"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Рубаха замотал головой. Кто-то за его спиной сплюнул, как сплёвывают дурные названия.
— Вперёд, — велел Морген.
В списке, разумеется, не было ни единой руны про драки и убийства, неуёмный дракон придумал эту дурацкую фразу на ходу. Подосадовал, что в голову не пришло ничего подобного раньше, а то ведь можно было заставить моряков проскакать весь путь на одной ноге, к примеру.
На самом деле, Илидору потому не приходило в голову дурачить моряков, что положение и так было слишком шатким, и дракон даже сейчас не был уверен, пожелают ли моряки вспороть ему живот. Шутить над жестокими и суровыми людьми моря — так себе идея, даже если ты дракон и в любой момент можешь
Пришлось изрядно понервничать прежде, чем нашлась наконец та дверь, на которую двести лет назад следовало попросту «наступить». Крышка люка была здоровенной, словно дверь в королевский дворец, и её старательно окружили «кармашком» из сложенных друг на друга брёвен, да только за минувшие годы всё это в кочергу замело землёй и листьями, включая сам кармашек. Так что люди моря долго бродили между развалинами домов и сараюшек, пока Морген не споткнулся о край бревна, торчащий из жухлой травы, и не велел: «Тут копайте». Прошло ещё довольно много времени, прежде чем разрыли сам «карман» и крышку люка под ним.
Тут наконец вернулся один из моряков, оставленных в доме с поручением. Без шляпы. Что-то прошептал на ухо Моргену с очень виноватым видом, а Морген сквозь зубы процедил: «Удавлю» и велел этому моряку идти первым в раскопанный наконец-то лаз. Второй матрос так и не вернулся из дома.
Люди моря наверняка считали, что под люком окажется какой-нибудь не слишком большой подпол, что указанные Хардредом шестнадцать шагов приведут их наконец-то к цели. Дракон же понимал, что внизу предстоит разгадать несколько загадок. Про одну из них он ничего не понял, поскольку руны на лоскуте Торопыги слишком затёрлись — в том месте был сгиб. Про вторую загадку дракон тоже не понял нихрена, поскольку там тоже была стёрта часть рун, а в той части, которую удалось прочитать, Хардред говорил о своих домочадцах. В третьей объяснялось, как обезвредить рычаг, запускающий какую-то тяжёлую ёрпыль, но дракон не хотел его обезвреживать, а хотел понять, откуда ёрпыль вывалится, и вывалить её на моряков.
Ничего из этого делать не пришлось. Ни разгадывать загадки, ни обезвреживать ловушки, ни попадаться в них.
Когда люк начали поднимать, он развалился на части, и во все стороны посыпались подгнившие доски да проржавевшие оковки. Выдолбленные в земле ступени вели в просторное помещение, которое прежде явно использовалось и как склад, и как тайное убежище на случай кочерга пойми чего. Зимовки, войнушки с другими пиратами, игр в прятки для заскучавших людей моря? Внизу стояли стеллажи и ящики со всяким барахлом, валялись вёсла, мешки и корзины. Сам коридор распадался ещё на несколько, со множеством дверей, частью выпавших, частью покосившихся или заваленных осыпями: много где подпорки сгнили и обвалились.
Нужный коридор выглядел целым, но каждый человек, эльф и дракон остро ощутили, как ненадёжно это подземное устроение, созданное прорвищу лет назад, и как желательно поскорее завершить тут все свои дела и выбраться наружу.
Пахло чем-то вроде сгнивших грибов, и от запаха першило в горле.
Быстро, кучно и стараясь не шуметь, в качком свете ламп они отсчитали шестнадцать шагов в правую часть коридора до нужной двери. И дверь снова развалилась, в руке у отправленного вперёд матроса остались только куски щепы да корявый кусок янтаря, когда-то вделанный в дверную ручку.
Матрос обернулся к Моргену, втягивая голову в плечи, словно пнутая псина. Морген мотнул подбородком, приказывая идти дальше. Остальные следовали на удалении, растянувшись цепью.
