"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
– Вы переметнулись к врагу, гере Карлофф? – желчно прищурился Крузенштерн. – Как же так?
– Почему – к врагу? – Карлофф расхохотался прямо в лицо плененному. – Моя бабушка родилась в Ютландии! И первая жена… Да и враг – понятие временное! Это как с русскими – то дружим, то воюем.
– Вы циник, гере Карлофф, – с гневом выпалил пленник. – И все же – где же ваша честь?
– Не вам говорить о чести! – глаза Карлоффа вспыхнули яростью. – Все здесь – выстроено и выстрадано мной! Вот этой головой, этими руками… душой! Карлсборг, Геморея, форт Вильям, форт Баттенстейн… Кристианборг, Витзен, Аполлония… Ничего не забыл? Это все было бы без меня? Я ночей не спал, договаривался с местными, покупал, интриговал, завоевывал… А вы
Крузенштерна и всю шведскую администрацию посадили под арест здесь же, в особняке магистрата, под бдительным присмотром часовых. Что же касается пленных солдат во главе с седоусым Йормом, то их выпустили из винного погреба уже на следующий день – просто вынесли на улицу, протрезветь… А потом приставили к делу! Грамотных – учетчиками и писарями, ну, а тех, кто читатьписать не умел, пришлось отправить на склады – сторожами. Жалованьето им за чтото нужно было платить!
Прослышав про такое дело – сдались и беглецы с причалов, и тоже получили должности. Пусть не очень важные, и не оченьто хорошо оплачиваемые, но у многих вышло куда больше, чем солдатские два талера в месяц!
В Карлсборг Бутурлин с Карлоффом вернулись через неделю – все прочие шведские форты сдались на милость победителя и сопротивления не оказали. В управлении и жизни факторий не произошло абсолютно никаких изменений: как жили, так себе и жили, лишь поменялись флаги, и вся шведская Африка быстро стала датской.
Жаль, не русской…
Именно об этом и размышлял Никита Петрович по возвращении в Карлсборг. Как королевский офицер и приятель губернатора, Бутурлин поселился в одном из каменных домов сеттльмента, сообразно званию, заняв весь третий этаж. На четвертом располагались слуги, на втором – офицеры «Глюкштадта», первый же этаж, как давно заметил Никита, у всех «немцев» за этаж не считался. Обычно там располагались харчевни, мастерские и лавки, здесь же – просто хранили припасы и снаряжение. Найденную там же большую пустую бочку спасающийся от дневной жары Бутурлин приспособил для купания… Вот и сейчас там сидел, лениво потягивал из фужера ром – от лихорадки – да размышлял, думал…
Про свою судьбу думал и про Россиюматушку… Все же давно не был дома! Как там, на родном Тихвинском посаде? В деревне как? Да, верно, все хорошо там, в полном порядке. Ключница Серафима за всем как надо присмотрит, девка умная! Да и парни надежные, «боевые холопы», воинскому делу обучены… Ежели кто из соседушек нападет – пожалеет сильно! Тем более, сам государь ныне роду Бутурлиных благоволит – и о том весь посад знает! Еще годдва – вернется Никита Петрович на Родину, на посад, на старую свою усадьбу. Жалованье получит – весь майорский оклад за все время… Если считать по четырнадцати рубец в месяц, то выходило очень даже немало! Тут можно и о женитьбе подумать. Жениться, а потом по царскому слову взять верных своих людишек, да снова на какуюнибудь войну! Такая уж судьба у служилого человека. Дворянин – понимать надобно!
Что же касаемо российских факторий в Африке, то тут пока пусто выходит, потому, как выхода к морям в Россииматушки нет, не считая Архангельского городка. Но из Архангельска в Африку плыть – никаких припасов не напасешься! Да и не хаживали оттуда в Африку никогда. Хотя, верно, могли бы… Эх, коли б он сам был богатый купец! Заказал бы на голландских верфях парутройку судов, нанял бы команду, да поплыл бы на Золотой берег, или – КабоКорсо, как говорили португальцы. Основал бы факторию, да возил бы в ВестИндию рабов… в какойнибудь Чарльстон! Однако такое дело только очень богатому человеку под силу… Или компанию основать! РусскоАфриканскую! И будет тогда русский Золотой берег, Русская Африка! А чем мы хуже тех же шведов или датчан? Ничем не хуже. Только вот, морей у нас
нету. И флота океанского…Эх, мечты, мечты…
Никита Петрович, потянувшись, расплескал воду на пол. Глотнул рому… Эх, хорошо! Хорошото – хорошо… Кваску бы сейчас холодненького, из погреба! И – да, жениться, конечно, надо. Прямо по возвращении. Тоже вот такую небедную дворяночку найти. Чтоб походила на Серафиму! Или лучше на Марту! Вот ведь ведьмато нарвская! Ну, точно – ведьма. Не зря ее на костер хотели. Так ведь приворожила – и не захочешь, да вспомнишь ресницы пушистые, да темные мягкие локоны… большие жемчужносерые глаза… плоский животик, грудь тугую… А как она в постели! Ну, чудо, как хороша!
