"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Создания его предка Лита.
На мгновение его охватило ужасное сомнение: сумеет ли он справиться с ними? Однако первое посещение Лабиринта пришло ему на ум, и он повторил следом за Литом, воскресшим тогда в его памяти:
— Мой Лабиринт и мои все твари, живущие в нём!
Хищники словно только и ждали этих его слов. Они стали высовываться из дыры, блестя опасными лиловыми глазами.
Скоро раттоны станут им пищей.
Он тоже скоро станет пищей, подумал Дик отстранёно. Его смерть искупит преступление, которое он совершил, вырвав Сердце Кэртианы из тела земли и выставив его как приманку. Его собственная кровь напоит и успокоит Зверя.
Теперь, подумав о Звере, Ричард осознал то, что уже давно тревожно билось на краю его сознания.
Зверь выходил из недр, чтобы покарать преступного Повелителя.
Ричард отступил и бросил взгляд вокруг себя. Вся его свора уже собралась наверху Блуждающей башни: гончие Лита взбегали сюда прямо по стенам, скользя по ним тенями. Они ждали только приказа. Повинуясь жесту Ричарда, они окружили каменную чашу, где истекало багровым светом Сердце Скал. Их было ровно пятнадцать – пятнадцать чёрных литтэнов, огромных, как медведи, и яростных, как вепри.
Ричард расстегнул портупею и сбросил бесполезную шпагу вниз. В грядущей схватке единственным действенным оружием оставался только его кинжал. Рукоять привычно легла ему в руку, и он встал среди своей своры шестнадцатым, закрывая брешь, созданную когда-то раттоном.
Стая крылатых ведьм, визжа и скалясь, неслась из облаков прямо на него.
В последний раз Дик бросил беглый взгляд на далёкую дорогу из Эр-Эпинэ. Алва, Робер и рей Суавес продолжали мчаться к городу, но капитана Арамоны больше не было с ними. Он пропал, как пропадает предутренний морок, вместе с Пегой кобылой, которую так рьяно понукал совсем недавно. Вместо них на дороге виднелось лишь большое тёмное пятно, покрытое налётом плесени.
Ричард перевёл взгляд на Восточную башню, возле которой ему недавно привиделись Паоло и отец Герман. Сердце его сжалось: его друзья исчезли. Только кладка в том месте, где они стояли, сделалась сырой, будто сами камни плакали по ушедшим людям.
Все выходцы сгинули в небытие, как и обещала Каталлеймена. Огонь Этерны, дарованный им Оставленной Сестрой смерти, погас для них.
Агапэ сдержала своё слово.
Глава 8. Зверь. 4
4
Земля ходила ходуном и осыпалась у Рокэ под ногами. Она стонала и ревела как зверь, поднимающийся на дыбы.
Блуждающая башня стояла обманчиво близко – только руку протяни, но нельзя было определить, где именно она находится. Казалось, что до неё оставалось совсем чуть-чуть – и она могла парить бесконечно далеко отсюда.
Корона Раканов в руке у Рокэ горела нестерпимо ярко.
Это был простой золотой обруч, усыпанный драгоценными камнями. В центре выделялась огромная алая ройя – символ Сердца мира. Справа от неё располагались крупный прозрачно-коричневый карас и васильковый сапфир, а слева – аквамарин цвета морской воды и яркий, как кровь, рубин. По всему кругу обруч был усеян бесцветными ройями.
В багровом зареве, стоявшем над Гальтарой, корона сверкала ослепительно-белым огнём.
У Рокэ заслезились глаза, и он нахлобучил её себе на голову, чтобы высвободить левую руку. Корона села так плотно, словно была специально заказана по мерке последнего Ракана.
Развалины древней столицы впереди плясали какой-то безумный предсмертный танец. Город шатало, как пьяницу, и раскачивало, как корабль в штормовом море. Рокэ удерживал равновесие только благодаря инстинкту бывалого моряка. Вокруг него стояла вакханалия звуков: рёв земли, грохот камней и высокий, на грани
слышимости, протяжный крысиный визг.Казалось, что из недр самой Кэртианы поднимается на поверхность что-то неведомое, стихийное, первозданное.
