"Фантастика 2025-44". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Это для нас он маленький, — мягко поправил его я. — а для того времени у него был нормальный рост. Он даже был повыше некоторых.
— Вот это да, — изумился Сеня. — Все такими коротышками были, значит? А я еще думаю — как это он, такой маленький, а столько дел наворотил? Там же его треуголка лежит — у меня в нее разве что кулак бы поместился!
— Так ты и не Наполеон, — засмеялся я. — А как тебе, к примеру, музей Хемингуэя? Хотел бы в таком домике жить?
— Ой, даже не знаю, — задумался Сеня. — Он какой-то огромный. Что там в нем, таком большом, делать-то? Ну разве что боксерский зал себе организовать, чтобы можно было тренироваться, не выходя из дома. Вот это
Я удержался от соблазна поведать своему приятелю, в каких домах будут селиться наши соотечественники спустя три десятка лет, только получив хотя бы минимальную финансовую возможность. По сравнению с большинством из них у Хемингуэя был не дом, а хижина. «Ничего, еще увидит все своими глазами» — подумал я, глядя на все-таки засыпающего Сеню.
Весь последующий год был для нас наполнен напряженными тренировками. Нужно было не просто закрепить все то, что мы узнали от кубинцев, а сделать каждое движение частью своего боксерского арсенала. Другими словами, все новые навыки должны были быть доведены до автоматизма и встроены в каждодневную активность. А кроме того, каждому из нас хотелось благодаря полученным знаниям выйти на новый уровень. Поэтому нас не надо было особенно заставлять — мы и сами проводили в зале все возможное время, отвлекаясь от пахоты только для того, чтобы восстановить силы.
Эта стало даже своего рода рутиной: как, например, рабочий каждое утро просыпается, чтобы идти на завод, затем отрабатывает смену, а потом идет домой, так же и у нас каждый день проходил в спортзале, в подготовке к тренировке и отдыхе после нее.
— Знаете, пацаны, — поделился однажды с нами Лева. — Я начал даже иногда забывать, какой сегодня день и число. Каждый день похож на предыдущий, вообще никаких различий нет.
— Что, разнообразия какого-то захотелось? — спросил его я.
— И да, и нет, — неопределенно пожал плечами Лева. — С одной стороны, конечно, охота еще куда-нибудь съездить, где-нибудь выступить… А с другой — мне, честно говоря, и такая жизнь по душе. Ведь мы же не чем-нибудь там занимаемся, в конце концов, а спортом!
— И, по-моему, успешно занимаемся, — вставил свои пять копеек Сеня. — Я думал, после Кубы мне казалось, что я стал сильнее. А теперь вижу, что так оно и есть!
— Лева, а ты вспомни Бабушкина, — ухмыльнулся Шпала. — Вот уж кто умел внести разнообразие в рутинные будни! Сразу почувствуешь, так сказать, вкус жизни!
— Ну нет, — возразил Лева. — Такого разнообразия мне и даром не надо. Все-таки бокс должен быть на первом месте. Да и, честно говоря, не вызывает у меня никакой зависти бабушкинский способ вносить разнообразие.
— Это да, — согласился Сеня. — У меня тоже не вызывает. Просто работать в зале, пусть даже все каждый день и одинаково, намного лучше, а главное — полезнее для дела!
Рутинная пахота в спортзале не давала никаких шансов гнуть пальцы. Здесь все были равны — и чемпион, и рядовой динамовец, и даже начинающий боксер. Требования были едины для всех, и наказания за отступления от них — тоже. Тренировочный зал и снаряды уравнивали всех не хуже армейской казармы. Иначе было и нельзя — стоит только начать выделять кого-нибудь особо, как вся работа полетит в тартарары и превратится в бесконечное выяснение отношений.
Зато когда Григорий Семенович дал нам небольшой отпуск, чтобы мы могли съездить домой, я на полную катушку ощутил свой новый статус! Ведь встречали меня уже не просто как новоиспеченного москвича-динамовца, а как победителя чемпионата Европы! А вот это было для меня уже в новинку.
