"Фантастика 2025-43". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Липкий страх пополз по спине, сошёлся в солнечном сплетении и копчике. Но я попытался успокоить себя тем, что здесь мне пока ничего не угрожает. Даже, если они найдут меня, то не убьют. Какой в этом смысл? Грабеж — одно дело, а за убийство в Нью-Йорке полагалось знакомство со "стариной Спарки".
Грабители начали шумно, без всякого стеснения шуровать в хранилище. Видно громила с легкостью раскупоривал банковские ячейки. А второй вытаскивал содержимое, сваливая на пол.
— Ого, таки золотишко, — послышался ликующий голос пацана. — Царские червонцы!
Он заливисто рассмеялся.
—
Чёрт возьми! Они говорили по-русски! И с таким заметным южным акцентом, который выдаёт всегда коренного жителя Одессы.
— Ты чего? Он же теперь тебя узнает!
— Да и хер с ним!
— Я не выдам вас, не выдам, — промычал несчастный служащий. — Пожалуйста!
— Дивись, він теж по-російськи розуміє! — окрысился верзила.
Оглушительно и резко прозвучал выстрел. Вслед ему — едва слышный стон и звук мягко упавшего тела. Остро запахло порохом.
Звук шагов стал нарастать. Кто-то остановился совсем рядом со столом. Грохот вываливаемого на стол оружия. Туда же полетел чулок.
— Боря, ты чего! — возмущенно, или скорее испуганно возопил второй. — Это же "вышка"! Зачем ты его убил? Зачем!
— Заткнись, ублюдок, а то и тебя прикончу. Понял?
Сомнений не осталось, Это же тот самый мерзавец, который взял в заложники Люка Стоуна на бейсбольном матче! Лысый громила с квадратной челюстью и огромными кулачищами длинных, как у обезьяны, рук. Всё-таки сумел сбежать, ублюдок!
Если он узнает меня, то живым не отпустит. Совсем недавно я думал о том, как хорошо было бы умереть, вернуть сознание в собственное тело, которое осталось в России двадцать первого века. Но сейчас эти мысли вызывали только ужас.
— Так, а это что за херня? — рявкнул бандит.
А я вжался в пол, затаив дыхание. Волосы шевельнулись на затылке — идиот, забыл спрятать портфель с документами Стэнли!
И тут меня отпустило. Эти материалы мне нужны позарез, чтобы спасти Лиз. Чтобы спасти детей в России! А тут на моём пути возникла эта тупая горилла, которая тогда чуть не зарезала меня!
Аккуратно, стараясь не шуметь, вытащил револьвер из наплечной кобуры, снял с предохранителя. Пружинисто встал во весь рост, оказавшись лицом к лицу с мордоворотом. У того глаза вылезли из орбит, стали, как блюдца, вспыхнули немыслимой злобой. Он метнулся к винтовке, что лежала на столе передо мной. Но не успел.
Выстрел в лоб отбросил его на пару метров. Он шваркнулся всей тяжестью своей здоровенной туши на кафельный пол, дернул ногой и затих. А я наставил револьвер на второго бандита. Палец машинально нажал на крючок. Осечка!
Но парень вытаскивать свое оружие не стал, прыгнул на меня, как кошка. Наскочил сверху и мы свалились за стол. Он сверху, я — снизу. Обхватив за шею, стал душить меня с какой-то на удивление нечеловеческой силой. Перед глазами поплыли красные и синие круги, сознание стало меркнуть.
* Примечание:
Поцелуй меня в задницу, сволочь! Отсоси, чмо! Сукин сын! (итальянский)
Вернуться к содержанию
Глава 15. Перекресток семи дорог
Открыл глаза и не смог сразу понять, где нахожусь. Вокруг
простиралась только тьма, глубокая, пугающая своей бесконечностью. И сколько я не вглядывался, лишь от напряжения очертания ее начали клубиться, словно густой дым.Запах крашеного дерева, пыли, как бывает в старых деревенских домах. Сквозь серую дымку проступил мутно-белым пятном квадрат окна и стропила на потолке. Повернул голову — в глаза бросился электронные часы с датой — 28 июля… года. Значит, я вернулся в Россию. И теперь в доме Кастильского. Судя по времени, провел я в ином мире всего пару часов, не успев отлежать бока.
Но пока я ощущал себя здесь лишь частично, большая часть моего сознания по-прежнему пребывала в прошлом, в отделении нью-йоркского банка на пятой авеню, в хранилище, где я сцепился с одним из бандитов.
Силищей он обладал неимоверной, и откуда только взялась в таком тщедушном теле? Толчок и стол с грохотом отлетел в сторону, как пушинка. Парень насел на меня сверху, придавил рукой горло. Но теряя сознание, я дотянулся до его лица и просто ткнул пальцами в нос. Не ожидал он, совсем не ожидал такого. Хватка ослабла на миг, и я вцепился ногтями в глаза, начал царапать ему лицо. Бандит взвыл и отпустил меня, а я пружинистым движением спихнул его с себя. Перекатился в сторону и вскочил на ноги. И выбросил вперед не кулак, а ладонь. Ребром нанес удар по шее. Отпрыгнул в сторону. С перекошенным от злости или обиды лицом, он размахнулся. Широко, от души, но я успел поднырнуть под него и вмазал ему ногой по голени. А когда враг согнулся, со всей дури обрушил кулаки ему на голову.
Мотнув башкой, он пошатнулся, согнулся, но тут же выпрямился. Взмах. Яркие вспышки из глаз могли зажечь нехилый стог сена. Резкая боль в скуле ошеломила, оглушила. Заставила потерять контроль буквально на миг. Бандит кинулся ко мне и врезал под дых. Я задохнулся. И через мгновение уже лежал на полу. Пытаясь увернуться от ударов ботинком. В живот, грудь. Отморозок безжалостно молотил меня, как мешок с картошкой. Тьма окружила меня, заклубилась фиолетовым туманом, прошлась волнами. И я решил поначалу, что это померк разум.
Но тут понял, что это не обморок, погасли лампы. В меня будто ударил шквал ветра. И я едва не оглох от оглушительного душераздирающего вопля, смахивающего на вой раненого зверя. Продрал мороз по коже, ноги ослабли и дрогнули в коленях. Не представляю, как мог так кричать человек. Наверно, так вопят грешники в аду, когда их поджаривают на огромных сковородах черти. Или еретики, которых святая Инквизиция сжигала живьем на кострах.
Сердце колотилось как бешеное, металось по грудной клетки, весь я покрылся липким потом, а по спине пробежали горячие струйки.
Отдышавшись, я попытался рассмотреть, что же произошло. Но тут замерцал болезненно-красный аварийный свет, выхватывая ужасающую картину.
Бандит лежал на спине, раскинув руки, лицо искажала предсмертная судорога, глаза круглые, выпучены, словно от невыносимой боли. Затаив дыхание, я осторожно приблизился, оглядел его.
Мёртв. Это было понятно не только потому, что лежал он неподвижно, как каменная глыба, широко раскинув руки. Но в его груди зияла здоровенная дыра. Словно какая-то жуткая тварь вырвала ему сердце.