"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

— Не, лучше пусть вон, Майко едет. — говорит Акира. — Мне надо тут быть, вопросы решать по мере поступления, тебя не отправить, потому как ты ж везде со своими пистолетами, а в городе это чревато, да и меры воздействия у тебя нет, ты сразу дырку в человеке делаешь. А Майко и перекинуться при необходимости может, и руку сломать. Малышню я даже не рассматриваю.

— Хорошо. — говорю я. — Майко, ты как насчет поездки в Токио?

— Ееее! Дорожные приключения! — Майко поднимает руки вверх. — Только чур, в Токио в один ресторанчик надо заглянуть, там обалденно вкусно готовят. И… еще в одно место.

— Заглянем, — говорю я, — сперва дело, а потом — заглянем.

На этом совещание заканчивается и мы с Майко отправляемся паковать дорожные чемоданы и покупать билеты на Токийский экспресс. Четыре часа, дамы и господа, и вы в Токио.

В дороге было не скучно, Майко умудрилась заснуть у меня на плече и даже слюней напускала. Подложил ей салфетку. Умильно то, что Майко — маг-метаморф и в своих разных ипостасях может людей на части рвать и автомобилями кидаться, а вот сейчас — как беспомощный котенок у меня на плече спит. Для полного сходства ей осталось только в клубочек свернуться. Вот интересно, думаю я, когда она наращивает мышечную массу и укрепляет кости, материал для этого — она тоже из карманного измерения берет? Или все же существует Пространство Магии, общее для всех магов? И следующий вопрос — если она может брать материал откуда-то, то (теоретически) может и сбрасывать туда же свою массу. При необходимости. То есть — она может становиться не только больше, но и меньше? Никогда не видел, чтобы она… хотя, стоп! Как-то раз я видел, как она в меня перекинулась. Я ее меньше во всех планах — и мышц меньше, и … гхм, жировых отложений… а она — мгновенно перекинулась. Значит — может. Хотя я спрашивал насчет преображений в животных, — ответила отрицательно. Думаю, что это запрет на уровне сознательном, а не физический закон. Если раскачать эту способность, то Майко и в комара сможет преобразится… хотя с точки зрения научной это не совсем преображение — это будет выглядеть, как перекачка большей части ее массы в карманное измерение, оставив тут небольшую часть в виде комара. В свою очередь, это означает, что прихлопнуть этого комара газеткой тут не получится, ведь это только часть тела Майко. Если вдуматься, получается, что где-то в Пространстве Магии сейчас находится гора мышц, костей и прочих материалов и все это — часть ее тела. А Майко тут — всего лишь верхушка айсберга, проекция большого тела на это измерение. Что-то вроде тени на шелковом экране театра теней. Наверное, мы никогда не увидим истинного тела Майко, во всей его красе… хотя кто знает.

— Приехали уже? — завозилась Майко на моем плече, подняла голову и протерла заспанные глаза, продолжая поражать меня своей милотой прямо в сердце. Вот как в одном человеке может уживаться и «Майко крушить и ноги отрывать» и вот эта милая, заспанная девушка, трущая свои глаза рукой, словно кошка — лапкой?

— Майко! — говорю я, вдохновленный идеей, вдруг пришедшей в голову. — А ты ушки отрастить можешь?

— Ммм? Уши? А зачем? На, вот… — ее уши удлинились и через секунду я глядел на юную эльфийку, которая ехала на соседнем кресле в «Токио Экспресс».

— Я немного не об этом… но и так тоже хорошо. — киваю я, наслаждаясь зрелищем. — Не приехали еще, спи.

Майко кивает и снова погружается в сон, а я достаю блокнот, в который я записываю важные идеи и проекты, цели и задачи, поставленные перед самим собой в этом суровом и беспощадном мире. То, что помогает мне жить, несмотря ни на что. Перелистываю страничку, нахожу заголовок «Обязательно сделать!!!» — с тремя восклицательными знаками, записываю новый пункт.

Тридцать второй. Переспать с эльфийской девой. После написания — немного колеблюсь, кошусь на Майко, которая снова пускает слюни мне на плечо, посапывая во сне. Уши она не убрала и сейчас выглядит как вылитая Элберет Гилтониэль, только не худосочная, а как полагается девушке, которая прыгает с ветки на ветку в своем лесу, с луком наперевес — с фигурой, которая сошла с полотен Бориса Валеджио и Паоло Сеприери. С массивными и упругими грудями, которые упираются мне в руку, с бедрами, которые прикасаются к моим. Настоящая Гилтониэль, да. Провожу карандаш вверх, до пункта «Кошкодевочки!» — и обвожу его дважды. Есть надежда.

— Что? — шевелится во сне Майко, чувствуя неладное.

— Спи, спи, скоро будем. — говорю я и глажу ее густые, шелковистые волосы. — Скоро приедем.

В Токио мы прибыли ранним утром, город еще спал, еще не отворились Врата Ада, выпуская всех этих менеджеров, клерков, секретарш и референтов, специалистов по продажам и мерчендайзеров, аналитиков и девушек на ресепшн, и еще сотню других, чьи названия я не знаю. Все эти белые воротнички, смешанные с рабочими, сантехниками, монтерами — синими воротничками — хлынут в раскрытые пасти метро и заполнят собой улицы.

