"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43

— Красота — она универсальна! — возмутился модельер. — Вы хоть понимаете, какой стиль, какая подача! Лаконичная элегантность. Это же статус МВД, лицо нашей страны!

Морозов откинулся в кресле и, нахмурившись, ткнул пальцем в один из эскизов.

— А как в этом бегать, Эдик? Ты вообще смотрел, что ты нарисовал? Вся мотня утянута так, что задерживать преступников можно только на карачках!

Вера прикрыла лицо ладонью, скрывая усмешку. Тулуш уже откровенно ржал, разве что от камеры чуть отвернулся, чтобы не мешать Александру Александровичу распекать специалиста.

— Ну так! — не сдавался Эдик. — Это современный крой! И там всё, между прочим, тянется, там строчки скрытые и вставки. Мы ведь не дураки здесь

— А просто русские портки без вставок нельзя было нарисовать?

— А кто из нас модельер — ты или я?!

— А кто из нас за преступниками бегал? — парировал Морозов. — Как в такой одежде вообще двигаться?

— Я вообще-то тоже бегал. Тебе помогал.

Морозов ответил не сразу — но быстро кивнул. Судя по тому, как изменился его взгляд, он вспомнил разные случаи, и, может быть, среди них была и погоня, и спасение пленного подполковника из подземелий, и ещё что-то поразительное для обычного человека. Но не для этих четверых.

— Помню, и за это спасибо, — ответил, наконец, он — подчиненные поразились бы, каким мягким бывает его голос, если бы могли его сейчас услышать. — Но говорю тебе, мне нужна форма удобная! А не чтоб каждый патрульный выглядел, как манекен в модном доме. И на каждом выезде бы нас с тобой по матушке вспоминал…

Эдик надулся и пробурчал:

— Ты слишком консервативен. Это мода будущего, Саня…

— Ага. Ну, если будущие преступники будут нами задерживаться исключительно на показах высокой моды, тогда да.

Тулуш чуть не сполз со стула от смеха.

— Ладно, Эдик, — сказал Морозов, убирая эскизы. — Переделывай. И сделай так, чтобы в этом можно было хотя бы ногу нормально поднять. Ну и руку тоже, само собой.

— Варвары вы все, плебеи… ладно… до завтра, вино я сам на себя возьму, я вашу бормотуху из магазина не пью, — проворчал Эдик, отключаясь от конференции. — Мне из подвалов Франции привозят.

— А раньше самогон хлебал и не морщился, — хохотнул Морозов. — С пельмешками.

— Ой, и не вспоминай, — отмахнулся Эдик и его окошко погасло. — Чао…

Морозов потёр ладони и перевёл взгляд на остальных.

— Ну что, товарищи, если вопросов на сегодня больше нет… продолжаем служить Родине?

Тулуш хлопнул по столу:

— Как в старые добрые, Саныч.

Вера кивнула:

— Работаем.

Перед тем, как отключить конференцию, Морозов усмехнулся:

— Ладно, хватит о делах. Повторю приглашение, чтобы никто не делал вид, что не слышал — завтра все ко мне на дачу, день рождения отмечать. Сам Петров будет.

Тулуш удивлённо вскинул брови:

— Тот самый? Петров? Андрей Григорьевич который?

Морозов кивнул:

— Тот самый. Так что собирайтесь, будет интересно. Товарищ Петров — живая легенда, а не просто председатель правительства.

— А почему его Курсантом называют? — поинтересовалась Вера. — Всегда хотела спросить.

— Он сам тебе завтра расскажет, — заверил я. — Это долгая история, но крайне занимательная.

— А кто еще придет? — спросила Вера.

— Кулебякин обещался, ну это если давление позволит. Стар уже Петр Петрович, но крепкое любит выпить. Еще Глеб с женой подъедут.

— С женой? Хорошая новость, — оживилась Вера. — Сто лет Марию Антиповну не видела, как они там с Глебом поживают?

— Все отлично, дети выросли, но теперь с внуками возятся. Завтра и поговоришь с ними.

— О внуках? — хмыкнула Вера и передернула плечами. — Не-е-ет. Дети — это не мое, Саша, ты же знаешь. Кстати, твой-то сын как? Поступил? Подумать только, сын министра МВД — и поступает на общих основаниях.

— Поступил, на бюджет, как и планировал. Не захотел в Лондоне учиться, я, говорит, папа, патриот и хочу кинологом быть, как ты в молодости. Сейчас уедет на казарменный режим в вышку, и Мухтар будет по нему скучать.

— Это какой у вас по счету Мухтар? — поинтересовалась Вера. — Сын его?

Кажется, о братьях наших меньших ей было сподручнее разговаривать, чем о детях и внуках — а может быть, всё дело было в признательности, которую она испытывала к тому самому Мухтару, едва ли не случайно однажды оказавшемуся в ведении Александра Александровича Морозова, молодого кинолога с поразительно богатым прошлым.

— Уже внук, но похож на нашего Муху, как две капли воды. Я как на него смотрю, так мурашки по коже. Будто вчера мы с тобой в подвале под той кочегаркой сидели раненые и помощи ждали, а Муха лает и подает сигнал, и тут в проеме появляется морда-лица нашего Тулуша.

— Мухтар хороший пес был, — закивал министр МЧС. — Хорошее потомство оставил.

— Ладно, товарищи, — махнул Морозов. — Всё, до завтра. Жду вас в пять у себя на даче, дорогу знаете.

— Погоди… Не всё обсудили, Саныч. Что тебе подарить? — спросил Тулуш.

— У меня все есть, — ответил Морозов. — Сами придите — вот и подарок.

— Не-е, я так не могу, — щурился Салчак. — С пустыми руками на порог — не по-нашему. Я тебе все равно подарю что-нибудь этакое.

— Вот только ни ружей, ни лодок, ни прочих походных бань мне не надо. С прошлых дней рождений еще нераспакованные лежат.

— А сабля пойдет? Старинная, монгольская.

— Ну-у… сам смотри, если на стену повесить можно ее, то пойдет.

— А я знаю, что тебе подарить, — по-детски восторженно улыбнулась Вера и прихлопнула в ладоши от только что осенившей её мысли.

— Что? — спросил Морозов.

— Не скажу, сюрприз…

— Ох Вера, сюрпризы, я конечно, люблю. Но не от директора ФСБ.

— Вот увидишь, тебе понравится, — хитро прищурилась она.

— Ладно, всем добра, я выключаю конференцию.

— Пока, — улыбнулась Вера.

— Байырлыг, — прохрипел Тулуш.

Экран погас.

Морозов перевел взгляд на фото в рамке на своём столе. На нем красавица жена Алена с гордой, полной достоинства и счастья улыбкой на лице, он сам и их сын перед поступлением в высшую школу милиции. Сама Алёна говорила, что это фото, хоть и сделанное по торжественному случаю — слишком личное, чтобы держать его вот так на столе, и Александр Александрович подозревал, что дело как раз вот в этой улыбке навечно влюблённой женщины.