Так, на Марте и жениться! Она же нынче помещица, то есть Никите Петровичу ровня.
Думал ведь про это уже. И вот – опять. Ну, точно – приворожила…
В обширной комнате с изящной голландской мебелью стояла приятная полутьма – ставни были прикрыты от солнца. Вообще, тут ничего открытым не держали – боялись надоедливых москитов и змей. Вот и сейчас… Правда, дверьто была приоткрыта! И чьято черная тень метнулась в угол!
Бутурлин закусил губу. Пистолет – не пистолет, шпага – не шпага, а уж ножто он держал рядом всегда. Хороший нож, засапожный, работы тихвинских кузнецов. А нука… Сразу метнуть, или сначала спросить? Ну, раз сразу не бросились…
– Эй! Кто здесь?
Черная тень застыла… И вдруг бросилась на колени, сверкая белками глаз!
– Господин! Я тут… прибирать… Я – Ква… Квада.
Тьфу ты, Господи! Собственную служанку не признал! Да признаешь их, как же – все на одно лицо, черные, как черти, Господи прости! Ква – надо же…
– Да встань ты уже!
– Можно прибирать?
Поднявшись на ноги, служанка поклонилась. Она была одета – точнее, завернута – в кусок легкой узорчатой ткани длиной до самых пят и оставлявшей открытыми руки и плечи. Изящные, черные… а ладошки – розовые… как и вон, пятки…
– Господин, я открою ставни – темно? Или лучше зажечь свечу?
– Уж лучше ставни…
В свете проникших с улицы лучей Никита Петрович наконец разглядел служанку поближе. Это оказалась довольно юная девушка, большеглазая и вполне себе изящная, с курчавыми волосами и неожиданно миленьким лицом с орнаментом на щечках… Очень даже красивые рисунки, как и сама эта девушка, Ква…
– Смотрю, ты знаешь шведский?
– Я здесь уже два года, мой господин, – девушка неожиданно улыбнулась, показав крупные белые зубы. – Меня купили в Аккре. И как хорошо, что я оказалась здесь, в богатом доме! Прислуживала белой госпоже… Это лучше, чем за морем! Там ведь неизвестно что… да хранит меня Иисус и великий дух Мкеле! За море меня бы и продали, коли б я не выучила язык белых людей.
– Ты хорошо говоришь… Из какого ты народа?
– Нкрана… еще называют – нкрумы. Но мое племя жило не в Аккре, а совсем в другой стороне, недалеко от СанЖоржи…
– Нкраны – это га?
– Да, мой господин… Ты уже успел много узнать! Подлить еще воды?
– Пожалуй! Да, и принеси вина, если есть.
– В погребе есть мадера, мой господин.
Бутурлин махнул рукой:
– Давай мадеру! По такойто жаре все лучше, чем ром.
Служанка вернулась быстро. Принесла большой кувшин и кадку с водою. Поставив кувшин на столик, наклонилась, вливая воду… Изпод тонкой ткани явно торчали соски… Остренькие, упругие даже на вид…
– Ну, вот, я убрала… Не хочет ли господин…
Здесь Ква произнесла какоето непонятное слово, и Никита Петрович переспросил:
– Что?
– Ну, это… девушка показала пальцами, явно, чтото срамное! Причем, ничуть не смущалась, даже улыбнулась… – Давай, мой господин?
Бутурлин пробурчал чтото, что служанка приняла за согласие. И тут же разделась, сбросив с себя тунику, под которой не оказалось совсем ничего – только пленительное глянцевиточерное тело!
Делать нечего – уж пришлось выбираться из бочки…