"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

– Луша, это твой дядька, выходит? Брат отца если…

– Он сводный брат, у деда были две жены, этот сын первой от ее первого мужа. Но когда она померла, дед второй раз женился и уже родил отца. Но Маштак все себя старшим считает, а потому все себе требует. Сейчас мать ему покажет, гляди…

Анея спокойно смотрела, как родственник спускается с крыльца, дождалась, пока подошел совсем близко, она держала роскошную театральную паузу, позволяя этому Маштаку самому начать изъясняться. Королевская стать и выдержка Анеи сделали свое дело, у Маштака с каждым шагом пропадала уверенность, даже сами шаги замельтешили.

– Ну, здравствуй, Анея Евсеевна. Не ожидал, не ожидал…

Он попытался сделать вид, что рад принять в доме заскочившую на огонек родственницу, но это плохо получалось, тетка смотрела на него все так же строго и царственно.

– Вижу, что не ждал, не то съехал бы со двора загодя.

– Чего это съехал? Братов двор, брат меня всегда к себе звал…

– Погостить! – отрезала Анея. – Ноне чтоб тебя здесь не было! И в порядок все приведи, смотреть на твою грязь тошно.

– Чего это не было?! Ишь чего удумала! Жил и жить буду. Ты сама здесь не живешь, так и мне в старой халупе ютиться? Сама бы жила, слова не сказал. Или кто другой, а то точно собака на сене, сторожишь, а не пускаешь!

Маштак засуетился просто безобразно, его толстые руки задергались, словно пытаясь обхватить все пространство большущего двора и заграбастать себе. Каждая клеточка кричала: не дам, мое!

– Маштак, а коли у тебя свои хоромины малы, так построил бы новые.

Почти веселый тон тетки обманул родственника.

– Построил! К чему строить, ежели эти вот пустые стоят?!

– А… самому даже строить не хочется? Выметайся отсюда. К вечеру приеду, чтоб духу вашего здесь не было.

Трофим уже развернул сани обратно, Анея сделала нам знак, чтобы мы садились, спокойно уселась сама и вдруг посоветовала Маштаку:

– Не дури, приведи все в порядок, я терем и двор князю подарила.

– Че… го?.. – остался с раскрытым ртом Маштак.

Едва мы выехали за ворота, как Лушка поинтересовалась:

– Когда это ты князю наши хоромы подарила?

– Не подарила, так подарю. Трофим, правь к княжьему двору, подарок будем делать.

Опомнившийся Маштак выскочил-таки за ворота и кричал вслед:

– Анеюшка, ты что? А в дом войти, погостить?

Лушка отреагировала первой:

– Во дурак! Раньше приглашать надо было.

Вообще-то, по моим понятиям, произносить такое юной девушке о старшем родственнике, да и просто взрослом человеке означало по крайней мере получить выговор, если не настоящее наказание. Но ничего не последовало, Анея только усмехнулась. То ли была совершенно с дочерью согласна, то ли наши представления о «зажатости» древних барышень несколько преувеличены… Скорее второе, потому что Лушкиной смелости в разговоре не удивляются и остальные тоже. Как и моему поведению.

Тетка даже глазом не повела в сторону опешившего родственника. Я все-таки поинтересовалась, не жалко ли отдавать такой терем? Анея усмехнулась:

– Лучше князю отдать, больше чести будет, чем такой дурак его спалит.

– Как спалит?

– А так! Как спалил свой собственный. Спьяну свечи перевернули да и подпалили.

Трофим, оглянувшись, добавил:

– А на дворе-то что творится, Анея Евсеевна.

При этом сани заметно вильнули, чего на улице делать не полагалось, Анея только сверкнула строгим взглядом:

– За дорогой гляди!

А я подумала, что Трофим, который в Козельске запросто зовет тетку Анеюшкой, в Рязани величает ее только по отчеству и чуть ни с поклонами… Да и Лушка языком мелет куда осторожней, к матери почтительна и вот такие ехидные замечания никто, кроме нас, не слышит. Вот она, субординация древности в действии.

