"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
В теле Найло закончились силы, а ещё в нём заканчивался воздух. Сердце убежало из груди в голову и пыталось вырваться наружу, колотясь в виски, от этого голова шла кругом и тошнило, словно… словно… Что-то вертелось в памяти. Что-то связанное с Университетом, ночью, грохотом прибоя… Да, точно, тот единственный раз, когда Йеруш набрёл на студенческую вечеринку, да ещё зачем-то там остался. Наутро у него лопалась голова, лопались глаза и пересохшие губы, распухший язык не помещался во рту. Откуда-то появились глубокие следы ногтей на плечах. Почти ничего из ночных событий Йеруш не помнил и был твёрдо уверен: это лучшее, что память смогла для него сделать. Тело ослабло и не справлялось с простейшими движениями,
В тот день он был уверен, что умирает. Сейчас его тошнило ничуть не меньше, и сердце бубухало в голове очень похоже, и силы ушли из тела совсем.
— С той разницей, что сейчас я не умираю, — прерывисто дыша, прошептал Йеруш расплывающимся кругам перед глазами. — Это всего лишь укус змеи. Гораздо безопаснее студенческой попойки.
Старательно собрался с мыслями, заставил тело протянуть руку к рюкзаку и долго рылся там, плохо понимая, что за вещи подворачиваются ему под руку. Вяло отпихнул красный замшевый конверт. Наконец нащупал коробку со шляпками губчатых грибов, которые растут в болотистых лесах Уррека. Как-то раз в таком лесу Йеруш ткнул Илидора в ключицу тлеющей веткой.
Найло с трудом проглотил одну грибную шляпку, не жуя. Теперь нужно немного подождать, а потом — снова пить и лежать. Лежать и пить. Тошнота накатывала волнами, но и гриб, и выпитая вода оставалась внутри Йеруша. Какое-то время он лежал, неспособный на новое усилие, потом снова подтащил к себе баклагу и сделал ещё несколько глотков. Баклага стала почти неподъёмной. Тело мелко трясло, то словно поднимало над землёй, то вдавливало в серо-жёлтую пыль. В голове бурлила лава такаронских подземий, а из этой лавы кричали знакомые голоса, кричали о своих обидах, несбывшихся надеждах, об ожиданиях и разочарованиях, они взрезали голову, жгли горло, втыкали спицы в грудь.
Йеруш знал, что может сохранять ясность сознания, даже когда ему втыкают в грудь спицу. Он лежал в тени холмистого склона, дышал, прихлёбывал воду из баклаги и ожидал, когда ж это всё закончится. Тело мучилось отдельно от ожидания, голова погружалась в свои извечные кошмары, и Йеруш отпускал тело мучиться, а голову кошмариться, а сам цеплялся за ту искорку сознания, которая говорила ему, что всё это закончится. Конечно, всё закончится.
Кипящая лава терзала тело, обжигала грудь и шептала, что Йеруш Найло не дойдёт. Это невозможно. Ему никогда ничего не удаётся.
Звучащие в голове голоса заунывно тянули одну ноту: ноту несбывшихся надежд. Голоса твердили, что разочарованы, даже не произнося этого слова, не произнося никаких слов вообще — одним лишь своим тоном, одной бесконечно тягучей нотой несбывшихся надежд.
Тело корчилось в лаве и стенало, что оно не сможет больше ходить, даже если захочет. Но тело и не захочет — в этом нет смысла, ведь оно всё равно не дойдёт.
Иногда из головы пропадали мысли, а тело растекалось в своём убежище вялой нагретой тряпочкой. Ньють молча выползал из тени и поил Йеруша водой из баклаги. Вода текла Найло в рот, проливалась на шею, щекотно стекала на плечи, впитывалась в рубашку. Среди лавы, воды и шуршания пыли Йеруш не мог вспомнить что-то очень важное. То, что поможет подняться на ноги, когда тело снова это сумеет, даже если оно больше не хочет подниматься. Оно должно и всё тут.
