"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

Я, правда, тоже чуть призадумалась. Жанна д’Арк нашлась, на костер, может, и не отправят, но ведь и обратно в Москву тоже. Вот тогда моим костром может стать замужество с каким-нибудь хмырем похуже Андрея Юрьевича, который, по словам Лушки, весьма хорош. Отдадут за старого боярина, и сядешь до скончания века в светелке под замок.

Это была нешуточная угроза, не замужество со стариком, а невозможность вернуться в Москву. Приходилось задумываться. Может, достаточно того, что я сказала отцу? Он же воевода, и если твердит, что все все знают, значит, так оно и есть.

Внутри начался раздрай, одна половина требовала, чтобы я немедленно, вот просто пешком или с рыбным обозом, как Ломоносов в Москву, топала спасать Рязань. А вторая подленько убеждала, что я не имею права этого делать, что прошлое менять нельзя, не за тем меня сюда пустили… А зачем? Просто погулять по лесу с лешим? Душевного спокойствия в ближайшее время не предвиделось. А стресс, как известно, враг здоровья и красоты. К чему мне эти душевные терзания? Может, согласиться с отцом и жить себе спокойно? До какого времени, пока татары за косу в свой стан не поволокут? Ну, можно же уйти в Новгород и отсидеться там…

Так, героиня хренова, только что хотела быть Жанной, а теперь нору в Новгороде себе подыскивает, чтобы переждать. Никакая я не героиня и угрозы остаться здесь навсегда боюсь!

Быть иль не быть – вот в чем вопрос… Товарищ Шекспир прав, только надо бы чуть изменить: жить иль не жить… или кем быть? Душевный раздрай продолжался.

Чужая свадьба

Я давно заметила, что Лушкина Таюшка слишком часто исчезает со двора, словно куда-то бегает. Конечно, до их деревни недалеко, но ведь это опасно, девчонка просто не знает, как умеет наказывать Анея за непослушание. Надо предупредить.

Лушка заметила Таюшкину тягу к прекрасному, то есть к парням, и сама, но помотала головой:

– Не, Насть, у нее в деревне любовь… Мать оттого и нам отдала, чтобы чего не утворила.

– А у нас что, спокойней?

– К нам ее Яшка не сунется, к нам побоится.

– А что за любовь?

– Ой, она с Яшкой даже бежать собралась, да вовремя поймали. Вот шалава!

Так, у Таюшки налицо любовные похождения, тогда куда она пропадает время от времени? Или Анея считает, что глупости сотворить долго на нашем сеновале?

– Лушка, я ее вчера из нашего сеновала выходившей видела.

– Вот и я про то! Как бы матери сказать? Она на сеновале с Гриней тискается, а мне Яшку жалко.

Но прежде чем жаловаться на поведение девки Анее, мы решили попытаться воспитать ее сами. Таюшка была вызвана «на ковер».

Она стояла перед нами, привычно стреляя глазками по сторонам и ничуть не смущаясь выговоров двух боярышень. А ведь девка права, кто мы для нее такие? Анею она, может, и боится, а нас? Лушкина попытка вразумить по поводу неприличной слабости к мужскому вниманию вызвала у Таюшки усмешку. Я прекрасно понимала выражение ее лица: дуреха-боярышня говорила о том, в чем сама разбиралась как свинья в апельсинах. Подозреваю, что Таюшка смыслила в отнюдь не плотской любви куда больше. Не стихи же ей Гриня читал на сеновале…

Что заставило меня вдруг задать следующий вопрос, не знаю:

– Девка, а ты не в тяжести ли?

Таюшка вздрогнула как от удара, смешалась, но быстро замотала головой:

– Нет, нет! С чего?

Врет, беременна! Только знает ли, от кого?

Таюшка отрицала все категорически, но я видела, что она врет. Мало того, глупая девка кинулась к Воинтихе с просьбой вытравить плод, а бабка, не будь дурой, почти за косу притащила незадачливую Лушкину холопку к Анее. Последовал допрос с пристрастием, на котором выяснилось (это разузнала Лушка, сама Анея все скрывала), что от кого тяжела, Таюшка не знает и сама, готова выйти замуж, если возьмут. Тетка долго размышлять не стала, а решила отдать Таюшку… Протасию.

