"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– О чем думаешь? – Дядька Кузьма уже закурил, и теперь его окутывало едкое табачное облако.
Галка не ответила, тогда ей казалось, что ему все равно, что ничего он не понимает. А он, наверное, понимал, потому что, уже почти докурив папиросу, сказал:
– Она неприкаянная была, никому не нужная, та девка. Зарыли бы ее в общей могиле, и все. А графиня, бабушка твоя, сделала для нее все честь по чести, по-человечески. Довольна ты теперь?
Она снова не ответила, но от слов дядьки Кузьмы на душе стало чуточку легче. Только вот страх, который сковал ее точно ледяным панцирем, никуда не делся. Был ли страх признаком того, что Галка выбрала верный путь? Тогда она об этом
К тому моменту, как вернулись Мефодий с Аделаидой, все дела были переделаны, в доме царила сонная тишина. Дети, кроме Марка, находились в своей комнате, играли с вернувшейся к вечеру кошкой, Галка прибиралась на кухне, а дядька Кузьма тут же чинил поломанную лавку. Лицо его было мрачным и задумчивым, впрочем, другого Галке видеть не доводилось. Рядом крутился Марк. С появлением на острове дядьки Кузьмы он ходил за ним хвостиком, как умел, пытался быть полезным. Кузьма помощь его принимал, не хвалил, но и не гнал. Наверно, это был хороший знак.
Первым подъезжающих к дому Аделаиду с Мефодием увидел именно Марк.
– Приехали, – сказал обреченно.
– Поднимайся-ка ты наверх, парень, – буркнул дядька Кузьма, не отрываясь от своего занятия. – И ты, Галина, тоже ступай. Я тут сам.
Девушка отрицательно мотнула головой. Раз уж так вышло, что она теперь часть этого места, то нужно привыкать ко всему, не только к хорошему, но и к плохому. Дядька Кузьма возражать не стал, лишь глянул хмуро из-под густых бровей да ушел открывать дверь, в которую нетерпеливо, с силой ударили кулаком.
– Что так долго? – вместо приветствия спросила Аделаида, стряхивая снег прямо на пол. – Околеть можно, пока вас дождешься! – Она повела плечами, сбрасывая шубку в руки расторопному Мефодию.
– Сделал, что было велено? – Мефодий зыркнул сначала на Галку, потом на дядьку Кузьму.
– Сделал. А вы что так долго? Стемнело уже, волки по округе рыщут.
– Уже не рыщут, – вместо Мефодия ответила Аделаида. – Облава утром была. – Она потерла озябшие руки. – Говорят, волков положили много, больше двух десятков.
– Надо же. – В голосе дядьки Кузьмы послышалось что-то вроде разочарования. Наверное, охотничьей его натуре сделалось обидно, что облава обошлась без него. – Больше двух десятков!
– А волки порвали двух мужиков. – Мефодий аккуратно пристроил шубку на вешалку. – Насмерть. – Сказал и этак многозначительно глянул на Галку.
– Прекрати! – неожиданно резко оборвала его Аделаида и устало потерла виски. Выглядела она не просто уставшей, но не на шутку взволнованной. До такой степени, что даже не стала больше придираться ни к Галке, ни к дядьке Кузьме, только лишь велела, ни к кому конкретно не обращаясь: – Заварите мне чаю.
Из кухни она вышла стремительным шагом, оставляя на полу мокрые следы. В глубине дома хлопнула дверь кабинета.
– Чего стала? – спросил Мефодий и улыбнулся привычной своей гаденькой улыбкой. – Слышала, что хозяйка сказала? Завари чай да на заварке не экономь!
Сам он открыл запертый на ключ буфет, достал вазочку с медом, понюхал, но пробовать не стал. Не про его честь была эта вазочка. Пока Галка возилась с чайником, он оставался на кухне, пристально следил за каждым ее движением. Может, опасался, что она подсыплет Аделаиде в чай что-нибудь этакое? Или ему просто нравилось пугать девушку, выводить этим своим сальным взглядом из душевного равновесия? Все-таки как хорошо, что дядька Кузьма здесь, сидит на табурете в дальнем углу, чинит лавку, взгляда не поднимает, но все равно все видит, все подмечает.