И если бы отправленный вперёд матрос шёл этим самым коридором двести лет назад — наверное,
он бы не дошёл. Но сейчас все препятствия, которые должны были остановить непрошеных гостей, безвредными валялись на полу либо истлевали в стенах. Время, которое они могли провести в мире, давно вышло.Люди моря шагали медленно и завороженно, вертя головами, иногда перешушукиваясь.
Посреди следующего коридора лежал большой валун, частично ушедший в землю, служил невольным опорным столбом для осыпавшейся сверху земли и камней. Илидор был уверен, что где-то в стенных нишах, куда следовало совать пальцы, дабы открыть следующую дверь, давно иссох какой-нибудь яд на каких-нибудь шипах.
Дракон замедлял и замедлял шаг, захлёстнутый внезапным упадком духа. Это место, в котором годами разрушалось всё, заложенное создателями, словно шептало ему: ты видишь, видишь, как это бывает? Сколько ни планируй, ни создавай, ни придумывай — вскоре оно перестаёт иметь значение. Всё созданное разваливается на куски. Как и твои планы, хитроумные схемы и обретения, как всё, что было любимым, как и всё, что желали сохранить.
Что остаётся в вечности от того, у кого не было вечности?
В следующем коридоре было пять дверей.
— Дальше? — нетерпеливо спросил Морген.
— Я не знаю, — Илидор потёр лоб ладонью, смахивая накатившую тоску. — Тут всё развалилось.
Дракон действительно понятия на имел, какая дверь им нужна. Сейчас, пожалуй, можно было просто проверить их одну за другой — едва ли ошибка обойдётся дорого.
А жаль. Илидор рассчитывал, что к этому моменту моряков уже не будет так много.
Под ногами хрустела пыль и смешавшаяся с нею ржавчина бывших рычагов и спусковых механизмов. В стенах, защищённые от доступа воздуха просмолёнными кожухами, бессмысленно валялись грудами гномские шестерни, и давно раскрошились натянутые между ними ремешки…
Шестерни дракон чувствовал. Как и голоса других металлов, рождённых в недрах Такарона. Они звучали ещё в первом коридоре. Не то какое-то особое расположение этих предметов, не то сама связь с этим местом как будто усиливали металлические голоса, и чем дальше Илидор шёл по коридору, тем раскатистей они гремели громом, обёрнутым медовой сладостью, втекали в уши и разливались почти чувственной вибрацией вдоль хребта, вдавливались в спину между лопатками, чтобы вылиться мелкой дрожью в основании крыльев.
В этом коридоре с пятью дверьми голоса металлов Такарона слились в какофонию.
Илидор рассчитывал, приблизившись к потайке Хардреда, просто почувствовать драгоценные камни, если гном таки успел их спрятать. Но в окружившем его многоголосии металла он не мог услышать ничего, кроме собственно металла. Камни всегда звучали тише и деликатней — не могучим гулом, а нежным напевом, ненавязчивым и чуточку отстранённым — пение того, кто не стремится быть услышанным и не торжествует свою мощь, как делают это простые металлы и руды. Голоса драгоценных камней глубоки и прекрасны, но они не стремятся заглушить всё остальное, они лишь делятся с миром своей силой и радостью.
Сколько же всего Хардред тут разбросал!
Оловянная посуда. Покрытые свинцом дверные петли. Остатки стальных буров. Куски проволоки. Кочерга… знает что ещё. Как будто Торопыга нарочно скупал у такаронских гномов всякий подземный хлам, подозревая, что однажды некто, чувствующий камень и не имеющий прав на его наследие, придёт исследовать потайку.
Да, наверное, Торопыга действительно всё это скупал и кропотливо раскладывал здесь. Тёртый он был гном и сам большой охотник до вещей, которые ему не принадлежали. Уж наверное озаботился защитить собственное кладвище от таких же пройдох, каким был сам.