"Фантастика 2025-44". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Внезапно до меня донесся голос его тренера.
— А ты бы вот сейчас, между прочим, вместо того, чтобы расклеиваться, — назидательно говорил он своему подопечному, — лучше бы присмотрелся к своему сопернику. Он совсем не так прост, как кажется!
— Ага, — буркнул куйбышевский боец, — что у него, три ноги и восемь глаз, что ли?
— Ну, знаешь, некоторые и с обычным набором конечностей работают так, как будто их на самом деле шестнадцать! — ответил ему тренер. — Ты приглядись, как он дерется! Между прочим, для обычного разрядника крайне неплохо! Я бы даже сказал — превосходно!
Глава 9
Расслабляться нам было пока ещё рано. Вслед за мной на ринг должны были поочередно подняться
— Ну что, Мишаня, сейчас и проверим, как правильная обувь влияет на результат соревнований, — с нервным смешком произнес Лева, играя кулаками в ожидании своего выхода.
— Самым лучшим образом она на него влияет, — откликнулся я. — Иначе никто бы даже и не думал ни о какой специальной обуви, а просто выходили бы в спортивных тапочках и все.
— Так-то оно так, — протянул Лева. — Да только к любой обуви привыкать же нужно. Ну, там, прикинуть, как нога реагирует, какая свобода движений. А я эти боксерки только-только надел в первый раз.
— Ну и? — спросил я.
— Что «ну и»? — не понял Лева.
— Я имею в виду — как твоя нога отреагировала, когда ты их надел? — объяснил я.
— А-а, так вообще отлично, — улыбнулся Лева. — Прямо, я бы даже сказал, какое-то идеальное состояние. С одной стороны, все зафиксировано, как надо, с другой — нигде ничего не сжимает и можно нормально работать. А самое главное — ничего не болит, как ты эту ногу ни поворачивай!
— Ну вот! — удовлетворенно кивнул я. — И чего ты беспокоишься тогда? Все в порядке, значит.
— Да я опасаюсь, что это только поначалу, — вздохнул Лева. — А потом чего-нибудь как хряснет-хрустнет…
— Не боись, — стараясь быть максимально спокойным, ответил ему я. — Все будет нормально!
— Надеюсь, — отозвался Лева. — Но, если честно, чего-то боязно мне все еще за свою ногу.
— Так ведь чем больше ты боишься, тем неувереннее себя чувствуешь, а чем неувереннее себя чувствуешь, тем выше твои риски, — вдруг выдал я «завернутую» фразу. Лева с недоумением посмотрел на меня. — В общем, чем больше ты переживаешь, тем хуже работаешь, — поспешил упростить я.
— А-а, — задумчиво протянул Лева. — В этом, наверное, ты прав…
Я ободряюще хлопнул товарища по плечу, и он отправился на ринг. Честно говоря, я давно не видел его таким задумчивым. Но я хорошо знал, что у некоторых людей так проявляется беспокойство за исход дела. Кто-то начинает кричать и бросаться на людей в истерике, кто-то, наоборот, замыкается и сидит в каком-нибудь углу, не реагируя ни на что вокруг, кто-то беспорядочно мечется по коридору или комнате, а кто-то, как Лева, начинает попросту «тормозить». А рецепт, на самом деле, для всех один — уметь справляться со своими эмоциями и не позволять им управлять своим телом. В противном случае даже мастерски натренированный боец может «дать сбой» во время самого ответственного выступления. И главное, он сам потом не сможет разобраться, как и почему такое могло произойти.
Впрочем, мои переживания оказались напрасными. Боксерки ли сработали, или же просто Лева сумел собраться и мобилизовать все свои возможности и умения, но только выглядел он очень уверенно и даже, я бы сказал, немного расслабленно. Если не знать про его истории с ногой, ни за что не догадаешься, что всего пару дней назад этот человек вовсю хромал и стонал, пытаясь более-менее ровно дойти от входа в корпус до своего номера.