– Эй, старик, – Мефодий притулился спиной к горячему печному
боку и от тепла этого выглядел разомлевшим и расслабленным, – а пойди-ка лошадь распряги! Сам же сказал, волки!– А хозяйка сказала, что всех волков перебили. – Дядька Кузьма зыркнул на него исподлобья.
– В ее отсутствие я тебе хозяин. – Мефодий отклеился от печи, плавной кошачьей походкой подошел к дядьке Кузьме почти вплотную, навис черной тенью. – И я тебе приказываю пойти во двор распрячь лошадь. Ты меня слышишь?
– Слышу. – Дядька Кузьма поднялся так стремительно, что Мефодий отшатнулся, сплюнул раздраженно себе под ноги. – Со слухом у меня все в порядке, а вот тебе уважения недостает.
– Вон пошел, – процедил Мефодий сквозь стиснутые зубы. – Не хватало еще, чтобы какой-то леший лесной мне указывал! – Худое лицо его пошло бурыми пятнами, и Галка вдруг подумала, что Мефодий тоже чем-то взволнован. Может быть, не так сильно, как Аделаида, но все же…
Перед тем как выйти во двор, дядька Кузьма бросил ободряющий взгляд на Галку. Мол, ты держись тут, девка, я скоро. Она улыбнулась в ответ, едва заметно кивнула. Не было в ней больше того страха, что раньше.
А зря…
Стоило только дядьке Кузьме выйти за порог, как Мефодий скользнул к двери, запер ее на засов.
– От греха подальше, – сказал с привычной своей ухмылкой.
С той же ухмылкой он плотно закрыл дверь в кухню, постоял мгновение в задумчивости, а потом двинулся на Галку. Шел он медленно, раскачиваясь из стороны в сторону, широко раскинув длинные руки.
– Устал я, – сказал доверительным шепотом. – Устал и замерз. А ты раскраснелась вся, горячая, смотрю, ты девка.
Не переставая говорить и улыбаться, он медленно загонял Галку в угол, отрезал ей путь к отступлению. Их разделяло ничтожно маленькое расстояние, когда и выражение лица, и тон Мефодия изменились, сделались холодными, расчетливыми:
– Стены тут толстые, домик строили на века. Если заорешь, старик не услышит и на помощь к тебе не поспеет. – Длинные узловатые пальцы сжали пуговку Галкиной блузки, потянули. – А детишки – те, наоборот, услышат. Может быть, даже прибегут к тебе на помощь. Представляешь, что они могут тут увидеть? – Пуговка выскользнула из петельки, а пальцы Мефодия уже взялись за следующую. – Мне-то не стыдно, забавно даже. А тебе каково будет? – Вторую пуговку постигла участь первой. – Ты подумай. Времени у нас немного, поэтому думай быстро, станешь ты орать и брыкаться или мы все сделаем полюбовно.
Не должна была Галка забывать, каким быстрым, каким ловким он может быть. Растерялась, забыла, оттого и в себя пришла, лишь когда Мефодий опрокинул ее на спину, когда край столешницы больно врезался в поясницу, а сверху навалилось тяжелое, дурно пахнущее потом и чесноком тело.
– Кончилось время, – прошептал Мефодий, одной рукой прижимая Галку к столу, а второй задирая юбку. – Да ты не рыпайся, не рыпайся. Ты не о себе сейчас подумай, ты о выродках своих подумай. Подумай, что любой из них в моей власти. – Холодные, влажные губы Мефодия елозили по Галкиной шее, а ей в этот момент хотелось не просто кричать, а визжать от отвращения. Но крик застрял в глотке вместе с выдохом. Не получалось кричать, да и нельзя. – Время нынче сама знаешь какое, волчье время. Выйдет бедный сиротка из дому, ослушается, а тут раз… – В Галкину шею он впился уже не поцелуем, а острыми, ну точно волчьими, зубами, прокусил кожу глубоко, до крови, пропел с совершенно безумной ухмылкой: – Придет серенький волчок и укусит за бочок. С кого начнем, красавица? Кого волчку отдадим? Еврейчика или, может, самого маленького, самого вкусного? Ни того, ни другого искать никто не станет…