"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Потому Йеруш говорил с големом, смотрел на усопцев-оборотней и усопцев-котулей и смеялся беззвучно. Если голове хочется сейчас смеяться и рассматривать мёртвых зверюшек — ну ёрпыль бы с ней, пусть.
В конце концов, именно потому, что Йеруш Найло очень лояльно относился к выходкам своей головы, он и стал одним из лучших гидрологов Эльфиладона.
***
— Откуда ты тут взялась? — требовал ответа Илидор. — Как ты меня нашла? Разве непонятно было, что я не хочу сейчас никакой компании?
— Понимаю я.
Волокуша стояла, потупившись, и выглядела ужасно виноватой: шея втянута в плечи, пальцы стиснуты, крылья плотно-плотно прижаты к телу, в точности как бывает
— Знаю я, ты хочешь один быть на этом пути, — тихонько проговорила она. —Я навязываться долго не буду. Только слова друга твоего перескажу. Только о небе мне спеть попрошу. Я уйду сама скоро. Я быстро уйду. Ещё быстрее уйду, если ты скажешь. Просто нельзя мне было не пойти тебе вслед, Поющий Небу. Я иду в твой след. Всё, что я делаю, делает меня.
Илидор сердито цокнул языком и отвернулся. Ну что, не прогонять же её теперь! Если она услышала в его словах какую-то великую важность и набралась смелости уйти из своей повседневности за этой важностью… наверняка наплевав на какие-нибудь волокушинские запреты… то отправить её назад будет очень жестоко. Всё равно что ударить по щеке того, кто искренне тебе улыбается.
К тому же волокуша может быть полезна. Ведь она знает лес.
***
Йеруш вышел из обиталища голема обратно в мир серо-жёлтых холмов, разваленных башен и бешеных змей и теперь стоял, поджимая внезапно разболевшуюся укушенную ногу, дышал сухим пыльным воздухом, смотрел на стену кряжичей и сосен. Стена деревьев, сочных, высоченных, бессовестно-зелёных, стала быть в сотне шагов, прямо за ближайшим холмом, хотя прежде её тут совершенно точно не было.
Йеруш постоял-постоял, посмотрел на неё, а потом пошёл к ней. А усопцы смирной стайкой потрусили за ним. Теперь помимо Ньютя с Йерушем шли к кровавому водопаду ещё трое котулей-усопцев и двое усопцев-оборотней.
— Чем сильнее желаешь пройти, тем прочнее будет замок, — напоследок сказал ему голем. — Тем выше плата за вход. Насколько велико твоё желание? И помнишь ли ты, что его одного недостаточно? Нужно больше, чем желание.
Этот напев основательно утомил Йеруша. По его мнению, достаточно было один раз убедиться, что некто желает пройти каким-то путём, чтобы на этом завершить все расспросы. Или голем всерьёз считал, что в какой-то момент Найло хлопнет себя по лбу и скажет: «О нет, ты знаешь, я решил, что выбираю совсем другой путь, да, можно вернуть меня на опушку леса, и я убегу обратно в Эльфиладон»?
Я же сказал тебе, что выбрал этот путь, дурацкая каменная башка. Я сам выбираю свои пути. Не всегда безошибочно, но всегда самостоятельно. Уже довольно давно.
Знал бы ты, страненнький голем, насколько это может быть трудно — выбрать свой путь. Ведь это не просто дорога, на которую ты ставишь ноги так же, как поставил бы их на любую другую дорогу. К каждому пути прилагается ещё и бесконечность сопутствующих обстоятельств, условий и гирь на ногах. И да, недостаточно одного лишь желания, чтобы сделать действительный выбор… Уж я-то знаю, поверь!
Холмы и жёлто-серые пыльные дороги остались позади. Теперь они снова шли по старолесью: Йеруш Найло, котуль Ньють, не поднимающий на него глаз, ещё три тихих котуля, очень старающихся быть незаметными: старуха, женщина и подросток. И два оборотня, которые трусили по лесу, вывалив набок языки и пованивая тухлятиной.
