"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Интересно, когда соизволит явиться этот чертов начальник кавалерии? Сменив шлем на шляпу – солнце-то припекало! – Никита Петрович нетерпеливо почесал подбородок. Без бороды, с пошлыми стрелками-усиками, было как-то неудобно или, скорей, неприлично. Вот уж точно – «скоблено рыло». Видел бы кто-нибудь из духовных особ – обязательно б наложил епитимью. Хотя Бутурлин ведь не ради себя старался – ради порученного важного дела! Так что можно и без епитимьи обойтись… во всех случаях.
Вороны, покружив, вновь уселись на березе, окатив пометом неосторожно собравшихся там ополченцев, укрывавшихся под деревом от жаркого солнца. Вот ведь люди! Радоваться надо – в кои-то веки в Риге солнышко
От нечего делать Бутурлин проехался по плацу взад и вперед, искоса поглядывая на своих будущих соратников. Что ж, с десяток бывалых вояк пожалуй что и наберется… Остальные, судя по виду – вояки еще те! Кто со ржавым палашом, кто – с пикою, большинство же вообще без оружия. Надеются, что дадут. Этаким-то неумехам?
– Ну и войско! – улучив момент, хмыкнула Марта. В мужском просторном наряде она вновь стала походить на смазливого наглого мальчишку, коему палец в рот не клади. – Курам на смех, ага. Неужто всех снарядят?
– Вообще-то, для снаряжения требуется как минимум пять-семь талеров, – пояснил Никита Петрович с заметной ленцою. – На такие денежки дай бог снарядить новобранца в пехоту. Дать ему шлем, нагрудник, пику да шпагу или палаш. Всё, конечно, корявенькое, ржавое.
– Ну, понятно – кто ж новое-то даст?
– Понятно ей… – Бутурлин покачал головою. – Смотри, какая понятливая нашлась – будьте-нате. А знаешь, почему новобранцам всегда все самое дешевое выдают?
– Потому что погибнут почти все в первой же схватке! – убежденно сверкнула глазами служанка-слуга.
Никита Петрович одобрительно кивнул:
– Верно мыслишь. Все так. Новобранцы – пушечное мясо, собаки войны. Чего их жалеть-то? Молодой неумеха либо погибнет в первом сражении, либо, ежели останется жив, оденется с трофеев. Смотришь, года через три – уже опытный ратник. Разодет, с отличным оружием. Из таких и составляют отборные части, берегут, бросают в бой, только когда решается судьба сражения.
– А конные? – не унималась Марта. Вот ведь любопытная! – На них же больше денег пойдет.
– Ну да, больше…
Бутурлин вдруг поймал себя на мысли, что ему нравится общаться с Мартой, слушать ее вопросы, во многом наивные, объяснять, учить. Вот, если б на месте этой милой и – что греха таить – нахальной девчонки был настоящий слуга, какой-нибудь деревенский увалень или, наоборот, расторопный, не важно… Так вот, если был слуга, так ему бы Никита Петрович, во всех подробностях ничего б не рассказывал, просто буркнул бы: отвали! А с Мартой вот разговаривать – нравилось. Смотреть, как она слушала, как кивала, замирала, трепеща пушистенькими ресницами, как смешно морщила носик… Красотка! Премиленькая. И не скажешь, что ведьма… Ну, ладно, ведьма – это уж наговоры. Хотя…
– И намного больше?
– Да раза в три. Разница от стоимости – это лошадь. Обычно покупается какая-нибудь недорогая кляча, главное дело которой – доскакать до места сражения. А дальше то же самое: либо убьют лошадь, либо всадника. А после боя, ежели ж не убьют, воин находил себе лучшее.
– А в мушкетеры? – радостно любопытничала девчонка. Видно, и ей нравились все эти разговоры. – Это ж вообще дорого, да?
Молодой человек усмехнулся:
– Дорого. Да. Мушкет несколько десятков талеров стоит. А если еще с инкрустацией серебром, да с монограммами – то вся сотня!
– Сотня!
