"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Наверное, она побледнела или задышала слишком часто, потому что Елизаров попытался взять ее за руку.
– Не надо! – Она отшатнулась от чужих прикосновений, вжалась взмокшей спиной в прохладную кафельную стену, предупреждающе вытянула перед собой руки, не сказала, а прохрипела: – Не трогай… Со мной все в порядке… Просто замутило… Сейчас все пройдет…
Оно уже проходило. Бурая волна грязи и боли схлынула, унося с собой тошноту, оставляя лишь вполне явственный вкус крови во рту.
– У тебя кровь, – сказал Елизаров будничным, светским почти тоном. – Из носа.
Ева провела ладонью по лицу, растерянно посмотрела на пальцы.
– Там на столике бумажные салфетки. –
– Спасибо. – Ева взяла салфетку, прижала к носу.
– Слабые сосуды, надо полагать. – А эксперт уже откидывал с мертвого тела простыню. Про Еву все мгновенно забыли, и это было хорошо, это давало ей возможность окончательно прийти в себя и даже шагнуть к прозекторскому столу.
Перед ней лежал человек, с которым ей так и не довелось встретиться при его жизни. Обнаженное по пояс тело, рассеченное, выпотрошенное и снова зашитое, рваная рана на худой, тронутой седой щетиной шее. Очевидно, что рваная, а не резаная, будто нанесенная не лезвием, а чем-то загнутым, словно… коготь.
– Чем его, Арсений Силич? – спросила Алена Петровна бесцветным голосом. – Только не говорите мне про нож.
– Не скажу. – Эксперт покачал головой, поправил сползшие на нос очки. – Характер ран позволяет предположить, что орудие…
– Силич, – перебил его полковник, – давай без этих ваших штучек.
– Это что-то достаточно острое, похожее на крюк.
– Крюк или коготь? – спросила Алена Петровна и с нежностью провела по седым, но все еще густым волосам мертвого ювелира.
– Тетя Лена, ты опять?! – простонал полковник.
– Мог это быть коготь? – упрямо повторила старушка.
– Теоретически. – Эксперт пожал плечами. – Но мне трудно представить животное с когтями такого размера.
– И животное украло драгоценности. Да, тетя Лена? Ты себя услышь! – По лицу Кирилла Сергеевича было видно, как не рад он тому, что сейчас происходит.
– Я не говорю о животном. – Алена Петровна устало прикрыла глаза. – Мне важно знать, чем, каким… предметом это было сделано.
– Давайте предположим, что орудие могло иметь форму крюка или очень большого когтя, – сказал Силич, зябко ежась. – Вот тут есть характерный след. – Он придвинулся вплотную к телу. – Смотрите, здесь крюк вонзился в кожу, повредил мышцы и сонную артерию. Сначала вонзился, а потом прошел вот так… по диагонали, рассекая мягкие ткани. – Он показал, как. – Это была быстрая смерть, – добавил, перехватив укоризненный взгляд полковника.
– Быстрая? – спросила Алена Петровна. – Такая же быстрая, как у тех бедных девочек?
Прежде чем ответить, эксперт вопросительно глянул на Кирилла Сергеевича, тот с явной неохотой кивнул, а потом проговорил, обращаясь исключительно к Еве и Елизарову:
– У вас сейчас будет великий соблазн, потому что тела там… – он снова потер лоб, – необычные там тела, – сказал наконец. – Но если только, если хоть намекнете в этой своей эксклюзивной статейке о том, что сейчас увидите, в порошок сотру. Мне в городе паника не нужна!
– Мы вам уже пообещали, Кирилл Сергеевич. – Елизаров бросил на Еву быстрый предупреждающий взгляд. Она кивнула, соглашаясь, – не станут они писать ничего крамольного.
– Где эти девочки, Силич? – спросил полковник после долгих раздумий. Выглядел он при этом смертельно усталым человеком, Еве даже стало его жаль.
– Прошу за мной! – Эксперт развернулся на каблуках, шаркающим шагом вышел из прозекторской.