Но в четыре утра город был еще пуст, свеж и умыл ночным дождем. Светало, в воздухе еще висела ночная прохлада, а мы с Майко стояли на площади у вокзала и ждали такси.

— Ну. — говорит Майко: — что ты там мне сказать-то хотел?

— Смотри. — я смотрю, как мимо проезжает машина с надписью «такси». Не наша.

— Вот, смотри, у меня идея есть. Я считаю, что ты можешь становиться меньше. Ну прямо вообще меньше.

— Угу. — кивает Майко. Ее эльфийские ушки при этом приходят в движение, а я — в восторг.

— Нет, ты не понимаешь, совсем меньше. Прямо совсем. Например ты же можешь превратиться в … ну в кошечку. Как профессор Минерва Макгонагалл.

— Я не оборотень. Я — метафорф.

— Это не говорит о том, что ты не можешь преобразится в кошку. Мы можем начать понемногу. С ушей, например. И хвостика. — подъезжает такси и мы садимся на заднее сиденье. До пригорода, где живет Кикуми Тоторо ехать часа два. Рановато мы в гости собрались, надо будет заехать куда-нибудь, поесть. Или поспать. Невежливо в четыре утра в дом ломится.

— Да могу я в животных перебросится, если захочу. — поясняет мне Майко. — Не хочу я. Шесть, когти, фу.

— Но есть же милые животные. Кошки, например. Вот, кошачьи ушки…

— Так? — На голове у Майко встают кошачьи ушки и я таю от умиления. Достать блокнот, вычеркнуть один пункт, написать второй.

— Ты чего это там пишешь? — подозрительно спрашивает Майко, глаза ее сужаются.

— Да так. Планы… — говорю я, закрывая блокнот. В этом суровом мире у меня должны быть нравственные ориентиры. И они есть.

Глава 34

Мы с Майко сняли номер в отеле. Номер порадовал нас огромной двуспальной кроватью в форме сердечка, зеркальным потолком и большим набором приспособлений для веселого времяпровождения на черном подносе — тут тебе и наручники с мехом, и серебристые дилдо разной формы и даже маленький хлыст. Не говоря уже о вазочке, наполненной упаковками презервативов и тюбиков со смазкой. На мое возмущение Майко заявила, что ничего она не планировала, а в таких вот отелях зато вопросов не задают и документов не требуют. И вообще внимания поменьше, тут ценят конфиденциальность клиентов, понимают, что продают не только номер для утех, но и анонимность впридачу. Кровать, кстати оказалась вполне удобной. На ней мы с Майко и заснули после поездки — в обнимку. Потому что решили в гости зайти вечером, ведь согласно информации, добытой Акирой, опекун Кикуми Тоторо, Мария Сантос — государственная служащая, аналитик какого-то 4-отдела при секретариате какого-то правительственного агентства. Не то по пчеловодству, не то еще что. В любом случае, как государственная служащая она будет должна бежать с утра на работу и вернется домой только вечером. Подумать, на что похожа жизнь Кикуми в таком вот случае — страшновато. Если даже эта самая Мария Сантос — хороший человек и добросовестный опекун, все равно она не может быть рядом с ней большую часть времени. Как она может о себе позаботится, как она просто, извините, в туалет сходит? Покушает? Программу телевидения себе включит или выключит? Или она просто стоит как самовар в окне и смотрит наружу, ожидая, когда ее опекун с работы вернется? А зная японские требования на службе, все эти трудоголики вряд ли Марию с работы раньше отпустят. Подумаешь, тебя дома ждут, всех ждут. Иногда японцы удивительно черствые. Как правило, когда это касается работы или обязанностей. Должен сделать и все тут. Потому как вежливые гости мы должны были дождаться вечера. Надеюсь, что она не задерживается до двенадцати ночи в коллегами в какой-нибудь пивнушке, пока Кикуми стоит на подоконнике в луже собственной мочи. В этом случае, мы и спрашивать разрешения не будем. Семь часов вечера. Если ее не будет дома — мы войдем и так. Кикуми достаточно настрадалась за это время и заставлять ее ждать еще один день — просто жестоко.

— Знаешь, — говорю я проснувшейся Майко, — в такие вот минуты я так рад, что моя способность — излечивать. Когда мы встретились с Минору и Линдой в первый раз я переживал, что мой дар не такой полезный. Что я не могу стрелять лучами из глаз, или обрушивать на людей мощь гравитационного колодца. Не могу быть сразу во всех местах. Не могу быть как ты, Акира или Линда. Но сейчас я понимаю, что мой дар — самый лучший из всех, которые только могут существовать в этом мире. Потому что я могу помочь таким людям как она.

— Не боишься, что она потом на тебя запрыгнет? С новыми-то ногами и руками? — поворачивается ко мне Майко и по искрам в ее глазах я понимаю, что она шутит. Разряжает атмосферу пафоса и серьёзности, что она умеет лучше всего.

— Пускай запрыгивает, — говорю я, — были бы ноги.

— Тут не поспоришь. — говорит Майко:. — Надеюсь, мы от нее хоть что-то узнаем. Потому что если их на самом деле шестьдесят восемь было, то я ж от злости лопну. Вот ей-богу, буду его в подвале держать и яйца отрывать, а потом просить тебя вылечить. Годами. Может быть десятилетиями. Детям своим завещаю, чтобы продолжали славную традицию.