Но даже если бы его ноги были полностью здоровы, обувь все равно сыграла свою положительную роль. Лева отлично умел работать в силовой манере, и удобные боксерки давали ему возможность спокойно пробивать свой коронный силовой удар. Вся особенность этой ситуации заключалась в том, что Леве
было необходимо немножечко провернуть ногу, чтобы суметь вложить в свой удар всю силу поворота корпуса. И так неожиданно подаренные боксерки пришлись здесь как нельзя кстати: надёжно фиксируя Левин голеностоп, обувь позволяла ему управлять своей ногой беспрепятственно и свободно.Правда, и здесь тоже было одно «но». Все это было хорошо видно и понятно мне, да и другим ребятам со стороны. А вот что касается самого Левы, то он все еще заметно осторожничал — вплоть до того, что, если мне не изменял мой наметанный тренерский взгляд, он старался на больную ногу лишний раз даже не наступать. Не говоря уже о своем коронном силовом, который он все время боялся применить. В первом раунде это, конечно, можно было списать на его «разминочный» характер — соперники присматриваются друг к другу, а Лева ещё и прислушивается к ощущениям своего тела. Но когда ровно та же ситуация повторилась и во втором раунде, и более того — Лёва из-за этого начал ощутимо проигрывать по очкам, я понял, что нужно срочно что-то предпринимать, иначе наш товарищ так и протопчется на одном месте все свое выступление. А третий раунд был всё-таки решающим.
— Да что же он так! — с досадой произнес Сеня, наблюдавший за ходом боя рядом со мной. — Он что, не понимает, что такими темпами он весь свой бой в помойную яму спустит!
— Да опасается он, — ответил я. — Думает, что в любом момент травмированная нога заклинит.
— Да просто обидно, понимаешь, — покачал головой Сеня. — Мы же с тобой оба знаем, как Левка может биться, когда захочет! А вот это что он сейчас такое нам тут демонстрирует?
— Ну что же, придется нашего товарища немного замотивировать, — отозвался я.
Выждав момент, когда в перерыве между вторым и третьим раундами Лева подойдёт к углу, чтобы перевести дух, я тоже подошёл к ней со стороны зрителей и, стараясь говорить негромко, но так, чтобы Лёва при этом меня услышал, произнес:
— Левчик, чего ты стесняешься-то? Пробей свой коронный силовой! Ты же его с одного удара можешь уложить!
— Да боюсь я, Миха, — прямо ответил мне Лёва, пытаясь привести в порядок свое дыхание. — Вдруг я сейчас проверну, а у меня опять нога хрустнет. И что тогда? Полный привет же будет, я вместо чемпионата в больничку поеду!
— Не поедешь! — уверенно заявил я. — Если бы твоя травма была такой серьезной, хрен бы ты эти два раунда так спокойно простоял! Да ты бы в первые же десять секунд ужа свалился и тебя бы медики на носилках отсюда унесли!
— Ну все равно, — неуверенно отозвался Лева. — Я понимаю, что это выглядит как детский сад, но пойми…
— Не пойму! — перебил его я, почувствовав, что окончательно рассердился от такой нерешительности. — Лёва, если у тебя так хреново с ногой, то отказался бы от участия сразу! А если уж ты вышел на ринг, так уж будь любезен, работай в полный рост! Ну елки-палки, хотя бы попробуй, что ли, в конце-то концов! Просто попробуй само движение ногой! Не получится — ну значит, и хрен бы с ним. А вдруг получится? Тогда ты своего противника уронишь сразу и насовсем! Это чемпионат, Лева! Чемпионат РСФСР, а не тренировка и не разминка в детском саду! Давай! Действуй, я тебе говорю!
Начинался третий раунд. Лева, с сомнением выслушав меня и покачав головой, все так же с опаской вернулся в центр ринга.
— Вот не пойму я, чего он там все миндальничает-то, — не выдержал Сеня. — Он же своим силовым практически любого угомонить может! Давно бы уже врезал ему как следует и, глядишь, даже третьего раунда, может, не понадобилось бы, потому что с лежачими не дерутся!
— Я ему ровно то же самое пытался втолковать на протяжении практически всего перерыва, — мрачно проворчал я. — Но свою голову другому человеку не приставить же. Вот когда надо проявлять свою решительность и неугомонность, он ее зачем-то выключает. А когда не надо, эх… — я раздраженно махнул рукой.