Мы с Лушкой ахнули, это казалось таким кощунством! Протасий вдовец, он годился девке в отцы, был неимоверно строг и не слишком красив. Тетка позвала нас для профилактической беседы.

Во мне все бунтовало. Ну ладно, Таюшка дура и шалава, но зачем же так? Может, тетка мстит ей из женской зависти, потому что у Таюшки румянец во всю щеку и грудь рубаху рвет? Но Анея и сама хороша. Тогда просто завидует ее молодости – решила я.

– Чему дивитесь, что Таюшку за Протасия отдаю? А кто еще эту дурынду в руках держать сможет? Думаете, ей самой не тошно, что всякий мужик полапать норовит и на сеновал затащить? Яшке она не нужна, и Грине тоже, поиграли бы и бросили. Уже бросили. А Протасий дите вырастит, пусть и чужое, и девку от остальных оградит, с ним вряд ли кто связываться рискнет.

Вот тут Анея была права – связываться со здоровенным Протасием не рискнет никто, себе дороже, кулаки у него пудовые, припечатает так, что всякое желание на любых девок смотреть отпадет вместе с причинным местом. Но как сама Таюшка, ей-то каково будет за Протасием?

– А она согласна. С этой девкой легче, у нее все на лице написано, а вот куда ты смотрела со своей Стешей?

Стеша уже давно не моя, ее «приписали» к поварне, но я удивилась не тому. Стеша спокойная, спокойней некуда, неужели и она шалава?!

– У Стешки любовь с Данилой, насилу вчера удержала от побега.

Глаза тетки смотрели насмешливо и почти лукаво.

– Что, не ожидали? Вот вам урок – не тот хитер, у кого глаза лукавые, а тот, про кого ничего не ведаешь. Она и сюда напросилась ради Данилы. Мать за дружинника ни за что не отдала бы, так они решили бежать. Вчера чуть не в воротах перехватила, только и вернула обещанием замуж за любимого выдать. Так что, готовьтесь, у нас две свадьбы сразу.

Вот это были новости! Лушка даже дар речи минут на пять потеряла, что бывало с сестрицей крайне редко. Лушка проглядела – понятно, ей тринадцатый год, а я-то куда смотрела? Вот тебе и строгая Стеша… В тихом омуте, как известно, нечистой силы – пруд пруди. И Данила тоже, я с ним билась чуть не каждый день, парень как парень, а какие шекспировские страсти – бежать, уводя девку из-под носа у Анеи. Знает же, что с теткой шутки плохи. Вот вам и сонный Козельск тринадцатого века.

Из деревни приехала Таюшкина мать, она долго и горячо благодарила Анею за заботу о своей беспутной дочери, просила будущего мужа держать Таюшку в руках и обещала тетехать будущих внуков самолично.

Стешиных родных я не видела, то ли они не одобряли замужества дочери, то ли не считали нужным больше вмешиваться в ее судьбу, передоверив Анее. Отец и мать Данилы приняли будущую невестку спокойно, тем более тетка объявила, что они больше не холопки, мол, ради свадеб долги прощает. Я не поверила своим ушам, а Лушка спокойно пожала плечами:

– Она еще и не то может.

Хотя свадьбы и не княжеские или боярские, Анея не пожалела угощенья, да и отец расщедрился, столы ломились от яств и напитков. Среди напитков меды, пиво и для таких, как мы с Лушкой, что-то вроде морса. Нам пить не положено, мы девицы на выданье, держаться должны скромно и с достоинством, чтобы не опозорить всю семью. Всей семьи, помимо нас, отец, Анея и Любава, но этого вполне достаточно, чтобы тетка следила за каждым нашим движением за столом с таким вниманием, словно мы для того и явились, чтобы вдрызг напиться и свалиться под стол ко всеобщему удовольствию и нашему позору.