Почему-то голова Йеруша сейчас не осмысливала встречу с големом и животных-усопцев. Может быть, голова решила, что мёртвые зверушки, которые ведут его к некоему входу, где ему предстоит открыть какую-то там дверь — это слишком, и стоить подумать об этом
не сейчас, а когда-нибудь потом, когда мёртвых зверушек не будет поблизости. А может быть, голова просто слишком привыкла прокручивать в себе события минувших дней по кругу, при каждом случае, который ей хотелось считать удобным, и в силу привычки не могла сейчас прервать этот цикл.Найло шёл по Старому Лесу в компании животных-усопцев и ничего не видел перед собой. Он снова погряз среди отзвуков давно минувших дней, во времени выбора…
— Меня нет на этом пути, — говорит Йеруш твёрдо и раздельно, прижимает к груди стиснутые ладони.
Родители смотрят на него с таким недоверчивым изумлением, словно он выскочил из камина голышом. В камине уютно потрескивают дрова, и это единственное уютное, что сейчас есть в доме Найло.
— Меня никогда не было на этом пути, никогда, это ошибка, это не моя дорога, а я не её, понимаете? Вынуждать меня идти чужим путём — бессмысленно, жестоко и так нелепо, это всё равно как притащить в банк лодку и сказать ей: «Эй, лодка, ты должна быть хорошей счётной доской, мы все очень рассчитываем на тебя, мама рассчитывает на тебя, отец возлагает надежды, надежды надёжны, давай-ка, лодка, не подведи нас!».
За дверью шуршит — кто-то из слуг подслушивает в коридоре.
— Но лодка не будет счётной доской, — Йеруш носится туда-сюда по каминной, путается в собственных ногах, путается в ковриках, путается в словах. — Лодка не может быть счётной доской, понимаете, слышите меня, да, да, ну пожалуйста, скажите, что вы слышите меня! Скажите, что вы понимаете, о чём я! Лодке нужно в море! Мне нужно в университет или в море, или к лодке, понимаете меня, понимаете, да? Мне нужна гидрология! Пожалуйста! Я могу стать учёным, я могу сделать что-то важное, вы понимаете, вы слышите меня, я сумею создать или открыть что-то большое и значимое, важное для всех эльфов Эльфиладона…
— О, — без улыбки говорит отец. — Юношеский максимализм. Даже не знаю, Йер, это так оригинально.
— Никакой у меня не максимализм! — Йеруш повышает голос, его щёки горят. — Я с детства хочу изучать гидрологию, вы это знаете! Сколько я просил дать мне книги, я просил позволить мне списаться с университетом, а вы ничего не позволили, ничего, вы даже пруд уничтожили, да ёрпылем шпыняйся оно всё, рыбки-то вам что плохого сделали, что?!
— Йер! — мать хватается за голову. — Не смей выражаться!
— Вы так отгоняли меня от гидрологии, словно она меня укусит, или словно это каприз, а я — ребёнок, который требует конфету, но я не требую конфету, я хочу изучать гидрологию! А банк я не хочу, в банке нет воды, там даже фонтана нет, там только тупые эльфы, скучные цифры и «Скажи-ка, Йер, в чём подвох», это выматывает меня, это убивает меня! Я не на месте на этом пути — мой путь в науке, а не в каком-то дурацком банке… я хочу сказать… чей бы он ни был — это не мой путь, меня там нет, ну поймите же это, ну услышьте вы меня!
— О небо, — мать прижимает пальцы к вискам, руки её дрожат. — Этот ребёнок всю жизнь выматывал мне нервы, и это после всего, что я в него вложила, а я-то надеялась, а я так хотела, чтобы он был хотя бы капельку, хотя бы крошечку приличным эльфом! Я боялась, о небо, я ведь так боялась, что он окажется недостойным всех наших усилий! Но чтобы так, чтобы так, о-о небо!
— Да знаю я! — впервые в жизни Йеруш в присутствии родителей кричит и топает ногами. — Хватит мне твердить об этом, хватит, я уже не могу этого слышать! Ты понимаешь, я слышу это семнадцать лет, я состою из этих слов, твои разочарования у меня по венам текут вместо крови, настолько их много! Я знаю, что нихрена не оправдываю ваши ожидания! Я всю жизнь их не оправдываю! Только какого ёрпыля это моя проблема? Ведь это ваши ожидания!