уставились как звезду первой величины, опоздавшую с началом концерта на полтора часа.
— М-м-м-м-м, так, — начал Лёха Чего. — Идите-ка вы все на площадь и разжигайте костёр. Большо-о-о-ой костёр. Хороший.
— А зачем? — вскинула бровь Валентина Ивановна.
— Я вам Кузьмича приведу.
— Отлично! — бабка воздела к небу вилы. — Алексей Михалыч на нашей стороне. Сожжём гада! Сожжём дотла, ведьмака забугорного! За мной, соседушки, за мной!
С тем агрессивно настроенная толпа развернулась и зашагала к площади. На мой немой вопрос Лёха сказал:
— Вы тоже подходите, — и добавил ещё: — Я всё устрою.
Ну…
Ладно…
Раз Лёха сказал, что всё устроит, значит, так оно и будет.
— Группа «Альта», за мной, — скомандовал я. — Пускай Лёха с Кузьмичом сам пообщается.
Точно так же, как и до моего дома, до площади мы с девками шли в арьергарде. И к моменту, когда мы подоспели, Валентина Ивановна уже распорядилась таскать из домов поленья и ломать на дрова всяческий сухостой. Гора получилась на загляденье.
Такие обычно в народе жгут, когда Купалу празднуют.
— У кого есть зажигалка?!
Кусты и прочая хворостина вспыхнули моментально, август выдался сухим и жарким, ну а через минуту занялись и дрова. Прямо на площади разгорелся кострище; высокий и жаркий. А Валентина Ивановна негодовала по той причине, что в центр костра забыли вставить цельное бревно, а лучше вообще столб…
Ну…
Чтобы было к чему Кузьмича привязывать.
Да и про него самого за приготовлениями малость подзабыли.
— Василий Иванович? — абсолютно спокойно и как бы между делом обратилась ко мне Её Сиятельство Фонвизина. — Мы же не разрешим им умертвить Вильгельма Куртовича?
— Конечно, не разрешим.
— А что же в таком случае происходит?
— Пока не знаю, — сказал я, заприметив приближающиеся силуэты Кузьмича, Чего и Мишани. — Но скоро узнаю. Всё под контролем, — добавил на всякий случай, потому как Лёхин растерянный вид подобного чувства ни разу не внушал.
Толпа вновь утихла. Слышны были лишь треск костра да злобное хихиканье председательской тёщи.
Лёха, Кузьмич и Миша шли через толпу, словно следуя какому-то безумному ритуалу. Люди молча расступались перед ними, давая дорогу к костру.
Лёха озирался и чуть морщился, словно кот, способный в любой момент сдёрнуть в какое-нибудь укрытие.
В руках он держал охапку шампуров.Кузьмич же напротив, шёл, задрав вверх бородёнку, гордый и готовый пострадать за свои убеждения, словно Джордано Бруно. Даже его потешные шортики в этот момент смотрелись органично.
Ну а Миша тащил за ними четырёхколёсную садовую тачку, которую он тянул за собой на верёвочке — ну точь-в-точь ребёнок с игрушечной машинкой.
К слову говоря, в тачке с горкой лежали кабачки.
— Расступитесь! — гаркнул Чего, и толпа послушалась.
Все, за исключением председателевой тёщи. Та почуяла неладное.
— Что вы собираетесь делать?! — проверещала она.
— Жарить, — пожал плечами Чего, — на медленном огне.
По толпе рассыпались шепотки. Не по-нашему это человека жарить. Другое дело — просто сжечь. И то перебор, если так поглядеть.
А жарить? Что мы, папуасы, что ли? Да и зачем? Неужто его костлявого кто-то жрать будет?
Тем временем, Лёха отодвинул плечом Валентину Ивановну, вытащил из охапки один из шампуров, наколол на него кабачок и сунул в пламя.
Минуты не прошло, как над площадью поплыл дивный аромат.
Запах свежих, поджаристых, сочных, истекающих жиром с полопавшихся бочков баварских сосисок.
От этого запаха вся агрессия толпы разом схлынула.
Кузьмич же, видя это дело, стал насаживать на шампуры остальные кабачки. Благо, их запас казался неисчерпаемым.
И раздавать односельчанам.
Вскоре к костру потянулись уже десятки рук с нанизанными кабачками.
— Значит так! — крикнул Лёха. — Попрошу минуточку внимания! Дело в том, что наш дорогой земляк и сосед, Вильгельм Куртович Зеехофер, он же Кузьмич, решил устроить вам всем праздник! У него на родине начало осени принято встречать… как его там называют?
— Цуккинифест…
— Не-не-не, как по-нашенски будет?
— Кабачковый спас.
Тут Чего перевернул кабачок, чтобы тот прожаривался равномерно, показывая другим пример.
— Кхм-кхм, — прокашлялся Лёха и снова повысил голос. — На родине Кузьмича начало осени принято встречать, празднуя Кабачковый Спас! Чудесный весёлый праздник, который Кузьмич по собственной инициативе решил привить жителям нашей родной Удалёнки! И чтобы добыть достаточно провианта, Вильгельм Куртович обратился ко мне!
Толпа ахнула, а Валентина Ивановна не преминула выругаться, как только поняла, что человеческие жертвоприношения на сегодня отменяются. Ну, потому как друид скорей сунет в костёр саму Валентину Ивановну, нежели разрешит себя поджарить.
— Ну а я позаботился о том, чтобы эти запасы были как можно больше и…. Слегка перестарался. Так что все вопросы по возмещению морального и материального вреда! — продолжил Лёха. — Все жалобы, кляузы и недовольства прошу направлять ко мне и только ко мне! А Вильгельма Куртовича нашего Зеехофера я настоятельно прошу оставить в покое и благоденствии! «Настоятельно прошу» значит, чтобы вы даже не помышляли делать ему пакости! Это понятно?!
В воцарившемся неловком молчании было слышно, как радостно Кузьмич шмыгнул носом.