"Фантастика 2025-48". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Есть!
Уже заканчиваю разминаться, когда кто-то заходит в зал. От удивления прерываю движение на середине — раньше моим тренировкам никто не мешал. Кроме Мишани здесь никого не было.
На пороге стоит, застенчиво улыбаясь, паренек в таком же, как у меня, спортивном костюме. Похоже, переодевался наспех — футболка наполовину заправлена в штаны. По тактическим тренировкам я его помню, и на АЭС он был. А вот имя из головы вылетело. Чего ему тут понадобилось? Время свое перепутал?
— А ты чего приперся, Романов? — хмурится Мишаня. — Ты на одиннадцать был записан. Иди теперь докладывай
— Ну Мишань, ну эта… — мнется боец. — Слушай, ты же еще за посещаемость сегодняшнюю не отчитывался? Тут такое дело… В общем, невеста ко мне приезжала вчера, вот и… ну, в общем… проспал я сегодня. То есть не так чтоб проспал, а… Как мужик мужика понимаешь меня?
— Ну понимаю, допустим, — Мишаня чуть смягчается. — Но треньку ты пропустил. Твой поезд ушел.
— Ну, может, как-нибудь эта, а? — Романов просительно смотрит на меня. — Может, одновременно позанимаемся, ты же не против, Саня?
— Да без проблем.
С чего мне быть против? Тренажеров много, не займу же я сразу все. Это вообще варварская роскошь — качалка для меня одного на целый час. Не грех и подсобить боевому товарищу — тем более что причина прогула у него в высшей степени уважительная.
Но тренеру Мишане отклонение от установленного порядка не нравится:
— У Саши сегодня первый сеанс на японце, там настройки одной минут на двадцать…
Романов складывает ладони лотосом и комично имитирует восточные поклоны:
— Ну я же быстро! У меня там пятнадцатиминутная программа! И на общую пробежку тогда успею. Сань, будь другом, пусти на японца, а? А то Ветер, он же знаешь какой — с говном мешать не станет, даже и не скажет ничего, но посмотрит так, словно ты… не знаю, брата родного в беде бросил. А так я отстреляюсь по всей программе, и можно будет про прогул ему не докладывать.
Пожимаю плечами:
— Я-то не против, у меня день свободен после тренировки.
На лице Мишани отображаются сомнения. Оно понятно, у нас тут не санаторий «Прощай, молодость», а спецбаза, все должно идти четко по утвержденному руководством графику… С другой стороны, какой мужчина не поймет бойца Романова?
Мишаня на парня смотрит строго, но скорее для порядка:
— Один раз, в виде исключения! Еще раз пропустишь треньку, или хоть на пять минут опоздаешь — тут же докладная уйдет командиру. А так… пусть хоть Саня сперва посмотрит, каков японец в работе.
— Спасибо, братцы, выручили! — ликует Романов.
Переходим в соседнюю комнату. Японский тренажер и правда выглядит как что-то космическое: полусфера, внутри какие-то крепления, рычаги, подпорки… Три… нет, четыре реле мигают разноцветными лампочками, по многочисленным дисплеям бегут кривые.
Мишаня возится с пультом, Романов уверенно залезает внутрь. Пытаюсь запомнить его движения, чтобы самому не слишком долго позориться. Ноги здесь, руки сюда, спиной туда, значит… И как все это должно работать?
Включается негромкая ритмичная музыка, и боец начинает движение; запоминаю, что к чему. Сперва он выглядит почти расслабленным, но потом лицо краснеет, вены вздуваются, футболка пропитывается потом. Если этому молодому здоровяку так несладко, каково придется мне? Ничего, тяжело в учении — легко в бою. Хотелось
бы так думать по крайней мере. Ладно, идея вроде понятна, пойду пока на беговую дорожку…Уже в дверях слышу резкий высокий звук. Музыка обрывается. Оборачиваюсь. Романов наполовину выпал из полусферы, шея вывернута под неестественным углом. Мишаня орет что-то в телефон. Я в один прыжок подскакиваю к тренажеру, вытаскиваю парня, опускаю на пол. Так, что там в алгоритме первой помощи? Давлю на середину грудины, еще раз, и еще… важен ритм! Сосредотачиваюсь на ритме.
Останавливает меня неестественно ровный голос Мишани:
— Не нужно. Оставь его. Боец Романов мертв.
Меня вводят в кабинет Юрия Сергеевича. К моему удивлению, он там один. Конвойный закрывает дверь с внешней стороны.
Спрашиваю старого фээсбэшника:
— Что, вы сами будете меня допрашивать?
Даже не поздоровался со старшим по возрасту и званию. Но вроде бы ситуация позволяет обойтись без расшаркиваний. Два часа меня без всяких объяснений продержали в одиночной камере — надо сказать, довольно комфортной. Чего тут только нет, на этой базе… и пыточный каземат наверняка сыщется, если как следует поискать. Честно говоря, ожидал, что туда меня и отведут. Ну или где-то допросят в любом случае.
Юрий Сергеевич устало машет рукой:
— Полно, Саша, успокойся уже. Тут что, ментовка, чтобы протоколы писать? Все есть на камерах, каждый твой шаг. Добавить что-то имеешь к тому, что я видел?
— Да чего тут добавишь…
— Заметил что-то подозрительное? Конфликтовал с кем-нибудь?
Дважды отрицательно качаю головой.
— Ну и всё. Какой еще тебе допрос…
— А вам что удалось выяснить?
Наглый вопрос, конечно, но это же на мою жизнь покушение было. Моя была очередь заниматься на том тренажере, будь он неладен.
— Что тренер не при делах, — Юрий Сергеевич отвечает так, словно я имел право спрашивать. — Он все проделал строго по инструкции. Кроме того, что пустил Романова заниматься вне очереди. Но тут обычная мужская солидарность. Никакого второго дна.
И это все следствие? Они покушение на мою жизнь расследуют или кражу покрышек из гаража? Буркаю:
— Это он так говорит.
— Саша, ты в стрессе, конечно, но не зарывайся, — в голосе Юрия Сергеевича прорезаются ледяные нотки. — Мы тут не пальцем деланные, знаешь ли. Есть у нас методики проведения допроса. Думаешь, у тебя одного во всей стране был Дар задавать вопросы особенным способом? Тренер действительно ничего не знал.
— А кто тогда знал?
Вместо ответа Юрий Сергеевич достает из шкафа бутылку и разливает напиток в чайные чашечки. Коньяк. Пьем, не чокаясь. Судя по обилию лейблов, бухло самое элитное, но сейчас оттенков вкуса и аромата я не различаю.
А что там Ветер говорил, будто алкоголь на базе под запретом? Похоже, для кого как. Далеко не все он, видать, знает про эту базу, наш Ветер.
Или это я не все знаю про своего командира. Это же он направил меня на новый японский тренажер.
— Тренажер был перепрограммирован удаленно, — сообщает Юрий Сергеевич. — И так, что никаких следов не осталось. Руками на нем ничего не меняли, так что камеры не помогут.