"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Помоги мне, – прошептала Кайсин.
И Башня откликнулась на зов. По венам заструилось невиданное могущество. Девушка словно воспарила над одеялом. Она поспешила обуздать эту силу, направить ее на зеркало. И в этот раз оно поддалось. Тьма начала менять очертания, приобретая знакомый и ставший уже родным облик.
– Лю… – всхлипнула Кайсин.
Одинокая слеза упала на поверхность зеркала. И Лю вдруг пошевелился.
– Кай? Кайсин? Птичка? Это правда ты? Кайсин!
Они смотрели друг на друга, изумленные, не в силах больше вымолвить ни слова. Лю… Он был непохож на себя. Стал подтянутым, сухопарым и изможденным.
– Как такое возможно? – едва не захлебываясь от восторга, воскликнула Кайсин.
– Я не знаю. – Казалось, Лю был смущен.
– Ч-что такое? Почему ты не смотришь на меня?
Юноша прокашлялся.
– Прости, птичка. Ты не одета.
Кайсин опустила взгляд и уставилась на собственную обнаженную грудь. Она повалилась на спину, держа зеркало в вытянутых руках, и засмеялась. И так радостно, так искренне и так приятно она не смеялась уже очень давно.
– Какой же ты глупый! Лю! Подожди, никуда не уходи. – Девушка сходила за ночной шелковой накидкой и вновь прильнула к зеркалу. Прямо сейчас ей было все равно, в каком виде она предстала перед Лю. Просто поверить не могла, что все это взаправду. – Что происходит? Где ты? Как мы можем слышать друг друга? У меня к тебе просто тысяча вопросов! Лю?!
Юноша посерьезнел.
– Я в пустыне, Кай. Мое сердце… В общем, мне удалось вылечиться, и тот осколок, которым меня ранили, – вот он, в моих руках.
Глаза Кайсин расширялись с каждым его словом. Она слушала, задержав дыхание, боясь перебить Лю.
– У меня мало времени, – продолжал он. – Нужно уже уходить. Мы идем к тебе, Кай! Я и Жу Пень! Духи, тут столько всего приключилось, мне так хочется рассказать тебе все. Представляешь, у Малыша появилась невеста, хе-хе. А еще нам помогает кое-кто, кого ты даже представить не можешь! Ах да, Си Фенг! Он тоже с нами.
Теперь помрачнела Кайсин. Она до сих пор не знала, как относиться к бывшему телохранителю, который некогда был для нее самым близким человеком. И который убил ее отца.
Это не укрылось от внимания Лю.
– Он не хотел делать то, что сделал, Кай. Его околдовали, тот же человек, что разлучил нас с тобой.
– Тейтамах, – одними губами произнесла девушка.
– В общем, мы хотим вызволить тебя. Ты ведь там? В Нефритовой башне? В доме Мага?
Кайсин кивнула, сверля зеркало невидящим взором.
– Нет, Лю, – вдруг сказала она. – Не нужно. У вас не получится. Вы не сможете просто заявиться сюда, пройти через врата Башни и забрать меня. Вас убьют! Прошу, не нужно. Я не могу этого допустить! Не приходи, прошу тебя.
Юноша замолк и взлохматил пыльные волосы.
– Может, есть другой путь? Ну, в Башню? Тайная тропа в горах, о которой никому неизвестно?
Кайсин покачала головой.
– Я не знаю.
Их взгляды, полные грусти, радости, затаенной тоски и надвигающейся тревоги встретились и долго не отпускали друг друга. Где-то со стороны Лю послышался громкий рык, раздались чьи-то голоса, донесся стук камней.
– Мне пора, птичка, – торопливо заговорил Лю. – Мы уходим на север, в Као Бэй. Мы что-нибудь придумаем, обещаю тебе. Я не оставлю тебя там! Ты слышишь? Если надо, я переверну эту башню вверх ногами, но заберу тебя оттуда! Обещаю. Я приду за тобой, ты слышишь, птичка? Приду.
Слезы закапали на поверхность зеркала. Кайсин
закивала, но ничего не смогла ответить. Ком в горле мешал ей дышать.– Я побежал, Кай! Я… – Лю снова посмотрел ей в глаза и погладил свой осколок кончиком пальца. – Я тебя…
Его образ вновь заволокли тени, и Кайсин осталась совсем одна.
Она проплакала полночи, пока не истлели свечи и не потускнели лампы. Просто лежала, не думая ни о чем, прогнав все тревоги и волнения. Кайсин вспоминала лицо Лю, родное и доброе. Она мечтала обнять его и услышать те слова, заветные, самые сильные и настоящие.
«Я люблю тебя. Люблю», – шептала она в полумраке.
Им не позволят быть вместе. Тейтамах, Шень Ен – неважно. Их разлучат снова. Он погибнет, если попробует прийти сюда. Он даже не дойдет до Башни, которую окружают солдаты Легиона. Он погибнет на улицах города, и тогда Кайсин навеки останется в одиночестве, в ледяной пустоте, окруженная врагами.
Не сумев совладать с чувствами, Кайсин поднялась и прошла в дальний угол комнаты возле выхода на террасу. За все время, проведенное в Башне, она ни разу не выходила туда. Девушка остановилась перед небольшим округлым столиком и стянула матовое полотно с золотистой клетки, где сидел буревестник. Спасенная ею птица стала такой же пленницей, какой была и сама Кайсин. От осознания этого на душе стало мерзко.
– Прости меня, кроха, – просипела Кайсин.
Буревестник, увидев хозяйку, радостно заметался по клетке. Девушка открыла дверцу и осторожно взяла птицу в свои ладони.
– Тебе здесь не место. О чем я только думала?
Кайсин отворила двери террасы. Холодный ветер со снегом ударил в лицо, но она все равно вышла наружу, ступая босыми ступнями по ледяному камню.
Мир был погружен во мрак. Не было видно ничего: ни горных вершин, ни очертаний долины или озера. Только далекие звезды неясно мерцали в вышине. Кайсин подняла руки над головой и посмотрела на буревестника.
– Улетай, малышка. Улетай! Проживи эту жизнь за нас обеих. Прошу тебя. Ну же!
Птица потопталась на мягких ладонях хозяйки, поморгала, глядя на ее опечаленное лицо и, чуть слышно пискнув, вспорхнула навстречу звездам.
– Лети, моя дорогая! Прости, что не смогла позаботиться о тебе. Для меня нет выхода из этого места.
Она вдруг замолкла, уставившись в темноту.
Что, если…
– Что, если есть иной путь?
Пока кипела битва за судьбу мира, Чжихан годами путешествовал и обучал людей. Не делил он их на способных или слабых, ведь рождены были они без различий. Каждый явился на свет непорочным и чистым. Каждый проживал свою собственную жизнь, сталкивался со своими препятствиями, особенным образом переживал невзгоды и утраты, и все это делало людей столь разными и столь удивительными.
Чжихан учил. Он учил их смирению с потерями и примирению с врагами, спокойствию пред ликом хаоса и любви среди моря ненависти.
Там, где простиралось учение Чжихана, оживала сама земля и мрак, что довлел над миром, постепенно отступал…