– А ты мне, девонька, смотри, – полковник погрозил Еве пальцем, – если опять решишь в обморок хлопнуться, то лучше тут останься. От греха подальше.
– Не грохнусь, – сказала
Ева. Из-за прижатой к носу салфетки получилось гнусаво и неубедительно. Наверное, поэтому полковник лишь многозначительно хмыкнул в ответ.Вслед за экспертом они спустились в подвал. Здесь было заметно холоднее, пахло сыростью.
– Ремонт бы нам, Кирилл Сергеевич, – заметил эксперт, открывая оцинкованную дверь. – Ведь еще с тех времен, как здесь больница была, не изменилось ничего. Вы бы похлопотали перед городским начальством.
– Хлопотал уже, и не раз, – проворчал полковник, – но у нас же приоритеты другие. У нас же деньги в первую очередь нужно сыскать на этот гадючий фестиваль, а уж потом на всякую ерунду вроде ремонтов. Вон тетя Лена сколько лет в отделе культуры пороги обивает, а воз и ныне там. Ладно, не о том нам сейчас нужно думать. – Он вздохнул, а потом спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: – Ну, входим, что ли?
Это помещение было просторным и мрачным. Наверное, из-за высоких сводчатых потолков и полного отсутствия окон. Освещалось оно все теми же галогеновыми лампами, но мертвенно-бледного света не хватало, чтобы полностью разогнать мрак. Что-то мерно гудело, наверное, холодильная установка, потому что холод здесь ощущался уже очень явственно, и дыхание вырывалось изо рта белесыми облачками пара. Здесь не было прозекторских столов, вместо них вдоль одной из стен ровными рядами стояли каталки. На четырех из них лежали прикрытые простынями тела. Эксперт подошел к двум крайним, снова вопросительно посмотрел на полковника, тот кивнул, положил широкую ладонь на плечо Алене Петровне, велел:
– Давай.
Сейчас, когда закровивший так некстати нос не выполнял свои функции, Еве стало легче. Нет запахов, нет ассоциаций. С ассоциациями было не все понятно, наверное, стоит позвонить доктору Гельцу. Но это потом, а сейчас тела – девочки, как сказал Кирилл Сергеевич.
Вот только не девочки… Совсем не девочки… На больничных каталках лежали две старухи. В том, что это старухи, не было никаких сомнений. Эти морщины, и эти седые, редкие волосы. Не волосы даже, а космы. Они выпадали даже после смерти, лежали белыми нитями на острых плечах и ключицах. Но не волосы и не морщины вышибали из груди остатки воздуха, а выражения мертвых лиц… Ужас, квинтэссенция нечеловеческого страха. Того страха, который может превратить двадцатилетнюю девчонку в дряхлую старуху всего за несколько мгновений. Что они увидели перед смертью? Кого увидели?
И даже рваные раны на тонких шеях, точно такие же, как у ювелира, на фоне этого ужаса казались будничными и нестрашными, почти милосердными. Ведь это же милосердие – оборвать такие чудовищные, нечеловеческие страдания?
– Это она… – прошелестело над ухом, и Ева не сразу поняла, что это не шелест, а голос. Она повернула голову, словно в замедленной киносъемке, сама удивляясь, как растянулось время, и увидела, что Алена Петровна держит себя руками за шею, словно зажимает только что нанесенные раны, словно пытается удержать в теле остатки утекающей жизни. – Кирюша, ты же видишь! Это она…
– Кто? – спросил Елизаров отчего-то шепотом. Было видно, что Роман потрясен не меньше остальных. Каким бы весельчаком и балбесом он ни хотел казаться, но Елизаров потрясен, потому что видеть такое и остаться равнодушным дано только бездушному, ненормальному существу. И только бездушное существо способно такое сотворить.
– Перестань, тетя Лена, – сказал полковник неожиданно жестко и решительно взял старушку под руку. – Не нужно было тебя сюда приводить. Не нужно было.
– Почему они такие? – спросил Елизаров, обращаясь к эксперту. – Этому есть хоть какое-то объяснение?