– Ну да, ну да. Да в мушкетёры кого попало не берут, как, к примеру, в простые пехотинцы – пикинеры. Мушкет – это тебе не пика, деликатного обращения требует. Чуть что не так – пороха пересыпал – и всех покалечил. И себя дурака, и соседей. Потому всех новобранцев в мушкетёрских ротах и
обучают не меньше полугода. Да и мушкет выдают бесплатно – пусть и самый дешевый. А после боя – да, можно было обзавестись получше, трофейным.– Вы… вы очень умный и знающий человек, господин, – махнув ресницами, радостно сообщила Марта. Жемчужно-серые глазки ее при этом так сияли, так… Ярче солнышка!
Надо сказать, и Бутурлину ее похвала пришлась весьма по душе. Молодой человек и сам не думал, что так приятно будет… Хотя всего-то служанка хозяина похвалила – делов-то, ага! И все же приятно, и в груди, под сердцем, что-то теплое разлилось… как будто вина хлебного выпил. Но ведь не пил же, нет! Это вот дева – как вино, верно… Такая же пьянящая, не оторвешься.
На березе снова закаркали вороны. Через распахнутые настежь ворота в сопровождении дюжины рейтар на сытых холеных конях на плац проехали двое важных господ. Впереди на вороном жеребце покачивался в седле плотный седовласый человек в начищенной до нестерпимого блеска кирасе и широкополой шляпе с плюмажем. Краснощекое, по-крестьянски широкое, лицо его был изборождено шрамами – старый рубака! Всадник держался весьма уверенно, подъехав к лестнице, лениво кивнул вытянувшимся в струнку караульным и спешился.
– Здравия желаем, господин генерал-лейтенант!
Бутурлин заинтересованно вытянул шею. Ага! Вот он – командующий всей кавалерией в Риге граф Людвиг Турн. Его-то тут все и ждали.
Второй важный господин, тоже спешившийся у крыльца, оказался Никите Петровичу уже знакомым – рейтарский полковник Кронман, именно с его отрядом беженцы и прошли в город.
Лоцман ничуть не опасался, что хоть кто-то его узнает – щеголь с пышной завитой прической, с бритым начисто подбородком и узенькими стрелками-усиками ничуть не напоминал прежнего Бутурлина. Абсолютно ничем! Разве что глаза – холодно-синие, как северное штормовое море.
Ну, что же, пора было и действовать. Никита Петрович тронул коня…
– Господин генерал-лейтенант? Риттер Эрих фон Эльсер, ингерманландский дворянин и верноподданный его королевского величества Карла Густава. Явился записываться в ополчение.
– Риттер? В ополчение? – граф Турн и полковник Кронман переглянулись, вовсе не скрывая радости. Видать, с ополченцами высшего звания в Риге как-то было туго.
– А что вы умеете?
– Практически всё! – легко спрыгнув наземь, «риттер» небрежно бросил поводья слуге и отвесил учтивый поклон, в который раз уже вспомнив своего покойного ниенского друга, старого пирата Рибейруша, учителя фехтования, танцев и хороших манер. Именно Рибейруш когда-то обучил Никиту дестрезе – испанскому искусству владения шпагой, чем, по сути, спас его жизнь. Хорошие манеры, однако же, тоже пригодились – вот как сейчас. Ведь это только кажется, что поклониться – это так просто. Да щас! Куда там! Есть поклон галантный, применяемый к дамам, есть – учтивый, есть – сдержанный, а есть – издевательский, вызывающий, дерзкий. Всем этим искусством, как и дестрезой, Бутурлин владел в совершенстве.
– Вот! Сразу видно благородного человека, – одобрительно кивнул граф. – Говорите – умеете всё? Но, знаете ли, хотелось бы более конкретно.
– Знаю линейную тактику, имею боевой опыт. Могу командовать ротой – вполне! – щелкнув каблуками, гордо заявил «риттер».
– Славно, – отцы-командиры снова переглянулись. – Ваш опыт нам, несомненно, сгодится, господин риттер. Но для начала, знаете ли… Не могли бы вы обучить наших ополченцев стрелять? То есть не просто заряжать мушкет и палить, куда глаза глядят, а действовать в линейной тактике, в плутонгах, в шеренгах. Чтоб они друг друга не перестреляли в первом же бою!