"Фантастика 2025-3". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Виктор растянулся на кровати. Закрыл глаза. Во сне он увидит Алену — непременно. Алена... с каждым днем она становилась чуть-чуть другой, он не вспоминал, а придумывал ее. Как будто по старой фотографии создавал голограмму. Впрочем, он не слишком часто о ней думал. Это была его особенность: в новой обстановке он всецело отдавался работе. Все личное сжималось до размеров серебряного медальона, носимого на груди. Счастливая черта для портальщика; он мог идти вперед, не оглядываясь, привязанность не тянула его назад неподьемным якорем.
Правда, после закрытия врат явилась смутная тревога: не получив
Дверь дернули. Потом кто-то грохнул кулаком.
— Ну, и чего ты закрылся? Боишься, что тебя изнасилуют, как красну девицу?
— Кто там? — спросил Ланьер раздраженно.
— Это я, Каланжо.
Виктор отодвинул засов.
— Бурлаков посоветовал дверь на ночь запирать. А в чем, собственно, дело?
— Надо поговорить.
— Завтра нельзя?
— Нет, — хмуро ответил Каланжо и плюхнулся в деревянное кресло.
— Выпить есть?
Ланьер протянул ему флягу. Наполнил за неимением коньяка галльским вином. Каланжо глотнул.
— Вино, то, что пили за обедом? Неплохое, но легонькое.
— Почему ты не в госпитале?
— Сбежал. Знаешь ли... не могу я там... Больница для тех, кто в отключке. Если могу стоять на ногах — бегу из лазарета, таков мой принцип.
— Так о чем разговор?
— Я был за вратами пять раз.
— Да, я помню, ты говорил. И что?
— Ты знаешь про эффект врат? Врата смывают кровь? Слышал?
— Конечно.
— Я проходил врата пять раз, пять раз сюда, четыре обратно. Так вот... Когда возвращаешься, в самом деле все меркнет, будто свет выключают. Или волна накатывает и стирает записи. То есть что-то остается, но бледно, невнятно. Волна уходит и все уносит с собой. Забирает злость и жажду мести. Ни намека на враждебность. Было и прошло. Даже погибших не жаль. Как будто то, что случилось с тобой неделю назад, было давным-давно. Тридцать лет назад, к примеру, За врата все идут в одиночку. С друзьями нельзя. Так говорят. И это правильно...
— Я знаю, — повторил Ланьер. Глаза слипались, спать хотелось невыносимо. — То есть слышал — сам еще не пережил. Не довелось.
— Но когда идешь сюда, ничего не забываешь.
— Разве? Тот мир теперь за тридевять земель.
— Всего лишь иллюзия. Здешние события затмевают. Но на самом деле ничего не забываешь. То есть врата как бы действуют в одну сторону.
— Странно было бы ожидать, что здесь явления симметрии.
— Но я заметил еще одно. На той стороне Дикий мир меркнет. Как будто все было не с тобой. Но при этом тянет назад: вернуться, вернуться... Кажется, будто ты что-то оставил здесь, частицу себя, часть души или кожу. И вот ты возвращаешься. И то, что оставил... как будто находит тебя, вновь сливается с тобой. Ты находишь себя в прямом смысле слова. Непередаваемое чувство. Кто хоть раз пережил, непременно захочет вновь и вновь это ощутить. Когда уходишь в тот смиренный чистенький мир, ничего похожего не ощущаешь. Никогда.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Я многое знаю о здешнем мире. Хочу, чтобы ты тоже знал. Возможно, пригодится. Не мне объяснять портальщику, как важна информация. — Каланжо
достал из кармана помятую бумажную карту и ручку. — Кстати, теперь, когда операции «синих» и «красных» закончились, скажите-ка, в какой зоне дислоцировался ваш батальон. Во время июльской операции. — Каланжо исподлобья глянул на Ланьера.Виктор едва не расхохотался. Ага! «Пришел поделиться информацией»! Как же! Хитрец. В июле «красные» и «синие» несли самые большие потери. «Черный следопыт» хочет знать, где на следующий год искать пропавших без вести.
— Давай карту, я отмечу зону, где мы были, — предложил Ланьер.
Каланжо заколебался. Потом протянул карту портальщику.
Ого... это была не та милая пустышка, которую выдавали проходящим врата. Карта самодельная, но очень грамотная. С четко прочерченными дорогами, с обведенными черным зонами морталов и кляксами ловушек.
— В июле мы были вот здесь, — Ланьер ткнул ручкой в зеленый квадрат с мелкими поперечными черточками (то есть обширное болото).
— Но это не зона войны в нынешнем году. Вы попали в нейтрал.
— Теперь я знаю, куда мы попали, а тогда — батальон получил приказ обойти противника с фланга. Ну и пошли. Кто шел слева от нас, кто справа — понятия не имели. Связь не работала. Забрели в болото. Потом нос к носу столкнулись с «синими». От них узнали, что находимся совсем не там, где должны быть.
— Кто-нибудь погиб в болоте?
— Из наших — трое. Но мы вынесли их тела. И «синие» своих не бросали. А потом... — Ланьер энергично придвинул карту к себе. — В августе мы пошли сюда. — Он повернул карту, и ручка заскользила над фиолетовой зоной мортала. — Здесь, примерно здесь, погибли двое. А здесь еще двое. Вот тут...
— Но это же мортал.
— Именно.
Каланжо нахмурился.
— Ты знаешь, что в центре? — Капитан постучал пальцем по белому пятну посреди пятна фиолетового.
— Нет. А ты?
— Понятия не имею. Но оттуда никто никогда не возвращался. — Каланжо спрятал карту. — Мне кажется, ты взялся не за свое дело, Ланьер. Я нисколько в тебе не сомневаюсь... но крепость — это для тебя слишком сложно. Может быть, ты — лидер. Но ты — одиночка по духу. Не управленец. К тому же ты порядочен.
— Таким меня угораздило родиться. Бурлаков искал именно порядочного человека.
— Он врал. Может неосознанно. Но врал.
— Что ты имеешь в виду?
— Любой лидер скажет, что ищет порядочных и честных, а на самом деле, будь он трижды хорош, подыщет себе в помощники лизоблюдов и подонков. Это не выбор разума — древний инстинкт. Недаром среди апостолов нашелся Иуда. Я предупреждаю, чтобы ты был начеку. Если что — располагай мной.
— Каланжо, не настаивай, я тебе свое место не уступлю.
— Ладно, я пойду спать. Если что-нибудь узнаю, расскажу.
Он шагнул к двери. Потом остановился.
— Кто вас повел летом в этот чертов мортал?
— Эдик Арутян, портальщик. Его придавило деревом в ловушке.
— Вам всем повезло, что унесли ноги. Опаснее этой зоны в Диком мире нет. Уж поверь мне. Летом соваться туда — самоубийство. Там ловушки на каждом шагу, и они мигрируют. Странно, что вы сумели выйти.
— Мне кажется странным другое, — покачал годовой Ланьер. — Сами врата...