Я ехал по знакомым с детства улицам, и мне казалось, что даже деревья, стоявшие на своих привычных местах,
приветствуют меня как европейского триумфатора. В моем родном городе все ощущалось немного по-новому — как будто бы я уезжал из него, чтобы выполнить какое-то обещание, и теперь вернулся с исполненным долгом. Особенно приятно было то, что о моих успехах благодаря советской прессе знал уже весь город.«Интересно», — на мгновение подумал я, «а если бы все это происходило примерно в этом же возрасте в прошлой жизни?»
— Ну ты, Миха, даешь, — восхищенно протянул мне руку дворовый приятель Санек, когда я, отдохнув с дороги, вышел из подъезда прогуляться по знакомым местам. — Вообще от тебя не ожидали!
— Да не говори, — подключился еще один друган, Макс. — Мы когда увидели твои портреты в газетах, сначала думали, что показалось. А потом мамка мне газету принесла — на, говорит, почитай, чего люди добиваются, когда хотят, ну ты знаешь эту ее обычную волынку, что я оболтус и так далее.
— Знаю, — с улыбкой кивнул я. — У меня родители тоже не верили, что у меня что-то с боксом получится. Так что не вешай нос.
— Ага, — кивнул Санек, — я помню, с каким грустным видом твой отец тут ходил, когда ты в бокс подался. Только кто-нибудь заговорит с ним на эту тему — сразу такие трагические речи, как будто жизнь кончена и все пропало.
Я и сам помнил все эти отцовские речи. Зато теперь в родительской квартире царили совсем другие настроения.
— Вот видишь! — с гордостью говорила мать, в сотый раз демонстрируя газету с моим портретом на первой полосе. — А ты все его шпынял: мол, не позорь семью, твое дело — шахматы! Еще неизвестно, что бы у него с этими шахматами вышло! А здесь смотри — уже чемпион Европы!
— Да-а-а, — со смущенной улыбкой вторил ей отец, как бы нехотя признавая свою ошибку. — Я ведь и подумать не мог, что из Мишки боксер получится, да еще какой! Мне все казалось, что ему просто в голову что-то попало, как это обычно в таком возрасте бывает, вот он и бесится. А он, видишь, уперся и все. Теперь ничего не поделаешь — боксер! — отец снова улыбнулся и развел руками.
— Мне, представляешь, Светка на работе сначала сказала, — не унималась мать. — Прихожу, а она мне навстречу с газетой — купила по дороге. Я глядь — а там твой портрет! Ну я думала, с ума сойду! Ну надо же, мой сын — и чемпион, это в голове не укладывается! В общем, мне в тот день так поработать и не дали: все поздравляли и поздравляли!
— Так если есть с чем, отчего бы и не поздравлять, — гордо откликнулся отец. Все-таки, несмотря на то, что я не стал заниматься его любимыми шахматами, родительская гордость брала в нем верх. — Много у тебя есть знакомых чемпионов? Наш Мишка не то что нас и Ростов — он весь Советский Союз на весь мир прославил! Так что, мать, не надо тут скромничать!
Конечно, такая реакция родителей и друзей была мне приятна. Но было еще одно обстоятельство, благодаря которому эта поездка в Ростов оставила в моей памяти исключительно хорошие воспоминания. Дело в том, что на этот раз я поехал домой вместе с Яной, которую и представил родителям как свою подругу.
— Только не говори, что ты еще и жениться собрался, — иронично взглянул на меня отец.
— Опомнись, что ли, — со смехом одернула его мать, — парню нет восемнадцати! И девчонке небось столько же!
— Так я об этом и говорю, — сказал отец. — Любовь любовью, а про женитьбу думать пока еще рано. Вот если до совершеннолетия у вас все сохранится, тогда…
— Хватит решать за других людей, — продолжая смеяться, перебила его мать, — сами разберутся как-нибудь, без тебя. Ребятки, а вы его не слушайте, он вам такого здесь наговорит!