"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
— Разумно. И раненому не помешает полежать несколько часов.
Черкесы привязали к лошадям отвоеванное бревно и поволокли его в гору. Мы поехали следом. Поднявшись, нашли удобную полянку и устроили привал. Раненого положили на бурку. Я поменял подштанники и пристроил мокрые штаны и исподнее у весело потрескивающего сухими ветками костра. Начало новой поездки явно не задалось.
Но черкесы так не считали. Они с удовольствием расселись на своем трофее и обсуждали подробности схватки, явно завидуя шапсугу и посмеиваясь над моим видом без штанов.
— Натан, спроси их: часто такое случается?
— Каждый день! — хмыкнули черкесы. — То они к нам шастают, то мы к ним. Недавно русский
— И что теперь?
— Как что? Передохнём, дождемся новых молодцов и снова на тот берег пойдем.
— Выходит, вы все время с черноморцами воюете?
— Старики говорят, что лет сорок назад по-другому было. Бзиюкская битва… слышали про такую?
— Нет. Расскажите.
— Поднялись простые крестьяне против узденей и князей. А те казаков с пушками позвали. Так и победили.
— Гражданская война — по-другому не скажешь!
— Не понимаем тебя, урум! Давайте лучше перекусим, пока дождя нет.
Напрасно они про дождь сказали. К вечеру он сперва зарядил, потом разошелся не на шутку. Скорость движения резко упала. Нам пришлось снова подняться в гору. Та полоса черной земли, которую я принял за дорогу, оказалась прибрежным илом, который затапливало водой во время разлива и который высыхал до твердого наста в летнюю жару. Сейчас, когда сентябрь клонился к концу и погода то и дело менялась, плавни быстро набирали воду от стекающих с гор ручьев и речек. Стремительные потоки меж камней на горных отрогах превратились в серьезное препятствие. Каждая переправа стала испытанием. Решили сделать привал на полдня.
Натухайцы быстро соорудили нам походные шалаши. Они нарубили шестов, вбили их в землю, скрепили поперечиной из жерди и верёвками, как растяжками, соединили их с ближайшим деревом. Накидали веток, сверху набросили войлок, оставив отверстие для выхода дыма от костра, а на пол набросали нарубленный тростник и прихваченные с собой циновки. Эти циновки, пояснил Натан, раньше составляли важнейшую часть черкесского экспорта, ныне прерванного из-за блокады.
Шапсугу стало хуже. Его лихорадило. Спенсер выдал ему какие-то порошки, но ему был нужен покой. Пришлось задержаться на сутки в надежде, что дождь прекратится.
Сидели вместе в одной палатке, травили байки. Вернее, натухайцы рассказывали разные страшные истории, связанные с кубанскими топями и плавнями. Запомнились две.
Первая была отражением схватки на краю топей. Точно такая же, как приключилась с убежавшим казаком. Один немолодой черноморец переплыл Кубань, чтобы заготовить дрова. Столкнулся в плавнях с черкесом и давай с ним рубиться топором против шашки. Горец его всего изрубил, даже брюхо пропорол кинжалом, но казак победил и последним ударом убил противника. Пополз к своим. Его переправили в родную станицу. Долго болел, но выздоровел. Теперь на Линии[2] снова шороху наводит.
— Неужели выжил с поврежденными кишками? — усомнился Спенсер.
Его профессиональная гордость оказалась задета.
Натухайцы поклялись своим богом Тхашхо который сидит, подобно Зевсу, на горе Эльбрус и всем адыгам позволяет делать, что угодно.
— Какая самая страшная битва с казаками у вас случилась? — спросил я.
— Калаусское побоище, — ответили натухайцы. — 15 лет назад собрался большой отряд в три тысячи человек на черноморцев. Казачий генерал Власов применил хитрость. Ночью пропустил
на правый берег набег и приказал в тылу и по бокам запалить огромные «фигуры». Наши оказались как на ладони. Их погнали картечью на Калаусский лиман. А там топи непролазные, кони тонут, не то что люди. Говорят, осталась в том болоте добрая тысяча храбрых воинов. И никто не смог их тела забрать домой. А такое — позор для адыгов. Долго павшие там гнили, угощая своей плотью дикого зверя. А сам набег полег почти полностью. Лишь нескольким десяткам удалось вырваться назад. Плач стоял по всему Кавказу, и так велико было горе семей, что не решились тогда идти мстить.«Вот вам и хваленый кодекс чести — и оружие потеряли, и тела оставили врагу. Еще и перепугались до смерти», — подумал я, но вслух спросил иначе:
— Неужели так и не забрали тела?
— Кого смогли, того выкупили.
— Это как же так?
Натухайцы переглянулись. Мое непонимание такого простого и обычного для них дела застало их врасплох:
— Пленных же выкупаем. И тела выкупаем, чтобы честь сохранить.
— А оружие?
— Так кто ж его отдаст?
И то верно. Оружие у черкесов знатное, от дедов-прадедов переданное. Кинжалы из булата с драгоценными камнями. Панцири старинной работы. Хотя те, кто был в кольчугах, наверняка в глубину ушли. Могли и живыми в болоте утонуть. Страшная история. Рассказывали мне, что нечто подобное в лесах подо Ржевом в Великую Отечественную приключилось. На этот раз с кубанцами или донцами. Дивизия полегла. Не было лучше находки для «чёрного» копателя из 90-х, чем найти казачий кинжал…
— Страшное место — эти топи! Кладбище под ногами! — не удержался Спенсер.
После таких слов казалось постыдным бросать шапсуга одного в лесу на горе, но выбора не было. Ему стало еще хуже. Оставили ему палатку из бурки, еду и воду в бурдюках, которую набрали из горных ручьев. Из ериков воду брать не стоило. Она была мутной и непригодной для питья.
— Черкесы — народ живучий! Выкарабкается! — пророчествовал Натан.
Выбора у нас не было. Нас ждали в военном лагере под Анапой. И у Эдмонда была договоренность с Абделем о дне встречи в Суджук-Кале. Мы имели все основания, чтобы покинуть Черкесию до серьезных осенних дождей. Наш вояж подходил к концу.
[1] Авторы честно признаются, что дату убийства Болотоко сместили на месяц. Никого этим не хотели оскорбить! Напоминаем, у нас альтернативная история и присутствие Косты меняет привычное нам историческое полотно.
[2] Кубанская казачья Линия. Шла вдоль берега реки Кубань до того момента, пока не началось наступление России на левом берегу. На нем с конца XVIII в. стояло Ольгинское укрепление, прикрывавшее одноименный мост. Отсюда начинались все походы Вельяминова. Здесь же войска выдерживали двухнедельный карантин на обратном пути.
Глава 10
Засады
Наше прибытие в военный лагерь черкесов прошло незаметно в отличие от прошлого визита на совет вождей конфедерации. Там была говорильня и шумная встреча. Здесь люди занимались делом. Кровавая и опасная игра в кошки-мышки. Ни дня не проходило, чтобы кто-то не попал в засаду черкесов или — наоборот — казаков.
В лагере происходила постоянная ротация. Черкесы, увешанные мешочками с провизией, подъезжали и покидали его налегке. О централизованном снабжении речи не было. Каждый сам себе готовил — рис, просо, кукурузу, ячменную муку и добытую в горах дичь. И как только у горца заканчивались продукты, он уезжал в свой аул. Если было, куда уезжать. В ближайших окрестностях многие селения были сметены войсками генерала Вельяминова. Ужасная, но действенная практика. Отсутствие продовольствия серьезно подрывало боеспособность черкесов.