Рокэ решил ориентироваться на Холм Ушедших, мечеобразные стелы которого сейчас горели как Закатные факелы. Но его взгляд, пока он карабкался по содрогающимся руинам, был прикован к Блуждающей башне. У её вершины, как стервятники, вились остроклювые крылатые ведьмы, виденные им когда-то в Хексберге. Они падали из багровых облаков и атаковали сверху и сбоку истекающее магией Сердце Кэртианы. Окружённое оранжево-золотым ореолом, отсюда оно казалось похожим на волшебный фонарь, в огромном глазу которого мелькали угольно-чёрные, увеличенные в разы тени. То в нём отражались алчно разинутые клювы и заострённые крысиные когти, то на смену им выступали тяжёлые, как камни, силуэты охотничьих псов. Но взгляд Рокэ выискивал тень человека, и она появлялась: высокий широкоплечий юноша успевал повсюду, а кинжал в его правой руке казался лучом пронзительно-белого света.
Дикон бился там, на башне!
Рокэ не стал окликать его: воина нельзя отвлекать от боя. Но ему требовалась помощь. Стиснув в правой руке меч Раканов, левой Рокэ высвободил из ножен собственную шпагу. В предстоящем бою она вряд ли стала бы подспорьем, но Рокэ не привык пренебрегать своим оружием.
Едва он пересёк границу Гальтары, как его атаковала стая крыс. Шевелящееся серое море, по которому пробегали омерзительные живые волны, преградило ему путь. Он уже видел подобное – совсем недавно, у Эр-Эпинэ. Крысы визжали и прыгали, норовя вцепиться в него зубами; их острые резцы угрожающе высовывались из пастей. Меч Раканов, старый и плохо сбалансированный, почти не помогал против них. Возможно, что он просто предназначался для другой руки.
Рокэ бил крыс, орудуя тяжёлой рукоятью меча как дубиной. Шпага в левой руке приносила почти столько же пользы; большой удачей было то, что, спешиваясь, он не стал снимать с себя шпор. Теперь он перепрыгивал с места на место, давя крысам хребты тяжёлыми кавалерийскими каблуками и вспарывая им брюхо острыми стальными звёздочками. Перед глазами у него время от времени вспыхивал белый огонь; земля вокруг трескалась и проваливалась. Ослеплённые крысы промахивались, лязгнув зубами в доле бье от него, и падали в ямы, отчаянно визжа и размахивая длинными лысыми хвостами. Казалось, что они заполонили всё вокруг, и сами руины превратились в толстый копошащийся грязно-серый ковёр.
Эта картина – почти ирреальная на фоне багрового неба – могла бы примерещиться в бреду разве что сумасшедшему тайновидцу Заката.
Имей Рокэ время задуматься о происходящем, он, вероятно, расхохотался бы от абсурдности собственного поведения. Первый маршал Талига – он сражался в одиночестве против полчища обезумевших крыс, наступающих на него отовсюду!
Этого сражения он мог и не выиграть.
Визг, переходящий в оглушительный свист, раздался сзади. Рокэ обернулся: прямо на него надвигался предводитель стаи – змеехвостая тварь с трепещущими за спиной узкими полупрозрачными крыльями.
«Птицерыбодура!» — мелькнуло у Рокэ в голове.
Так вот как на самом деле выглядит почтенная покровительница Фельпа!
Рокэ бросил быстрый взгляд вокруг себя, перехватывая неудобный меч. Нигде поблизости не виднелось стены достаточно высокой, чтобы прикрыть спину во время боя с раттоном. Это было плохо. Примерившись, Рокэ прыгнул туда, где серый копошащийся ковёр казался тоньше. Он удержался на ногах каким-то чудом: раздавленные им крысиные тела были слишком скользкими, а почва под ними сотрясалась, будто дрожала в ознобе. Повернувшись лицом к раттону, Рокэ поднял меч, но ударить не успел: снова полыхнул белый огонь. Горящие зеленью глаза русала внезапно выцвели и затянулись бельмами. Раттон истошно завизжал и заметался, пытаясь отступить под защиту своего воинства. Рокэ не позволил ему этого. Он снова прыгнул, занося меч, и раскроил ослепшую тварь напополам.