"Фантастика 2025-15". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
– Да звони же, я тебе говорю! Ты представляешь, что чувствуют ее родители? – Отец гневается, взбешенный моим промедлением.
Как же включить антиопределитель номера? Хотя какой в этом смысл, все равно у сотового оператора вытащат, откуда звонок был. Обреченно набираю номер родителей Воронцовой.
Мне сразу же отвечает женский взволнованный голос:
– Алло!
– Здравствуйте… – я не знаю, с чего начать. – Вы – мама Оксаны?
– Да-да, это я, вы знаете, где она?
– Оксана в области. Записывайте: поселок Листвянка, улица Куликова, дом 19.
Отец недоумевает, но
– …Да, все верно. Прямо сейчас она там.
– Она… – Голос в трубке замирает, боясь произнести то, что может стать приговором. – Она жива?
– Она жива, – отвечаю, надеясь, что будь Оксана мертва, система как-то пометила бы это.
Слышу, как мать девочки облегченно рыдает, а потом трубку берет ее муж.
– Здравствуйте! Я – Михаил, папа Оксаны. Спасибо за информацию, но откуда она у вас?
– Просто проверьте этот дом. Не теряйте времени, срочно сообщите в органы.
– Как вас зовут?
– Филипп. Если будут вопросы, звоните на этот…
Связь обрывается. Лишь бы не приняли за тупой телефонный розыгрыш, вполне возможно, что им уже звонили какие-нибудь идиоты, подкидывая ложную информацию о дочке.
Разговор вымотал меня. У меня не осталось никаких сил, и, избегая вопрошающего взгляда отца, я смотрю на свои показатели: полностью обнулен показатель духа. Возможно, дух – это некий аналог маны, который нужен для использования системных способностей. Или снижение духа связано с общей усталостью? Завтра, выспавшись и в спокойной обстановке, уточню у Марты.
– Где ты ее видел? – чеканит слова отец.
– Там и видел, пап.
– Где это «там»?
– Что у вас тут? – Это Кира. – А где Кирюша?
– Он спит, перенес его в спальню.
Сестра уходит проверить сына. Как же хорошо, что она задает сразу несколько вопросов – можно отвечать только на последний.
– Филипп?
– Там и видел – в поселке. Ездили по работе.
– И адрес так сразу запомнил?
Отец любит детективы и легко ловит нестыковки в любых показаниях. Борюсь с желанием как-то отговориться и уехать домой, а то он и себя накрутит, и матери расскажет, а той только дай повод попереживать.
– Пап, двадцать первый век на дворе, ну ты что? Там же дом был – с зеленой крышей такой, возле магазина. А мы в этот магазин заходили, там я ее и встретил, а потом заметил, в какой дом девушка зашла. Открыл в Интернете карту поселка и выяснил номер этого дома и название улицы.
Отец прищуривается, выискивая в моих словах хоть намек на неправду, не находит или находит, но не хочет расстраиваться, поэтому просто говорит:
– Молодец, – батя всегда был скуп на похвалу, так что мне этого достаточно.
– Филя, поехали! – Кира уже обулась. – Бери и неси Кирюшу, мне с ним уже тяжело. Мам! Мы поехали!
Мама, вытирая руки о передник, выходит из кухни проводить нас.
Поочередно обнимаю родителей и обещаю себе звонить им каждый день оставшейся жизни…
Мы только трогаемся, а я уже отключаюсь. Это становится моей коронной фишкой – спать в машине.
– Филя, приехали, – шепотом будит меня Кира. – Иди спать домой.
Целую ее в щеку и поднимаюсь к себе. Местной гоп-компании уже не слышно, возможно,
уже отрубились: шутка ли, водку с пивом мешать.Отрубаюсь и я.
Не знаю, сколько удалось поспать, но посреди ночи меня будит телефонный звонок. Вернее, долгая раздражающая вибрация под ухом, потому что в ночном режиме звук отключен. Не глядя, кто звонит, отбиваю, но абонент на том конце настойчив. Отвечаю, не открывая глаз:
– Да.
– Харю давишь, Панфилов? – Я слышу знакомый голос, и он вдребезги пьян, как-то научился определять за эти годы. – Это так на тебя не похоже, я прямо удивлена!
– Яна?
– Надо же, узнал, – говорит она и замолкает.
– Что-то случилось?
– Случилось! Случилось то, Панфилов, что ты – мудак!
– В курсе. Еще что-то?
– Пошел ты в жопу! – орет Яна и кидает трубку.
Реально кидает: я слышу какой-то треск, и связь прерывается. Ничего не меняется, ни одна из Янкиных соток не доживала до истечения срока гарантии. У нее к ним какая-то личная неприязнь. Чего звонила?
Я гашу в себе любые мысли о ней и снова засыпаю.
Какой-то миг в дреме, и опять эта вибрация под подушкой. Ну чего она не угомонится?
– Что еще, Яна?
Слышу резкий серьезный мужской голос, услышав который я машинально сажусь:
– Гражданин Панфилов? Филипп Олегович?
– Да, это я.
– Майор полиции Игоре€вич. У нас возникло к вам несколько вопросов по делу Оксаны Воронцовой. По какому адресу вы находитесь в данный момент?..
Глава 19
Красный – цвет опасный
Конечно, я опасен. Я полицейский. Я могу делать ужасные вещи с людьми безнаказанно.
Очень странное чувство – я помог обезумевшим от горя родителям спасти дочь и, может даже, спас ее жизнь, но в ожидании полицейского опера нервничаю, как будто самолично спланировал и осуществил похищение. Этот вроде бы иррациональный страх имеет вполне реальное обоснование: наших стражей правопорядка, да и вообще людей в погонах, мы опасаемся порой посильнее, чем самых настоящих преступников.
Напротив, с будущими преступниками мы растем в одном дворе, учимся в одной школе, так или иначе имеем знакомых в этой среде или сами порой преступаем закон, то избегая налогов, то нарушая правила дорожного движения. Опять же романтика «Брата» и «Бригады», популярные полукриминальные герои боевиков… А теперь погуглите картинки по запросу «мент»: карикатурные пузатые гаишники, хамоватые полицейские, загнанные бухающие опера…
В общем, я не жду ничего хорошего от встречи с Игоревичем и пока пью кофе, читаю в сети статьи о том, как себя вести в такой ситуации. Советы сводятся к одному и тому же: если ты подозреваемый, то молчи, все отрицай, терпи давление и, если будут, пытки. Если свидетель – отвечай на вопросы, и если скрывать нечего, говори как было, иначе можно схлопотать за дачу заведомо ложных показаний. И, конечно, требуй своего адвоката.
Адвоката у меня нет, а говорить как было… С чего тогда начать? С того последнего завтрака с Яной? С «Первой Марсианской»? Или что? Да кто поверит?