К вечеру, когда солнце уползло за макушки холмов, кипящая лава медленно стекла с тела Йеруша. Мысли и голоса стали тише, события давно минувших дней выстроились в стройную ясную цепочку, и Найло удивился, как это он не мог вспомнить о том, что помогало ему встать на ноги, встать и идти. Ведь он никогда не забывал об этом, никогда с того дня, он на всю жизнь
запомнил, как стоял в хорошо освещённом коридоре, прислонившись спиной к двери, смотрел на обитые бархатом стулья под стенами и…Ньють набросил на Йеруша одеяло. Найло, не открывая глаз, нащупал стягивающий ногу ремень, вслепую расстегнул его и с болезненно-блаженным вздохом растянулся на земле. Нужно поспать. Поспать и потом продолжить свой путь.
Утром он это сумеет. Ведь он вспомнил, как подниматься на ноги.
Йеруш скукожился под одеялом. Укушенное место ныло и пульсировало, рубашка на груди и спине вымокла от пота и пролитой воды. Хватит. Он вспомнил. Хватит, хватит, заткнитесь, голоса в голове, уйдите прочь, картинки из прошлого, дайте просто поспать, не нужно больше, достаточно, ну!
Но они не унимались. Твердили своё снова и снова, швыряли его на годы назад, бесконечной спиралью разматывали перед ним события, ожидания, стремления, надежды и заунывные звуки неумолкающих разочарованных голосов…
С шестнадцати лет Йеруш учился самостоятельно, насколько это позволяли свободное время и библиотеки — домашняя и городская. Всё, что так или иначе касалось воды, он изучил в минувшие годы, а теперь погрузился в смежные сферы. Основательно углубил познания в живологии, вывел целый ряд интересных закономерностей влияния воды на расселение и развитие эльфов, а главное: сумел понять, как можно отстранённо систематизировать свои наблюдения за миром и дисциплинировать разум.
Йеруш выяснил, что именно способность к занудному, беспристрастному, глубокому анализу — самое главное для каждого, кто намерен всерьёз заниматься какой-либо наукой. Йеруш пока ещё не придумал, каким образом сможет изучать гидрологию, если родители даже не хотят ничего слышать об этом, — зато понимал, каким образом может сделать себя немножко более готовым к будущему, которого так страстно желает.
Он научился на всякое «это факт», «это устроено так» задавать вопрос «Почему?» — не другим эльфам и не миру (они не ответят или будут нести ахинею), а самому себе, и сам выстраивал логические цепочки. Верными они были или нет — этого Йеруш никогда не знал наверняка, но оказалось, что простой вопрос «Почему?» постепенно приучает подмечать многие вещи в устройстве мира и общества, ничему не позволять безусловности и окончательности. Нужно только смотреть по сторонам пытливо, ничего не считать само собой разумеющимся и стараться быть наблюдателем, не позволять эмоциям слишком сильно захлёстывать свой разум.
При этом Йерушу приходилось уже довольно много работать в банке, подчас целыми днями. По большей части ему было ужасно скучно, прямо как на уроках математики в прошлые годы, но, как и задания по математике, порученную работу он выполнял насколько возможно добросовестно, тем самым отчаянно и терпеливо пытаясь заслужить хоть крошку родительского одобрения.
В последний год за ошибками Йеруша следили не только родители, но и дядя, повсюду таскающий за собой сына, клеще-слизнего кузена. В стремлении получить наконец признание семьи Йеруш находил прикладные применения своего нового подхода дотошного «почему»-наблюдателя, а также беззастенчиво использовал знания, полученные на уроках этикета.
Он бессовестно давил на слабые стороны банковских клиентов, которые временами видел так же ясно, как собственные. В зависимости от ситуации он бывал настойчивым, льстивым или беспримерно учтивым, невероятно сдержанным, подчёркнуто деловым или игривым, как красно-жёлтая рыбка. На короткое время встречи с каждым клиентом банка Йеруш становился именно тем, кто был нужен каждому из этих эльфов в момент встречи: надёжным партнёром, чутким другом, подчёркнуто нелюбопытным поверенным, живой счётной доской, веселящим газом, без пяти минут любовником и чего-вы-там-ещё-изволите.