Мы выехали на Соборную площадь. Собственно, площадью ее можно было назвать с большой натяжкой, но это по моим, мегаполисным, меркам, а для средневекового города очень даже немало. Ехать к князю не пришлось, Анея увидела кого-то и распорядилась остановиться. Оказалось, это брат правящего Рязанского князя Юрия Игоревича Ингварь Игоревич. Видно, их с теткой связывали какие-то общие прежние дела, потому как князь даже с коня сошел, к саням подошел приветствовать.

Я поймала себя на том, что пристально глазею на князя, потребовалось усилие воли, чтобы заставить себя опустить глаза. Одно дело жить в Козельске и общаться с теми, о ком ничего не знаешь. Если не считать маленького козельского князя Васю, остальные на страницах летописи следа не оставили. А вот сейчас передо мной стоял князь, который известен. Пусть не всем, только тем, кто специально изучал историю, но все равно. Вот этот князь поедет в Чернигов просить у черниговского князя Михаила Всеволодовича помощи и не получит ее. Вроде с ним вместе будет Евпатий Коловрат…

А Анея тем временем вызнавала что ей нужно. Оказалось, что князя Юрия Игоревича в Рязани нет, уехал куда-то.

– А сын твой Роман где, в Коломне?

– Нет, ныне в Рязани, по делам приехал. Как Федор в Козельске?

– А что Федор? Он воевода.

– Да он при маленьком князе, небось, не просто воевода.

– Есть такое…

И вдруг в глазах Анеи что-то блеснуло, я поняла, что она придумала нечто… Так и есть.

– Князь Ингварь Игоревич, хочу я тебе подарок сделать.

– Да с чего это?

– А вот так! Мой терем знаешь?

– Кто ж в Рязани его не знает?

– Вот его тебе и дарю.

– Да ты что, Анея Евсеевна? Тому терему цены нет, ровно княжеский…

– Дарю. Ныне грамоту напишу. Только у меня просьба к тебе: пошли своих людей прямо сейчас, чтоб Маштака поторопили с выездом, мне самой, как понимаешь, не с руки.

Князь Ингварь расхохотался:

– Ай и ловка ты, Анея Евсеевна! Но за такой дар готов тебе помочь Маштака выкинуть, у самого на него руки чешутся. А есть куда?

– Есть! – отрезала Анея тоном, не терпящим возражений.

Вот тебе и женская незаметность, может, кто и незаметен, только не моя тетка, такую и князья вон побаиваются.

Но выкинуть в тот же день не удалось, Маштак на коленях умолял князя и Анею оставить его хоть на неделю, пока подновят после пожара его собственный дом. Он предлагал тетке освободить для нее любые комнаты, но Анея, осмотрев терем, поморщилась:

– Тут после тебя неделю отмывать и проветривать надо. Грязищу-то развел!

Маштак, сменивший утренний хозяйский тон на униженный, льстиво восхищался:

– Строга ты, Анея Евсеевна, ох, строга…

Тетка, посоветовав князю не держать Маштака в хоромах дольше сказанного, предпочла удалиться. Но нам надо было где-то ночевать самим. Такое место нашлось у сестры Степана Авдотьи. Златокузнец Никола, тот самый, что сажал золотые капельки размером с десятую часть булавочной головки в колечко из проволочки толщиной с волос, имел на дворе два дома, просто новый построили, а старый еще не разрушили. Видно, Анея подозревала исход переговоров с Маштаком, потому что приказала девкам привести этот пустующий дом в порядок и хорошенько протопить. Я ломала голову над тем, что заставило Анею уехать из Рязани, где с ней так считались, в далекий Козельск? Лушка на вопрос только плечами пожала. Было ясно, что здесь какая-то тайна, спрашивать о которой не рекомендуется. Ладно, потерпим…